Эдмунд Купер - Сомнительная полночь [сборник]

Он ощущал страшный холод — холод не физический, а духовный. Его полудремлющий разум отвергал это внушающее ужас великолепие, жадно пытаясь понять, что происходит. Он двигался к какому-то солнцу; это солнце давало жизнь планетам. Он увидел одну из планет — с белыми и голубыми облаками, зелеными океанами, красными, бурыми, желтыми островами.

— Это дом, — прозвучал голос. — Это сад. Это мир, в котором ты будешь жить, взрослеть, учиться. Это мир, где ты узнаешь достаточно, но не слишком много. Это — жизнь. И все это — твое.

Голос звучал проникновенно и нежно, но Эвери испугался. Казалось, этот голос шел к нему сквозь непостижимые тоннели вечности. Этот нежный шелест оглушал, а слова, такие ласковые, звучали как приговор за неведомое преступление.

Эвери испугался. Страх, словно кислота, прожег его сумеречное сознание, и он проснулся. Мучительное пробуждение…

Эвери обнаружил, что лежит на кровати. В комнате с металлическими стенами. Без единого окна. Потолок светился. Приятное спокойное освещение.

Наверное, это больница. Он потерял сознание в Кенсингтон-Гарденс, и его отвезли в больницу. Но больница с металлическими стенами…

Он резко сел, в ушах у него зазвенело, а перед глазами поплыли крути. Эвери терпеливо ждал, пока это пройдет, и пытался собраться с мыслями.

Он поискал дверь.

Двери не было.

Он поискал кнопку звонка.

Звонка не было.

Он искал спасения.

Спасения не было.

Его заперли в металлической комнате, как зверя в клетке. Кто-то посадил его сюда. Кто?

В нем всколыхнулся ужас, но он справился, с ним. Ужас охватил его снова, и он опять заставил себя успокоиться.

Может, с ним случился нервный припадок, и эта больница — что-то вроде сумасшедшего дома? А может, ему только кажется, что он проснулся, а на самом деле он все еще спит. И это сон, такой же фантастический, как те картины космоса, что проносились в его подсознании.

У него появилась идея. Абсурдная, но все-таки идея. Эвери ущипнул себя за руку и почувствовал боль. Он ущипнул сильнее — боль стала сильнее. Однако это его не успокоило — ведь иллюзию боли можно испытать и во сне.

Тогда он решил действовать так, чтобы это годилось и для сна, и для реальности. Если он все еще спит, ничто не мешает ему по мере возможности исследовать обстановку. А если нет, тогда такое исследование просто необходимо.

Эвери встал с кровати и огляделся. Он увидел умывальник — несколько странной конструкции, но вполне приемлемый. А также крошечный туалет — по крайней мере, он решил, что это туалет, — и зеркало.

Посередине комнаты стоял стол, и около него — стул. Стул оказался необычайно легким — Эвери запросто мог поднять его одной рукой. Пол был покрыт каким-то темно-красным пластиком. Его шершавая на вид поверхность приятно пружинила под ногами.

Но из всей обстановки особенно удивил Эвери ночной столик возле кровати. На столике стояла какая-то штуковина, похожая на маленькую и необыкновенно изящную пишущую машинку. В нее был заправлен рулон бумаги.

Однако это и в самом деле оказалась пишущая машинка. Потому что, пока он разглядывал ее, она начала печатать. Сама по себе. Без стука и движения клавиш она напечатала какой-то текст, быстро и аккуратно.

Эвери изумленно уставился на машинку, будто она вот-вот взорвется. Потом он взял себя в руки, присел на краешек кровати напротив машинки и начал читать.

«Не тревожьтесь, — гласило послание (он горько усмехнулся). — Вы в безопасности, и о вас будут хорошо заботиться. Несомненно, у вас возникло множество вопросов, но, к сожалению, на многие из них ответить нельзя. Все необходимое для удобства вашей жизни будет обеспечено. Пища и питье будут предоставлены вам по вашему желанию. Ваши пожелания сообщите при помощи клавиатуры».

Машинка перестала печатать. Эвери подождал еще немного, но, по-видимому, это было все, что ему собирались сообщить на этот раз. Некоторое время он задумчиво рассматривал послание, а потом двумя пальцами — он умел печатать только двумя пальцами — застучал по клавишам.

«Где я?»

Эвери удивился — его собственное послание не отпечаталось на бумаге, он даже подумал, что что-то не в порядке. Но как только он закончил, машинка тотчас напечатала:

«Нет доступа».

Эвери со злостью уставился на бумагу. Безжалостно молотя по клавишам, он напечатал еще один вопрос.

«Кто вы?»

И опять ему немедленно ответили:

«Нет доступа».

«Как я сюда попал?»

«Нет доступа».

Тут Эвери впервые заговорил вслух:

— Что и говорить, чертовски полезное приспособление!

Собственный голос поразил его. Такой тонкий, жалобный. Кто бы там ни был за этой металлической стеной, они, должно быть, сейчас очень довольны. И он решил немного поубавить им веселья.

Он отстучал вопрос:

«Почему шустрая рыжая лиса перепрыгнула через ленивую собаку?»

И получил ответ:

«Какую лису вы имеете в виду?»

Эвери удовлетворенно улыбнулся. Это хорошо, противник вынужден задавать вопросы. Он почувствовал, что ему хоть чуть-чуть удалось перехватить инициативу.

«Ту, что перепрыгнула через ленивую собаку», — напечатал он.

Вопрос: «Какую ленивую собаку?»

«Через которую перепрыгнула шустрая рыжая лиса».

Наступила пауза.

Эвери снова сел на постель, чрезвычайно довольный собой. Пауза все еще длилась. Оказалось, они — кто бы они ни были — а) воспринимают вопрос всерьез и б) всерьез рассматривают возможность ответа. Это кое-что проясняет. Они — эти загадочные они — рассматривают это не просто как упражнение в машинописи. Это, конечно, не Бог весть какое открытие, но все-таки кое-что.

Машинка напечатала:

«На вопрос ответить невозможно, так как имеющихся данных недостаточно. Предполагается, что ответ, если он существует, не имеет отношения к самочувствию субъекта».

Эвери почувствовал, что одержал маленькую победу. Они — мысленно он выделял это слово курсивом — либо делают вид, что им это безразлично, либо им еще не все ясно. Он немного приободрился.

«Субъект угнетен, — напечатал он. — Субъект заперт, беспомощен, растерян. Субъект также голоден и хочет пить. Он полагает, что компания сумасшедших, с которой он, очевидно, имеет дело, должна, по крайней мере, из приличия обеспечить его едой и питьем».

Вопрос: «Что вы предпочитаете в настоящий момент: воду, алкогольные напитки, чай или кофе?»

«В настоящий момент, — ответил Эвери, — я предпочитаю алкоголь — большой бренди — и кофе».

В комнате, казалось, были одни сплошные стены. Эвери сел и стал смотреть на часы. Прошло почти две минуты. Послышался слабый скрип, и он увидел прямоугольную панель, которая выдвинулась прямо из стены.

За ней, в нише, располагался его заказ. Эвери подошел и посмотрел. Тарелка с салатом из цыплят (кудрявый латук, кресс-салат, свекловица и помидоры выглядели очень аппетитно), нож, ложка и вилка, маленькая бутылка трехлетнего бренди. А также кофейник, кувшинчик со сливками, сахар, кофейная чашка с блюдцем и рюмка. Все это стояло на пластмассовом подносе.