Ли Брэкетт - Исчезнувшая Луна

— Спокойной ночи. А если он роется в земле, как лесной сурок, почему у него передние лапы, как у обезьяны?

— Потому, — сказал Фред, — что он не собирался стать землекопом. Он скорее обезьянка, чем сурок. Но там, откуда он родом, уже давно нет никаких деревьев, и, чтобы спастись от жары, он вынужден зарываться в землю. Мы называем это адаптацией.

Он повернулся к Мэтту.

— Как насчет старого погреба? Это было бы для него идеальным местом, если ты не используешь этот погреб для чего-нибудь еще.

— Нет, — хмуро протянул Мэтт. — Я им не пользуюсь.

Он бросил взгляд на Джона Картера, и тот посмотрел на него блестящими нездешними глазами. Затем, чувствуя начинающуюся боль, Мэтт поднес руку к голове.

— Мой синус лягается. Наверное, к дождю. Пожалуй, я пойду к себе, если ты не против.

— Иди, милый, — сказала Люсиль, — я помогу Фреду устроить твиннера.

Мэтт запил пивом две таблетки аспирина, которые ему ничуть не помогли, и забылся тяжелым сном, в который прокрались темные непривычные видения, не желавшие показывать своих лиц.

На следующий день было воскресенье.

Дождя не было, но голова Мэтта разболелась еще сильнее.

— Ты уверен, что это твой синус? — спросила Люсиль.

— Да. Болит вся правая сторона, лоб и верхняя челюсть, даже в зубы отдает.

— Гм, — сказал Фред. — Вот тебе-то точно нечего делать на Марсе. Там синусит — профессиональное заболевание, несмотря на кислородные маски. Разница в давлении творит с земными внутренностями черт знает что. Ну, да ты знаешь…

— Нет, — недовольно ответил Мэтт, — не знаю и знать не хочу. Прибереги свои страшные истории для медицинской конференции.

Фред поморщился.

— Лучше бы ты не упоминал об этом. В такую жару тошно думать о Нью-Йорке. Черт побери, это просто жестокость по отношению к животным.

Он повернулся к Джо и Барби.

— Да, кстати, держите Джона Картера в погребе, пока не спадет жара. Там, по крайней мере, прохладно. Не забывайте, что он создан не для этого климата и не для этой планеты. Дайте ему привыкнуть.

— О, конечно, — радостно сказала Барби — К тому же он занят, строит себе замок. Ты только погляди, какие стены он возводит.

Работая медленно и часто отдыхая, Джон Картер начал строительство хитроумной норы в мягком земляном полу старого погреба.

Дети время от времени спускались туда и наблюдали, как твинвер насыпает землю и хлопает по ней своими ловкими лапками, придавая ей вид крепостного вала, защищавшего передний вход норы.

— Это чтобы отклонить ветер и песок, — пояснил Фред.

Барби, следя зачарованными глазами за работой твиннера, пробормотала:

— Держу пари, что он мог бы построить все что угодно, если бы был достаточно большим.

— Возможно. Давным-давно, когда жизнь на Марсе была полегче, чем теперь, эти зверьки, наверное, отличались ростом. Но…

— Выше меня? — спросил Джо.

— Возможно. Но, если он и строил тогда что-нибудь, нам не удалось обнаружить это. И вообще никаких построек, конечно, не считая тех городов, о которых я вам рассказывал.

В эту ночь гроза, жуткая и устрашающая, сменила жару.

«Так вот на что жаловалась моя голова», — подумал Мэтт.

Он проснулся от яркой вспышки молнии.

Затем он снова заснул и видел туманные грустные сны, сны расставания и тоски.

Утром его голова все еще болела.

Фред уехал в Нью-Йорк на конференцию.

Мэтт отправился в свою контору, огорчаясь, что ему трудно сосредоточиться из-за тупо ноющей боли, охватившей половину черепа. Он почему-то стал беспокоиться. Ему казалось, что день никогда не кончится. Он нервничал все больше и больше и, когда пришла пора уходить, поспешил домой с безотчетной тревогой, для которой вроде бы не было никаких оснований.

Вернувшись домой, он спросил Люсиль:

— Все в порядке?

— В порядке? — повторила она. — Конечно, все в порядке. А в чем дело?

— Сам не знаю. А дети?

— Они весь день играют в марсиан. Я никогда не видела, чтобы они чем-нибудь увлекались так же, как сейчас увлечены этой зверюшкой. А он, надо признаться, так мил и терпелив. Зайди-ка на минутку.

Она повела его к двери детской. Джо и Барби, наряженные в пляжные полотенца и старые платья Люсиль, участвовали в сложном ритуале, включавшем в себя позирование и размахивание деревянными мечами.

В центре комнаты восседал на кресле Джон Картер, обернутый в блестящую ткань и с золотым браслетом на шее Он сидел абсолютно неподвижно и смотрел на детей полуприкрытыми, как обычно, глазами.

— Тут что-то не так! — резко сказал Мэтт.

— А именно?

— Ни одно обычное животное не будет так сидеть. Ты посмотри, оно сидит, как..

Мэтт тщательно подыскивал сравнение.

— Гравитация, — ответила Люсиль. — Ему вообще тяжело двигаться, бедняге. И, мне кажется, дышать тоже трудно.

Джо и Барби встали на колени по бокам трона и подняли мечи в воздух.

— Куар! — крикнули они Джону Картеру.

Затем Джо встал и произнес какую-то тарабарщину, но почтительно, словно обращался к самому королю.

— Марсиане, — сказала Люсиль и подмигнула мужу. — Иной раз можно поклясться, что они действительно говорят на другом языке. Пойди полежи пока на диване, милый. У тебя усталый вид.

— Я устал. — Мэтт кивнул.

— И я…

— Что?

— Ничего. Так.

Нет, вовсе не ничего. Он лег на диван.

Люсиль отправилась на кухню. Он слышал, как она там возится. Слабо, как бы издалека, до него долетали голоса детей.

Иной раз можно было поклясться, что они действительно говорят на другом языке… Иной раз можно поклясться…

Нет, нельзя. Знаешь, что есть и чего нет. Даже дети знают.

Он задремал, и детские голоса вползли в его сон. Они звучали сквозь пронзительный ледяной ветер, бормотали в пыли, поднимавшейся под порывами ветра, и было совершенно ясно, что говорят они на языке, знакомом им и понятном. Он звал детей, но они не отвечали ему, их скрывали от него гребни красного песка, текущие и изменчивые, вечно плывущие и не оставляющие ни следов, ни отметин. Он бежал между дюнами, выкрикивая имена детей, и вдруг увидел нагромождение древних камней — остатки умершей горы — и впадину внизу со следами зелени вокруг хилого озерца. Он знал, что дети в этой впадине. Он бросился туда, а ночь сгущалась, на потемневшем небе уже мерцали звезды.

Перед ним выросла неясная фигура и загородила ему дорогу. В правой руке ее был стебель травы — дат, меч. Лицо незнакомца скрывала густая тень, но глаза смотрели на Мэтта, зеленовато-золотые и яркие, каких на Земле не бывает…

— Ради Бога, Мэтт, проснись!

Люсиль трясла его. Он сел, все еще во власти сна, к увидел Джо и Барби в другом конце комнаты. Они были одеты, как обычно, и смеялись.