Генри Лайон Олди - Призраки Ойкумены

Он вот-вот кинется на меня, понял Диего. Никого в жизни маэстро не боялся так, как этого человека-монету, оборачивавшегося то орлом, то решкой. Драться с двумя противниками – обычное дело. Но драться с двумя противниками, делящими общее тело… В этом крылось что-то отвратительное, противоестественное. Чувствуя, что еще миг, и он совершит глупость, маэстро опустил взгляд – и увидел тень среди теней.

Тень рапиры ползла к белому призраку. Маэстро шевельнул рукой, отвел клинок назад, чиркнув острием по камням – нет, ничего не изменилось. Тень отказывалась реагировать на движения рапиры. Слабо подрагивая, эта странная тень, больше похожая на струйку дыма или рой мошкары, достигла цели – взобралась на туфлю, проникла под штанину, втянулась глубже. Шестым чувством Диего понял, что тесная спираль – по такой «Кримильдо» опускался на смотровую площадку – охватывает ногу дона Фернана: щиколотку, голень, колено… Другая спираль, слабо обжигая кожу укусами мошкары, навертелась на руку маэстро: запястье, предплечье, локоть. Диего потянул сильнее, и третья спираль обернула мозг.

Белое стало черным, а потом брызнула кровь.

– Фабрицио, – чужим голосом сказал маэстро. – Сейчас Фабрицио вам все покажет.

– Что?! – призрак отшатнулся.

– Сейчас, – повторил Диего, – Фабрицио вам все покажет. Эй, Фабрицио!

Федерико (играет на гитаре):

Кончита (пляшет, стучит кастаньетами):

Федерико (играет на гитаре):

Кончита (пляшет, стучит кастаньетами):

Федерико (играет на гитаре):

Кончита (пляшет, стучит кастаньетами):

Мастерская полна грохота и лязга. Пахнет ружейным маслом, горячим металлом и гарью. Два первых запаха Фернану нравятся, третий – нет. Гарь исходит от железного короба в дальнем углу – генератора. Генератор дрожит, как в лихорадке. От него по полу змеятся толстые черные провода, питая электричеством монстра, ради которого Фернан, собственно, и пришел в мастерскую.

Грохот третий день несется со стороны хозяйственного двора, расположенного на задах усадьбы. Фернана снедает любопытство – немудрено для десятилетнего мальчишки. Спросить отца он не решается: маркиз де Кастельбро сочтет вопрос никчемным. Как правило, отец в ответ лишь хмурит брови. Фернан спрашивает камердинера. Камердинер зовет управляющего хозяйством, сеньора Батисту. Сеньор Батиста расцветает весенним лугом и в длинном монологе выражает свою радость от того, что юный граф интересуется плодами прогресса. Завершив монолог, управляющий вызывается провести юного графа в мастерскую и лично продемонстрировать «чудо инопланетной техники».

– Станок… сталь режет, как масло!..

– Что?

– …генератор… электричество… по проводам…

Пояснения тонут в шуме.

– Я знаю! – с достоинством кивает Фернан.

Он действительно знает, что такое генератор, станок, провода. Но видит всё это он впервые. Объемные картинки, которые демонстрировал домашний учитель, не вызвали у Фернана особого интереса. То ли дело лязгающий дракон!

– А это что?

Рукоять, сверкающая полировкой, притягивает взгляд. Она живо напоминает Фернану затвор новомодного ружья, недавно приобретенного отцом.

– Осторожнее, ваше сиятельство! Это, надо полагать… Сейчас Фабрицио вам все покажет. Эй, Фабрицио!

Чумазый бородач в кожаном фартуке мастерового, надетом поверх робы из грубого полотна, кланяется Фернану.

– Это… ну, если остановить…

– Что остановить?

– Станок, значит. Вот!

Лист стали, который режет бешено вращающаяся штуковина, с громким звоном распадается надвое. Фабрицио предоставляется отличный случай продемонстрировать, для чего нужна блестящая рукоятка. Ему проще показать, чем объяснить. «На себя и вправо-вниз, – запоминает Фернан. – Точь-в‑точь как на ружье!» Бородач вставляет в станок новый лист, закрепляет и возвращает рукоятку в прежнее положение. Чудовище рычит, вгрызаясь в сталь.

В мастерскую вбегает юнец в промасленной одежде. Он что-то горячо втолковывает сеньору Батисте. Сеньор Батиста извиняется, и Фернан кивает:

– Занимайтесь делами.

– Две минуты, и я полностью в распоряжении вашего сиятельства!

Они спорят: юнец и Батиста. Фабрицио включается в спор, дико выкатывая глаза. Перепалка не интересует Фернана. Мальчик подходит ближе к пляшущему станку, наблюдает, как стальной лист разделяется на две полосы. Еще чуть-чуть… Гладкая рукоятка с шариком на конце. Вот она. «Я помню, – кивает Фернан. – На себя и вправо-вниз, как затвор ружья. Ничего сложного!»

Он протягивает руку. Кто-то хватает его за запястье и тащит. Возмущенный возглас застревает у Фернана в глотке, когда он видит, кто его схватил. Шестерни, блестящие от масла, вращаются рядом с вожделенной рукояткой. Край пышного манжета из бреннских кружев попадает меж хищных зубьев. С механическим аппетитом станок жует ткань, подбираясь к пальцам мальчика. Фернан дергает руку, но кружева, черт бы их побрал, оказываются крепкими. Фернан хватает проклятый манжет свободной рукой, пытается оторвать – и металлические зубья вцепляются в кружево на левом запястье графа.