Ли Брэкетт - Исчезнувшая Луна

Он шел прямо к Веди и грубо ругал ее за то, что она сделала.

Эрник сказал по-английски:

— Я не просил сестру ехать сюда и сегодня же отошлю ее домой.

— Вот и прекрасно, — проворчал Мартин. — А базу все равно придется перенести в другое место.

— Может быть, и нет, — ответил Эрник.

Он следил за гибкой мачтой, которая по-прежнему, мягко пощелкивая своими соединениями, тянулась вверх.

— Ты дурак, — сказал Мартин холодно и презрительно. — Из-за тебя все у нас пошло кувырком. Надо было тебе играть с этой девчонкой и сделать пацана всем напоказ! А с парнями в фургоне ты отколол только половину трюка — одного убил, а другого нет. А она испохабила единственный шанс, который у нас оставался. Ты знаешь, каких трудов нам будет стоить найти место наполовину такое же хорошее, как это? Ты знаешь, что я должен был сделать?

Эрник ответил резко, но не очень уверенно:

— Да ладно, хватит собачиться, займись сканнерами. Час-два — и они дадут сигнал. Здесь же полно гор!

— Горы-то есть, — махнул рукой Мартин.

Он снова взглянул на Веди.

— Как ты думаешь, долго ли она будет держать пасть закрытой на вашем конце?

Он повернулся и пошел в палатку.

Эрник неуверенно посмотрел на Веди, а затем снова сосредоточился на мачте. Лицо Веди побелело. Она шагнула было к палатке, но Эрник грубо схватил ее, прошипел что-то, и девушка осталась.

Я неслышно проскользнул к той палатке, где находился Мартин. Оттуда слышалось жужжание и противный скрип. Я опустился на мокрую землю и осторожно пополз ко входу в эту палатку.

Мачта выдвинула свой последний сустав, остановилась в росте, а Эрник и Веди склонились над тем, что показалось мне закопанной в землю контрольной панелью. Я положился на удачу и отодвинул полог палатки.

Изнутри она была заполнена чем-то вроде электронного оборудования. Мартин сидел, сгорбившись перед большой панелью с десятком маленьких экранов, похожих на миниатюрные телевизионные мониторы. Экраны, пока я на них смотрел, показывали широкий ассортимент видов Оленьего Рога и его окрестностей, и Мартин, видимо, с помощью дистанционного управления, включал один за другим далекие передатчики, которые посылали изображения на мерцавшие экраны. Наводка, как видимо, была исключительно точной, потому что помехи почти не искажали изображения. Теперь я понял, чьи глаза следили за мной и домом на Гребне.

Я еще не знал, каким образом появились молнии, но был совершенно уверен, что если машина Эда Биггса появится на одном из этих экранов, то наш шериф непременно познакомится с действием этого таинственного оружия. Бедняга Эд разделит судьбу старого дока, но никто не увидит здесь ничего странного: ведь нынче летом страшные грозы!

Мартин оглянулся, увидел, что вошел не Эрник, и вскочил быстрее, чем я мог предполагать. Он схватил легкий стул, на котором только что сидел, резко швырнул его в меня, а сам тут же нырнул в угол. За ту секунду, в течение которой я уворачивался от стула, он успел схватить автомат.

Воспользоваться им Мартин не успел: я первый дал по нему два выстрела. Он упал — не знаю, раненый или мертвый. Я вышиб ногой автомат из его рук и отпрыгнул к брезентовой стенке рядом с передним полотнищем, не прижимаясь к ней. Палатка была высокая, а маленькие лампы над контрольной панелью не отбрасывали тени.

Эрник не появлялся. Через одну-две секунды меня начала бить нервная дрожь. Я слышал, как он кричит:

— Мартин! Мартин!

Я забежал в узкое пространство за приборами, стараясь ни до чего не дотрагиваться. Никаких проводов я не видел.

Тут меня осенило, что металлический стержень в виде мачты вышел из шахты в земле и что генератор должен быть здесь, внизу. Пол в палатке был сделан не из брезента, и приборы были прикреплены к нему.

Я достал свой нож и прорезал брезент в тыльной части палатки. Внезапно вся палатка наполнилась зеленым огнем. Он брызнул из всех металлических предметов, встряхнул пистолет в моей руке и чуть не сбил меня с ног. К счастью, приборы заслонили меня от полной мощи разряда. Я протиснулся сквозь разрез, а затем наугад три или четыре раза выстрелил в оборудование — просто так, на всякий случай.

Затем я обежал палатку и схватил Эрника как раз в тот момент, когда он решал, входить ли ему в палатку. В руках он сжимал маленький прибор — такой же, как тот, что использовала против меня Веди. Я выдохнул:

— Бросай оружие!

Он замешкался, глядя на меня с опаской и откровенной злобой.

— Бросай! — повторил я.

Он бросил.

— Теперь ступай назад, — сказал я. — Иди к своей сестре, и шагай медленно, один шаг в секунду.

Он подчинился. Я поднял его оружие и усмехнулся:

— Вот и хорошо. Теперь можно расслабиться. — Потом я окликнул Салли Тейт, говоря ей, что теперь она спокойно может выйти.

Все это время Веди стояла, прижав руки ко рту, и смотрела в туман.

Салли Тейт выбралась из другой палатки, держа мальчика на руках. Лида обоих были бледные, распухшие и заплаканные.

— Теперь все в порядке, — сказал я. — Можете идти…

Я хотел сказать «домой», но с неба послышался звук — не ветра, не грома, а чего-то, напоминающего громкий вздох. Воздух навалился на метя, ветви деревьев согнулись. Туман кружился, кипел, рвался в клочья, рассыпался в пыль.

Что-то село на верхушку мачты. Эрник побежал к Веди, и я не остановил его. Я подошел к Салли Тейт, которая вытаращила глаза и раскрыла рот.

Мачта стала сокращаться, неся с собой предмет.

Полагаю, что я уже тогда понял, что это за штука. Понял, но не поверил сам себе. Это был узкий цилиндр футов пятьдесят в высоту. Никаких крыльев, никаких двигателей. Он медленно и плавно спускался к земле, удерживаемый на острие мачты магнитными захватами. Суставчатая мачта действовала как автоматический гид или стабилизатор, опуская корабль в просвет между высокими деревьями, такой узкий, что вся эта картина напоминала погружение ломтика хлеба в отверстие тостера.

Тяжелый, непреодолимый страх сковал меня. Разрозненные кусочки мозаики встали на свое место, и я понял, что уже давно знаю ответ, но просто отказывался видеть его.

В боку корабля открылась дверь, и последние сомнения исчезли. Я почувствовал, что родное, всегда защищавшее меня небо рвется на части, как рвется под порывами бури пелена серых, нависших над землей облаков. Небо лопнуло, и в черные бреши на меня хлынул межзвездный холод, а вслед за ним — жесткое космическое излучение. Я был никем и ничем, бесконечно малая пылинка в огромном, безбрежном космосе.

Звезды подошли совсем близко. Мне хотелось упасть и завыть по-собачьи.

Ничего удивительного в том, что Эрник, Веди и мальчик были такими странными. Они не были мутантами, они даже не были землянами.