Ли Брэкетт - Исчезнувшая Луна

— Бедняга Ларраби, — сказал он Хильви, стоявшему рядом на палубе. — Он умрет в грязи, проклиная ее.

Позади кто-то хихикнул. Старк услышал шарканье старческих ног, обернулся и увидел Ларраби.

— В последнюю минуту я передумал, — усмехнулся старик. — Я прятался в трюме, чтобы мой грязный выводок не увидел меня и не заставил передумать еще раз.

Он наклонился к Старку, покачивая головой.

— Ничего, они прекрасно обойдутся и без меня. Я — старик и имею право выбирать место, где умереть. Я полечу с тобой на Землю.

Старк взглянул на него:

— Но я-то собрался вовсе не туда.

Ларраби вздохнул.

— Вот как? Не думал… Впрочем, ты же не настоящий землянин, ты обычный дикарь с Меркурия. А что до твоей земной крови, то это — так, случайность… И куда же ты направляешься?

— Не знаю. Во всяком случае, подальше от Венеры.

Темные глаза Ларраби пронзительно взглянули на него.

— Знаешь, что говорила о тебе Барра? Она назвала тебя сумасшедшим тигром с ледяными глазами, тигром, который что-то потерял и теперь не может найти, а искать будет всю свою жизнь.

Воцарилась долгая тишина. Красный туман окутал их, усиливавшийся ветер стремительно понес судно.

Издалека раздался слабый, протяжный плач, похожий на прерывающееся пение, и у Старка мороз прошел по коже. Все на борту слышали эти звуки, и внимали им в полном молчании, как вдруг одна из женщин заплакала.

Старк тряхнул головой.

— Это только ветер, — сказал он резко, — блуждающий в скалах у пролива.

Звук взлетал и падал, усталый, бесконечно тоскливый, и та часть Старка, которая была Н'Чакой, уверяла, что Старк солгал.

Ветер не мог завывать так печально, это рыдали Потерянные Души, оставшиеся там навеки, — Зерит, спящая в зале королей, и все те, кто никогда не оставит спящий город, никогда не увидит солнечный свет.

Старк вздрогнул и отвернулся. Перед ним плясали багровые огни шараанского залива.

День, когда Дэвид вернулся домой из глубокого космоса, стал великим днем для каждого землянина.

И долго будет этот день отмечен красным в календаре семьи Мак-Квари.

Мы поехали в космопорт встречать его: я, Бэт, наша с Дэвидом сестра, только что окончившая колледж, и невеста Дэвида мисс Люишем. У мисс Люишем были хорошие родители, но не было денег, а у Дэвида было и то и другое. Мисс была из тех красивых пустоглазых бэби, коих отлично делают из бакелитовых чурок — в точности, как человек. Но Бэт находила ее потрясающей и часами насиловала свою внешность, пытаясь хоть отчасти приблизиться к этому недосягаемому идеалу. Однако все усилия оставались тщетными Впрочем, несмотря ни на что, волосы Бэт все еще вели себя как настоящие волосы, и даже раздувались ветром.

Космопорт был переполнен. Люди давно отвыкли изумленно раскрывать рты, услышав очередное сообщение о межпланетных перелетах, но звездные корабли все еще будоражили воображение, а люди, летающие на них, повсеместно считались героями. Говорили, что «Энсон-Мак-Квари» побывал где-то в районе Плеяд, а потому встречать его собрались тысячи зевак. Мне вспоминаются трепещущие на ветру флаги и взволнованный голос какого-то оратора.

— Ну разве это не чудо? — сказала Бэт, безуспешно борясь с комком в горле. — И все это ради Дэвида!

— На этом корабле есть еще несколько человек, — заметил я.

— Ах, ты всегда такой противный! — огрызнулась она. — Дэвид — капитан и владелец корабля, он заслуживает такого приема.

— Вот оно что!.. — парировал я. — Впрочем, Дэвид наверняка думает то же самое.

Администрация пропустила нас через заграждения, я подтолкнул Бэт и мисс Люишем, которая поплыла вперед, как домашняя утка, норовя подойти поближе к телекамерам. В этот момент нас остановил женский голос, и Бэт, быстро повернувшись, крикнула:

— Марта!

От группы репортеров отделилась на редкость привлекательная молодая особа и подошла к нам.

— Я совсем обнаглела и злоупотребляю старой школьной дружбой, — заявила она.

Это нарочитое нахальство мне понравилось. Она явно напрашивалась на то, чтобы ее прогнали, и я должен был бы это сделать. К сожалению, в ту пору я не знал, какую роль суждено сыграть Марте Уолтерс во всей этой истории. Подумать только: одно грубое слово, один толчок — и все могло бы быть совсем иным.

Но откуда человеку знать все наперед?

Бэт пустилась в объяснения.

— Марта была на последнем курсе, когда я поступала, Раф. Помнишь, когда я хотела стать журналисткой?

Информация введена, рычажки памяти усиленно защелкали, и вот я уже говорю:

— Ах, так вы — та самая Марта Уолтерс, которая пишет портретные очерки для «Паблик»?

— Да. Это моя работа и хобби одновременно.

— Так вы напали на богатую жилу. С моего брата только очерки и писать.

Она склонила голову набок и внимательно оглядела меня.

— Думаю, это относится не только к нему. Подумать только, я никогда не слышала о вас.

— Я забытый Мак-Квари, тот, что не был в космосе.

Мы стояли на том месте площади, которое было специально забронировано для нашей семьи. Бэт болтала, мисс Люишем стояла как статуя, величавая и гордая, и эта светлоглазая подхалимка и втирушка Марта обдумывала вопросы и пыталась подыскать достойный повод чтобы задать их.

— Вы — старше Дэвида?

— О! На тысячу лет.

— Вы Мак-Квари, и вы не были в космосе?

Она недоверчиво покачала головой.

— Это все равно что быть рыбой и отказываться плавать.

— Но он же не виноват, — вступилась за меня сердобольная Бэт. — Когда же появится корабль, Раф? Я просто не в силах ждать!

Я попытался понять, какого же все-таки цвета глаза у Марты.

Я, было, определил их как голубые, но вдруг — то ли от света, то ли еще от чего — они стали зелеными, как морская вода.

— Не может же быть, чтобы вас признали негодным к полетам, — посочувствовала она.

— Нет, дело не в этом: я разбился при посадке. Самолет был легкий, но грохнулся весьма тяжело.

— Раф был на полпути из Академии в космопорт, — печально сообщила Бэт. — У него уже имелись бумаги и все такое, и он был назначен в свое первое путешествие младшим офицером. Отец чуть не умер от разочарования. Раф — он же старший, и все такое… Но у него оставался Дэвид.

— Понятно, — сказала Марта.

Она улыбнулась мне, но уже не нахально, а, скорее, заинтересованно.

— Я думала, что трость у вас для шика.

— Так оно и есть, — рассмеялся я.

— Думаю, мою семью больше всего раздражает, что здоровый, как лошадь, парень всюду таскает с собой эту штуку, намекая, что внешность обманчива и неизвестно, что будет со мной завтра.