Юрий Шушкевич - Вексель Судьбы (книга первая)

-- "Утомлённое солнце" со старыми словами. Что-то вроде: "Это было на юге, возле Чёрного моря" -- если знаешь...

Борис, улыбнувшись, взглянул на Алексея, и тот в ответ немедленно подмигнул ему в ответ.

-- Знаю, конечно. Текст можно уточнить в интернете, -- с показным спокойствием продолжил утешать приятеля Борис. -- А что касается вокала, то ведь это -- обычный шлягер на полторы октавы. Спустись в метро -- там каждая вторая его исполнит.

-- В том-то и дело, что не исполнит! -- продюсер грустно усмехнулся. -- Вторым номером у неё идёт концерт Глиэра для колоратурного сопрано. Так что я, как видишь, попал...

Борис присвистнул и с изумлением взглянул на продюсера. Потом он перевёл взгляд на Алексея, но тот глазами дал понять, что с этой вещью Глиэра не знаком.

"Ну да, всё верно, -- подумал про себя Борис, -- знаменитый концерт Глиэра, посвящённый жертвам войны, был написан ближе к её концу, мои спутники его просто не слышали... Да и если б знали -- разве смогли помочь? Предложить спеть Маше -- вряд ли, там сложнейшая тесситура, у неё не хватит времени на подготовку... А всё-таки -- может попробовать? У Сашки положение, похоже, безвыходное, а для сестры после провала в Питере -- чем не шанс?"

Ещё раз оценив в уме все за и против, Борис решил предложить несчастному Штурману этот вариант. В конце концов, подумал он, "Утомлённое солнце" Мария однозначно споёт, и споёт неплохо.

-- А какой формат концерта запланирован? -- издалека поинтересовался он, наспех выстраивая в голове план, как склонить Штурмана собственноручно сделать ангажемент сестре.

-- Праздничный концерт для ветеранов, -- уныло и немного раздражённо отрезал тот.

-- А поконкретней?

-- Конкретнее? Одно отделение, длительность не более ста минут... Сначала должна быть представлена, так сказать, довоенная ностальгия. Песни тридцатых, то да сё... Потом -- песни военных лет. Только без особо печальных интонаций, такое было пожелание сверху. Затем всё завершает огромный военный хор с какой-то современной величальной кантатой -- но эта тема уже не моя.

-- А зачем тогда Глиэр? Ведь его концерт -- по сути реквием погибшим, вещь предельно камерная. Мне кажется, что исполнять её на твоём мероприятии -- не совсем по профилю.

Штурман многозначительно поднял глаза к небу.

-- Ты Усманчика знаешь?

-- Того, что курирует твой бизнес из Кремля?

-- Не из Кремля, а со Старой Площади. Так вот, сбежавшая солистка -- какая-то его родственница, типа троюродная сестра. То ли она его просила, то ли он сам придумал -- но было решено с помощью Глиэра раскрутить девочку перед первыми лицами. Так сказать -- и шлягер, и бельканто, всё умеем, нате!

-- Но тогда зачем было сбегать на виллу в Милан? Я бы на её месте остался и спел. Всё-таки не часто предстаёшь перед царскими очами!

-- Всё не так просто, Боря. Предполагалось, что на концерте, помимо первых лиц, будет один тип из Министерства культуры, от мнения которого для неё что-то предметно зависит. Но этот тип умотал за границу. И она, не будь дурой, тоже свалила за баблом.

-- Дело житейское. Я бы на месте Усманчика согласовал замену, и делу конец.

-- Нельзя, Боря, нельзя!.. Если убрать концерт Глиэра, то из программы выпадает восемь минут. Для замены нужны два довоенных шлягера. Причем таких, чтобы были в тему, ибо про колхоз или Днепрогэс тут не споёшь. Самые классные песни, которые ветераны помнят, -- из старых кинофильмов. Мы уже вытащили из фильмов всё, что могли. Но на эти восемь минут нет ровным счётом ничего, хоть самому выходи и пляши!

-- Неужели так ничего и нет?

-- Да, ровным счётом ничего. Всё перерыли -- "Волга-Волга", "Цирк", "Светлый путь", "Истребители". Бравурные марши не годятся. Концерт ведь у нас по жанру лирический, а с лирикой во времена товарища Сталина, ты же понимаешь, были проблемы.

-- Странно, -- с задумчивостью в голосе ответил Борис, переводя взгляд на Алексея. -- А вот ты, Лёш, как историк -- что считаешь?

-- Я считаю, что та эпоха, это правда, не вполне располагала к лирике. С середины тридцатых предчувствие большой войны было абсолютно реальным, весь выбор состоял лишь в том, начнётся она завтра или послезавтра. Но вот через фильмы люди как раз и старались снимать это напряжение. Поэтому кинотеатры никогда не пустовали.

-- А какие фильмы у нас крутили перед войной?

Алексей немного подумал и ответил:

-- Самой популярной, кажется, была "Музыкальная история" с молодым артистом Лемешевым. Но там репертуар, я понимаю, не вполне ваш... Затем был какой-то комедийный фильм про пастуха и свинарку, но он тоже вряд ли подойдёт. К столетию гибели Лермонтова сняли "Маскарад" -- его начали показывать в сентябре, когда немцы рвались к Москве, и смотреть его, должно быть, было ужасно...

-- Ну вот! Всё правильно твой друг говорит! -- оживился продюсер, -- Какая там к чёрту лирика! Драма, да и только!

-- Нет, постойте, -- возразил Алексей. -- Не может так быть. Что же ещё... Ну да, я же совсем забыл про "Большой вальс"! Великолепный фильм, его крутили с лета сорокового. Люди покупали билеты на несколько сеансов подряд!

-- Ну так то же был фильм американский! -- ответил Штурман, снисходительно посмотрев на Алексея.

-- Да, но это ни о чём не говорит. Мне кажется, что именно он занимал в довоенном прокате твёрдое первое место. Об этом у нас нигде не сообщалось, однако ощущение было именно таким -- в кинотеатры очереди стояли. Ведь фильм заряжал какой-то неистребимой надеждой и жаждой жизни. К тому же и сделан он был хорошо, и актёры подобрались великолепные. Одна Милица Корьюс чего стоит -- восемь минут квинтэссенции Штрауса!

Штурман уже открывал рот, чтобы, по-видимому, в очередной раз высказать возражение, однако внезапно задумался, упершись взглядом в асфальт под ногами и скрестив руки на груди.

Алексей, вполне довольный доставшейся ему ролью историка, решил этой паузой воспользоваться:

-- Милица Корьюс -- из семьи русского офицера. Она начинала учиться в Москве, в гимназии на Большом Казённом. Моя ма... моя прабабушка ту же гимназию заканчивала и сохранила воспоминание о первокласснице с необычным именем, данным в часть нашей великой княжны. Многие москвичи помнили о происхождении этой в ту пору уже американской актрисы и оттого относились к ней с особенной теплотой. Но дело не в происхождении. Она была действительно великолепной -- и на сцене, и в пении!

Штурман медленно оторвал взгляд от земли и внимательно, широко раскрытыми от изумления глазами, посмотрел на Алексея.

-- Умопомрачительный вариант! Ведь если ту её арию.. ту знаменитую песню из фильма поставить в программу... Нет, это же гениально придумано! Действительно, я припоминаю, -- то был довоенный супершлягер! Его ведь и по радио должны были крутить, -- обратился он к Алексею, -- вы не знаете, его по радио крутили?