Роджер Желязны - Этот бессмертный

И глаза его сверкают, как солнца-близнецы, и Анубис отступает назад, вне пределов, которые может достать рука Сета.

Свет продолжает вращаться и сверкать.

— Убей его, Мадрак! — кричит Анубис. — Он больше нам не нужен! На тебе перчатка, управляющая энергией! Он не сможет выстоять против нее.

Но Мадрак вдруг говорит:

— Прости меня, Сущий или Существующий, Где бы Ты Был или Не Был, за мои поступки и дела, которые я делал или не делал, или должен или не должен был делать. И в том случае, если…

— Тогда дай перчатку мне! — кричит Анубис. — Быстро!

Но Мадрак продолжает говорить, не слыша.

Весь шар начинает дрожать, двойная дверь со множеством запоров распахивается, и входит Брамин.

Он машет в воздухе своей тростью и улыбается.

— Как поживаете? Как поживаете?

— Свяжи его, Мадрак! — кричит Анубис.

Но Брамин идет вперед, а Мадрак смотрит в окно и бормочет. Тогда Анубис поднимет перед собой свой посох.

— Ангел Седьмого Поста, Падший, изыди! — говорит Анубис.

— Ты пользуешься моим старым титулом, — говорит Брамин. — Теперь я Ангел Дома Мертвых.

— Ты лжешь.

— Нет. Согласно назначению Принца, я сейчас занимаю твой прежний пост.

Мощным рывком Сет освобождает свою правую руку.

Брамин играет перед собой подвеской Изиды, и Анубис пятится от него.

— Мадрак, я велю тебе убить этого человека! — кричит он.

— Брамина? — говорит Мадрак. — О, нет, не Брамина. Он хороший. Он мой друг.

Сет освобождает свою правую ногу.

— Мадрак, если ты не желаешь убивать Брамина, тогда подержи Сета!

— Тот, кто, возможно, Отче Наш, и кто, может быть, сущий на небесах… — монотонно тянет Мадрак.

Тогда Анубис обнажает клыки, и рычит, и наставляет на Брамина свой посох, как базуку.

— Ни шага дальше, — объявляет он.

Но Брамин делает еще один шаг.

Ярчайшая вспышка света освещает его, но красные лучи из подвески гасят свет.

— Слишком поздно, пес, — говорит он.

Анубис кружит, продвигаясь ближе к иллюминатору, у которого стоит Мадрак.

Сет освобождает свою левую ногу, потирает ее, встает.

— Ты труп, — говорит Сет и идет вперед.

Но в эту самую минуту в Анубиса вонзается острие ножа Мадрака, протыкая шею сзади и проходя насквозь.

— Я не хотел зла, — говорит Мадрак, — я честно оплачиваю свою вину. Собака совсем запутала меня. Я раскаиваюсь. Я дарю вам его жизнь.

— Ты глупец! — говорит Брамин. — Я хотел взять его в плен.

Мадрак начинает плакать.

Короткими струями кровь течет из Анубиса на пол шара.

Сет медленно опускает голову и потирает глаза.

— Что дальше? — спрашивает Брамин.

— … да святится Имя Твое, если у тебя есть Имя и желание, чтобы его святили… — говорит Мадрак.

Сет не отвечает, закрыв глаза и погрузившись в сон, который продолжается много дней.

У нее большой живот, потому что она тяжела ребенком, и она лежит внутри машины. Стена комнатки отодвинута в сторону. Провода отпадают с ее головы и спина, разрывая ледяную логику, ячейки памяти, вожделение сексокомпа, трубки для внутривенного питания. Она депрограммируется.

— Принц Гор…

— Мерга, отдыхай.

— Ты снял с меня заклятье.

— Кто сделал с тобой эту ужасную вещь?

— Ведьма Лоджии.

— Мать! Она всегда была дикаркой, Мегра. Мне очень жаль.

Он кладет на нее свою руку.

— Но почему она так поступила?

— Она сказала мне, чего я не знала — что я тяжела ребенком Сета — и что именно по этой причине…

— Сет!

И пальцы Гора впиваются в металлический стол и гнут его поверхность.

— Сет… Он взял тебя силой?

— Не совсем.

— Сет… А что ты чувствуешь по отношению к нему сейчас?

— Я ненавижу его. Ему совершенно безразлична жизнь…

— Я знаю. Я не буду больше расспрашивать тебя о нем. Ты отправишься со мной в Дом Жизни, Мегра с Калгана, и останешься там навсегда.

— Но, Гор, я боюсь, что мне придется рожать здесь. Я слишком слаба, чтобы отправиться в далекий путь, а мое время очень близко.

— Ну что ж, быть посему. На некоторое время мы останемся на этом месте.

И она хватается обеими руками за живот и закрывает свои глаза кобальтового цвета. Свет машины заставляет щеки ее пылать алым румянцем. Гор сидит рядом с ней.

Цитадель Марачека, безлюдная, с людьми, опять безлюдная. Почему? Послушайте…

Сет твердо стоит на ногах и смотрит на чудовище, которое кидается на него.

Долгое время сражаются они там, во дворе Цитадели.

Затем Сет ломает ему позвоночник, и чудовище лежит на земле и стонет.

Глаза его сверкают, как солнца, и опять он поворачивается, собираясь идти туда, куда направлялся с самого начала.

Тогда Тот, его сын, его отец, Принц, Имя Которому Тысяча, опять открывает бутылку с мгновенно растущими чудовищами и берет оттуда еще одно семя.

Он кидает его в пыль, и еще один монстр вырастает под его рукой и кидается на Сета.

Глаза Сета, сверкающие сумасшествием, падают на это новое создание, и опять начинается сражение.

Стоя над его трупом, Сет наклоняет голову и исчезает.

Но Тот следует за ним, кидая все новых и новых чудовищ, и духи Сета и чудовищ, с которыми он сражается, яростно проносятся в мраморной памяти, что была разрушенным и восстановленным Марачеком, самым древним городом.

И каждый раз, когда Сет уничтожает чудовище, он опять обращает взгляд в то пространство, в тот момент, когда он бился с Безымянным и уничтожил весь мир, и где встает на дыбы и сверкает темная тень лошади его сына, и он пытается попасть в то пространство в тот момент еще до аннигиляции планеты.

Но Тот следует за ним, отвлекая его чудовищами.

И все это потому, что Сет — это разрушение, и он уничтожит самого себя, если под его рукой или в поле зрения не окажется чего-нибудь другого, во времени или в пространстве. Но Принц мудр и понимает это. Вот почему он следует за своим отцом по этому темпоральному пути к алтарю аннигиляции, пробудившись из транса битвы с Тем, Что Плачет в Ночи. Потому что Тот знает: если ему удастся отвлечь Сета достаточно долгое время, возникнут другие проблемы, которые также потребуют внимания Сета. Ведь проблемы возникают всегда.

Но сейчас они двигаются сквозь время — мудрый Принц и его враг — смертоносный отец-сын — и всегда обходя стороной пропасть, которая называется Скагганакской — сына, брата, внука.

Она спит в Доме Мертвых, в глубоком, темном, далеком склепе, и сознание ее — тающая и пропадающая снежинка. Но моторный цикл, который называется Временем, открывает картину прошлого, проносясь мимо, и там, в том самом зеркале, появляются битвы последних дней: мертвый Озирис и ушедший Сет. И там же зеленый смех Брамина, Брамина сумасшедшего и поэта. Вряд ли такой Лорд может подойти Ведьме Лоджии. Лучше не просыпаться. Спать целый век, а там видно будет. Здесь, среди пыльных мумий и выгоревших гобеленов, на самом дне погреба Дома Мертвых, где никто не имеет имен и не ищет их, и не будет искать, здесь она будет спать. Спать. И пусть Средние Миры продолжают заниматься своими делами, не ведая о Красной Леди, которая Жажда, Жадность, Жестокость, Мудрость, Мать и Любовница изобретений и насильственной красоты.