Б Таркинтон - Приключения Пенрода

Сэм тупо кивнул.

- Ну, пока, Пенрод, - сказал Морис со всей сердечностью. - Я рад, что мы с тобой подружились. Пошли, Сэм.

Пенрод прислонился к столбу и отрешенно уставился на уходящих гостей. Морис продолжал оживленно жестикулировать, а Сэм двигался подобно заводной игрушке и ничего не отвечал своему спутнику. Кроме того, он явно не хотел приближаться к Морису и держался от него на некоторой дистанции.

Они уходили все дальше и дальше. Пенрод видел, что Морис продолжает размахивать руками. Потом они скрылись из виду, а Пенрод, понурив голову, медленно поплелся к дому.

Часа три спустя мистер Сэмюел Уильямс, облаченный в сияющий чистотой танцевальный костюм, вновь поравнялся с домом Скофилдов. Он издал возглас, напоминающий тирольское пение. Это был условный сигнал, и Сэму пришлось повторять его много раз, прежде чем откуда-то сверху послышался глухой ответ.

- Где ты? - крикнул мистер Уильямс и воздел голову ввысь.

Пенрод лежал животом на крыше сарая и смотрел вниз.

- Ты что там делаешь?

- Ничего.

- Осторожно, - предостерег Сэм. - А то поскользнешься и брякнешься прямо на мостовую. Прошлый раз я чуть не слетел оттуда. Ну, слезай же! Ты что, не идешь на котильон?

Пенрод не ответил.

- Слушай, - глухо про-изнес Сэм - я недавно звонил ему по телефону. Я спросил, как он себя чувствует, и он ответил, что хорошо!

- И я звонил, - сказал Пенрод. - Он мне сказал, что никогда еще не чувствовал такой бодрости.

Сэм засунул руки в карманы и задумался. Тут со стороны кухни открылась дверь, и из нее появилась Делла.

- Мистер Пенрод! - завопила она, приближаясь к ним. - Слезайте оттуда! Ваша мама ждет вас в танцклассе. Она звонила и спрашивала, почему вас еще нет? Там скоро начинают. Слезайте!

- Давай спускайся, - поддержал ее Сэм. - Опоздаем ведь! Видишь, Морис и Марджори уже едут.

Из-за угла выехал сверкающий лимузин. В нем сидела царственная Марджори Джонс. На ней было бальное платье розового цвета, а на коленях у нее лежал огромный букет роз. Рядом с ней примостился Морис Леви. Заметив Пенрода и Сэма, он заулыбался и махал им рукой, пока автомобиль не скрылся за поворотом.

И тут произошло непредвиденное. Издав какое-то странное мычание, Пенрод взмахнул руками. То ли он не нашел иного способа, чтобы выразить протест, то ли слишком засмотрелся на лимузин и забыл о бдительности, но голова его вдруг исчезла, а двор огласился криками Деллы и Сэма.

Издерганный мистер Бартэ уже собирался, несмотря на отсутствие двух пар, объявить начало котильона, когда в класс вошел Сэмюел Уильямс.

Вскоре после этого миссис Скофилд спешно покинула детскую танцевальную школу. А мисс Ренсдейл, сияя от счастья, сделала книксен.

- Пятьдесят раз я уже утверждал вам! - яростно закричал мистер Бартэ, не дав ей вымолвить ни слова. - Я не могу ничто менять! Ваш партнер еще способен появиться. С кем же тогда он будет в паре? О! Вы меня с ума спятите! Что вам еще от меня надо! - воскликнул он, увидев, что мисс Ренсдейл снова делает книксен в его сторону.

На этот раз она протянула учителю записку. Согласно предписанию мистера Бартэ, записка была адресована лично мисс Ренсдейл. Содержание ее гласило:

"Дорогая мадам! Пожалуйста, освободите меня от котильона с Вами сегодня днем из-за причины падения меня с крыши.

Ваш искренний Пенрод Скофилд".

Глава XXIV

МАЛЕНЬКИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

Пенрода стригли. Парикмахерская располагалась на углу улицы, рядом с аптекой. Это была солнечная сторона, и, так как день стоял знойный, Пенрод обливался потом. Чрезвычайно невыгодное состояние, когда тебя стригут! Часть волос, которые падают с парикмахерских ножниц, налипают на потное лицо, лезут в рот, в нос, забиваются за воротник и даже попадают в уши.

Нельзя сказать, чтобы Пенроду не нравилось стричься. Сама по себе стрижка, пожалуй, даже доставляла ему удовольствие. Но вот состриженные волосы... Они нещадно щекотали и кололи. У Пенрода даже слезы навернулись на глаза, и он начал корчиться, ерзать, дергаться и поводить плечами, ежеминутно рискуя, что ножницы парикмахера отхватят вместе с волосами еще какую-нибудь часть его существа. Наконец он добился своего: парикмахер задел кончик его уха.

- Уй-й-й! - заныл Пенрод.

- Что, поцарапал немножко? - осведомился парикмахер приторным голосом и неискренне улыбнулся.

- А-а! - немедленно запротестовал Пенрод против квасцов, которые парикмахер приложил к ранке.

- Это не больно, - сказал парикмахер, - но если вы не будете сидеть смирно, вам опять будет больно. Может быть, даже еще больнее.

Опередив таким образом Пенрода, который как раз хотел сказать, что ему и так уже достаточно больно, парикмахер продолжил работу.

Пенрод фыркнул. Он сделал это отнюдь не из презрения к парикмахеру. Просто он пытался сдуть усы, которые образовали волосы, прилипшие к верхней губе.

- Видели бы вы, как смирно сидит у меня маленький Джорджи Бассет, продолжал в том же духе парикмахер, - я слышал, его считают лучшим мальчиком у нас в городе.

Пенрод снова фыркнул. Но на этот раз он выражал презрение, ибо был совершенно не согласен с парикмахером.

- А вот по поводу Пенрода Скофилда я что-то не слышал ничего подобного, - не унимался парикмахер.

- Ну и что? - произнес Пенрод, с трудом освободив губы от волос. Нужно мне очень! Ой-й-й!

- Я слыхал, Джорджи Бассета называют маленьким джентльменом, подначивал коварный парикмахер.

- Пусть кто-нибудь только попробует меня так назвать, - тут же заявил Пенрод, - пусть только раз попробует! Готов спорить на что угодно: больше ему не захочется пробовать! Ой-й-й!

- Почему не захочется? Что вы с ним сделаете?

- Я-то знаю, что сделаю! Могу поспорить, я у всех отобью охоту так меня называть!

- Даже если вас так назовет маленькая девочка? Неужели вы ударите маленькую девочку?

- Ну, я... Ой-й-й!

- Значит, не ударите маленькую девочку? Нет ведь? - не отставал парикмахер. Он завладел вихром на затылке Пенрода и повернул его голову в совершенно неестественное положение. - Разве не сказано в Библии, что нельзя бить слабый пол? - добавил он.

- Ай! Осторожней!

- Значит, вы ударите даже несчастную слабую девочку? - снова пристал парикмахер.

- Да кто вам говорит, что я ее ударю? - спросил благородный Пенрод. - Я с ней по-другому разделаюсь. Но, уж будьте спокойны, она пожалеет!

- Но вы же не станете ее обзывать, а?

- Не стану! Руганью вреда не причинишь!

- Ну, понятно! - воскликнул парикмахер. - А я вот однажды проходил мимо вашего дома и слышал, что вы кричали шоферу бакалейщика. Значит, вы хотели причинить ему пользу? Надо сказать ему, а то он мне говорил, что, если вы попадетесь ему где-нибудь на улице, он с вами рассчитается по-свойски. Он говорил, что сделает с вами то, что вам не понравится. Вот так-то, сэр.