Джек Вэнс - Глаза чужого мира. (Томск, 1991)

В первый раз Кугель поглядел на скалы, которые возвышались на западе, и то самое чувство, что когда-то он уже был там, возникло в нем с новой силой, даже сильнее, чем прежде. Кугель удивленно поскреб себе подбородок. Время было на миллион лет раньше того, когда он видел эти горы в последний раз, и, следовательно, он должен был сейчас видеть их впервые. Но и сейчас ему казалось, что он видит их во второй раз, потому что он прекрасно помнил, как располагались эти горы в его время. С другой стороны, логику времени нельзя было нарушить, и, следовательно, то, что он видел теперь, должно было предшествовать тому, что он видел в своей эре. Парадокс, подумал Кугель, самая настоящая загадка! Что именно могло вызвать в нем такое знакомое чувство при виде этих гор в обоих случаях?

...Так как выгоды все равно никакой в этом не было, Кугель решил выбросить эти мысли из головы и совсем начал было поворачиваться в другую сторону, когда какое-то движение привлекло его внимание.

Он вновь посмотрел в направлении гор, и на этот раз в воздухе внезапно громко зазвучала та самая музыка, которую он слышал раньше, — музыка грустная, печальная, выражающая безысходное отчаяние. Кугель удивленно застыл на месте. Большое крылатое существо в белых одеждах летело вдоль склона горы.

Крылья были большие, покрытые серой мембраной, стянутые черными хитиновыми полосами. Кугель в недоумении смотрел, как существо влетело в пещеру, находящуюся почти на самой вершине горы.

Потом зазвучал гонг, причем Кугелю не удалось определить, откуда именно. Его звон долго держался в воздухе, и когда затих, опять зазвучала еле слышная музыка. Высоко над долиной летело одно из крылатых созданий, неся в лапках какого-то человека, возраст и пол которого Кугелю не удалось определить. Оно повисло над горой и выронило свою ношу. Кугелю показалось, что он слышит слабый крик, и музыка опять стала печальной, торжественной, сонной.

Тело, казалось, падало медленно, с большой высоты и, наконец, ударилось v самого подножия горы. Крылатое создание после того, как бросило тело вниз, слетело на высокий выступ, где сложило крылья и встало, как человек, глядя на долину.

Кугель весь сжался и спрятался за большой камень. Заметили ли его? Он не был уверен. Он глубоко вздохнул. Этот печальный золотой мир прошлого пришелся ему не по душе. Чем скорее ему удастся уйти отсюда, тем лучше. Он посмотрел на кольцо, которое дал ему Фарезм, но камень был тускл, как стекло, и в нем не было никаких огоньков, которые могли бы привести его к СУММЕ. Все было так, как Кугель и боялся. Фарезм ошибся в своих расчетах, и теперь Кугелю уже никогда не удастся вернуться в его время.

Звук хлопающих крыльев заставил его быстро посмотреть на небо. Он сжался как можно больше, стараясь как можно дальше скрыться за камнем. Печальная музыка стонала и вздыхала, когда при свете заходящего солнца крылатое существо повисло над горой и сбросило вниз свою жертву. Затем, громко хлопая крыльями, оно опустилось на выступ скалы и скрылось в пещере.

Кугель поднялся на ноги и, пригибаясь, побежал по тропинке сквозь сгущающиеся сумерки.

Постепенно тропинка привела его к большой группе растущих деревьев, и тут Кугель остановился, чтобы перевести дыхание, после чего продолжал идти вперед уже медленнее. Теперь он шел уже по возделанной земле и скоро увидел перед собой избушку. Кугель совсем было решил остановиться здесь на ночь, но ему показалось, что он видит какой-то темный силуэт, наблюдающий за ним из приоткрытой двери, и он прошел мимо, не останавливаясь.

Тропинка вела в сторону гор, вниз, и как раз перед тем, как сумерки сменились ночью, Кугель набрел на деревню, стоящую на берегу пруда.

Он приблизился к ней с осторожностью, но ободрился, увидев, в какой чистоте и порядке она содержалась. В парке рядом с прудом стоял павильон, вероятно, предназначенный для танцев, музыки и представлений. Парк окружали маленькие узкие дома с высокими ротондами, на концах которых были украшения в виде декоративных фестонов. Напротив пруда находилось большое здание с причудливыми стенами перевитого дерева, в которое были вставлены разноцветные эмалированные плакетки — красные, синие и желтые. Три высоких фронтона служили этому зданию крышей, центральный конек поддерживал красивую резную панель, в то время как на остальных коньках горел ряд маленьких сферических голубых лампочек. Перед домом, на открытом пространстве, защищенном сверху, стояли скамейки и столы, и все это было освещено красными и зелеными лампочками. Здесь сидели и отдыхали люди, втягивая в себя какой-то дым, наслаждаясь вином, в то время как более молодые юноши и девушки исполняли какой-то эксцентрический танец, дрыгая ногами и руками под музыку волынок и концертино.

Успокоенный этой мирной сценой, Кугель приблизился. С таким типом людей, как эти деревенские жители, ему еще не приходилось сталкиваться: не особо представительные люди с большими головами и длинными беспокойными руками. Кожа у них была глубокого темно-оранжевого цвета, их глаза и зубы были черными, так же как и волосы, которые висели у них перед лицом, причем у мужчин они были заплетены прядями, в каждой из которой сверкали голубые шарики, а у женщин точно такие же пряди шли вокруг белых колец и палочек, создавая какие-то совершенно немыслимые и сложные прически. У них были тяжелые черты лица, с большими челюстями и широкими скулами. Большие, чуть раскосые глаза были приподняты в уголках, придавая лицу печальное выражение. Носы были у них длинными, а уши большими, и все время двигались, придавая лицам чрезмерную живость. На мужчинах были надеты пышные широкие шаровары, коричневые куртки и головные уборы, состоящие из широкого черного диска, черного цилиндра, еще одного диска меньших размеров, и все это скреплялось сзади золоченым полукругом. На женщинах были черные брюки, коричневые жакеты. В самом низу живота у них прикреплялся эмалированный диск, а на каждой половинке ягодиц — небольшой хвост из зеленых и красных перьев. Возможно, это означало, замужем данная женщина или нет.

Кугель вышел на свет лампочек, и мгновенно всякие разговоры прекратились. Носы стали неподвижны, глаза смотрели не отрываясь, уши двигались в сильнейшем любопытстве. Кугель улыбнулся налево и направо, помахал руками, как бы приветствуя всех сразу, и уселся за пустой столик.

За отдельными столиками раздались изумленные восклицания, слишком отдаленные для того, чтобы достигнуть слуха Кугеля. В конце концов один из пожилых людей поднялся и, приблизившись к столику Кугеля, произнес какую-то фразу, которая прозвучала для Кугеля как полнейшая абракадабра, потому что приспособление Фарезма еще не успело уловить значения того, что происходило вокруг.