Генри Лайон Олди - Призраки Ойкумены

Диего, подумал старик. Где вы, Диего?

– Прошу прощения за бестактность…

– Что?

– Разрешите представиться: Монтелье, Ричард Монтелье. Возможно, вам известна моя фамилия. Я бы попросил Лардига представить меня, да он пьян, как свинья.

– Не верьте ему! Я трезвей голубя…

– Молчите, Лардиг!

– Я просто-таки возмутительно трезв!..

– Закройте рот! От вас несет перегаром!

– Молчу! Молчу с достоинством!

– Извините, сударыня, он вечно все портит…

Стой, закричала Эрлия, та Эрлия, которая жила-была на белом свете до неудачной попытки клеймения одного варварского сеньора. Воплощение благоразумия и профессионального самообладания, она изо всех сил вцепилась в другую Эрлию – концентрированный сгусток ненависти. Опоздай Эрлия-первая, промедли хоть секунду, и Эрлия-вторая ринулась бы в бой, захлебываясь волчьим рычанием.

Перед ней стоял Ричард Монтелье – человек, чье присутствие сорвало клеймение объекта. Знаменитого режиссера и обер-манипулярия Ульпию разделяла низкая, по пояс, ограда летнего кафе. Плетенка из лакированных прутьев, верх – декоративные перила с загнутыми краями. Обеими руками Монтелье держался за эти перила. Холеные руки, тонкие пальцы артиста, чуждого физическому труду. Удар в лицо, нос сломан, хлещет кровь; он не успеет…

Он телепат, напомнила Эрлия-первая. Он успеет. А даже если нет, кругом свидетели. Чертов Лардиг просто ест глазами твои сиськи! Кем бы ни был этот пьяница, сколько бы он ни выпил с утра – уж поверь, он даст отменные показания насчет взбесившейся помпилианки и своего друга, жертву немотивированной агрессии.

– Монтелье?

– Так точно, сударыня.

– Ваше имя мне знакомо. И лицо…

Он ждал, улыбаясь. Ястребиный профиль, подбородок слегка вздернут. Возраст пощадил юношескую стройность Ричарда Монтелье, оставил спину прямой, а плечи – вольно развернутыми. Но взгляд, складка в уголке рта, умение держать паузу – все выдавало опыт, который можно приобрести лишь с годами.

Я ударю, предупредила Эрлия-вторая. Будь осторожна, ответила Эрлия-первая. Бей, как бьют блондинки.

– Нет, не помню. Вы – диктор новостей?

Монтелье умел держать удар. Лишь во взгляде мелькнула трудно уловимая тень, мелькнула и сгинула. Жестом режиссер остановил Лардига: заткнись, дурак! Молчание далось Лардигу трудно: глоток бренди попал не в то горло, вызвав приступ жесточайшего кашля.

– Что-то вроде этого, – согласился режиссер. – Впрочем, речь не обо мне. Мы коллеги, сударыня: я – диктор, вы – журналистка. Насколько мне известно, вы берете цикл узкопрофессиональных интервью у Диего Пераля, уроженца Эскалоны. Это так?

Эрлия кивнула, всем видом показывая, что торопится.

– Работаете над статьей, да? – настаивал Монтелье.

– Работаю.

– Я бы хотел ознакомиться с вашими материалами.

– До публикации? Это невозможно.

– Почему же?

– Эксклюзив.

– А если я дам гарантии, что до публикации буду нем, как рыба? Что дело останется строго между нами? И наконец, что, если я выплачу вам гонорар, втрое превышающий гонорар ваших заказчиков? Не думаю, что академия фехтования так уж щедра…

– Гарантии?

Эрлия-вторая рассмеялась прямо в лицо режиссеру. Ей вовсе не хотелось смеяться, но она смертельно нуждалась в еще одном ударе, а Эрлия-первая категорически не одобряла публичного рукоприкладства. Ты сошла с ума, вздыхала Эрлия-первая. Ты психопатка, с тобой невозможно работать. Заткнись, рявкнула Эрлия-вторая. Закрой рот, дура! Ты говоришь со мной, отрезала Эрлия-первая, как Монтелье со своим пьяницей Лардигом. Эрлия-вторая задохнулась. Сравнение с ненавистным телепатом подействовало на нее, как отрезвляющий душ.

– Вы мне не верите, – согласился режиссер. – Понимаю. Я бы на вашем месте тоже не поверил гарантиям человека, что называется, с улицы. Но я не с улицы, сударыня. Я – Ричард Монтелье, и вы прекрасно знаете, кто я такой. Оставим дикторов в покое. Вашу шутку я оценил, она доставила удовольствие нам обоим. Вам известно, кто я, и вы меня боитесь.

Ограда кафе вздрогнула, словно при землетрясении. Нет, ерунда, померещилось. Просто реплика Монтелье угодила Эрлии в самое сердце. Боитесь, сказал он. Вы меня боитесь. Я никого не боюсь, взревела Эрлия-вторая. А тебя, сукин ты сын, в последнюю очередь! Алогичность заявлений, противоречащих друг другу, мало смутила помпилианку – в последнее время Эрлия-вторая расплевалась с логикой и здравым смыслом. Он знает, отметила Эрлия-первая. Он знает, что помешал тебе взять объект в рабство, знает, что ты испугалась присутствия сильного телепата, и ловко играет на этом знании. Откуда ему это известно? Ну да, он же телепат…

– Бывает, – тоном доктора, успокаивающего капризного пациента, продолжил Монтелье. Подняв левую руку, он пошевелил пальцами, как если бы пробовал воздух на ощупь. – Обычная распространенная фобия. Большинство людей боится нас, телепатов. В особенности, женщины. Вам кажется, что мы без спросу копаемся в ваших мыслях. Роемся в памяти, вытаскиваем грязное белье. Что мы – извращенцы, маньяки, жадные до клубнички. Я прав? Хотите воды?

– Хочу, – кивнула Эрлия.

– Лардиг! Стакан воды для прекрасной дамы!

– Бренди? – предположил Лардиг. – Ром?

– Воды, болван! Вам с газом или без?

– С газом и со льдом.

Пока Эрлия пила воду, Монтелье что-то успокоительно вещал о беспочвенных страхах и дисциплине телепатов. Эрлия не слушала. Вода дала ей минуту передышки, позволила собраться с силами. Он ничего не знает. Ничего! Этот лощеный павлин решил, что обер-манипулярий Ульпия – кисейная барышня, готовая грохнуться в обморок от одной мысли о том, что звезда арт-транса узнает ее постельные секреты!

– Зачем вам моя статья? – спросила Эрлия.

– Статья? Ни к чему мне ваша статья…

– Издеваетесь?

– Ничуть. Я изъявил желание ознакомиться с вашими материалами. Вы же фиксируете ваши разговоры с сеньором Пералем? Я готов приобрести эти записи. Сырые черновики для меня важнее причесанной статейки…

Режиссер снова шевельнул пальцами. Эрлии стоило большого труда отвести взгляд от его пальцев: гибких, изумительно подвижных.

– Вы собираете материал, сударыня. Я тоже собираю материал. В первую очередь о Луисе Перале-отце, во вторую – о Диего Перале-сыне. В какой-то мере мы с вами коллеги.

– Хотите снять фильм?

– В двух частях. Костюмированная драма…

И тут Эрлия не удержалась:

– Почему не комедия? Трагедия?

– Вам не нравятся драмы?!

– Драма, извините, ни то ни сё…

– Я подумаю, – серьезно ответил Монтелье. – Вот моя визитка. Если что, свяжитесь со мной. Кстати, вы не в курсе, куда пропал сеньор Пераль? Я пытался его разыскать – все только руками разводят. Как под землю провалился…