Андрей Анисимов - Доступ к телу

– Н-н-например?

– Ну хоть в Турцию, или еще куда, где с визами проблем меньше.

– Нормальная мы-мы-мысль. Я тоже блондинку с ямочками вспомнил. Мы что ее, в-в-вдвоем?

– Какая разница, то ли вдвоем, то ли по очереди. Помнишь еще двух хохлушек-близняшек? Совсем молоденькие?

– Помню, хохотали не з-з-закрывая ртов.

– Точно, веселые дивчины. Ты им даже про ген «h» что-то впаривал. Они даже согласились на активизацию.

– Вадим, я про лабораторию л-л-ляпнул?

– Ну и что? Главное, про бабки молчал. Ладно, пошли умываться.

В холле их ждали кофе, зелень и омлет. Сурен уже позавтракал и быстро наводил порядок – собирал разбросанные по полу простыни, пустые бутылки и презервативы.

– Ну вы, ребята, и оторвались. Телки велели передать – всегда к вашим услугам. Вы им приглянулись.

– Приятно слышать, – ухмыльнулся Дружников, перерабатывая зубами зелень с омлетом и почему-то краснея.

– Веришь, Сурен, с такими девочками я в первый раз…

– С проститутками, что ли?

– Ну да… С платными.

– Понравилось?

– Выпить надо много, иначе боязно.

– Привыкнешь. Первый раз и я краснел, как девица.

– А я в-в-вобще думал не смогу. А потом прямо озверел. И эту хочу, и эту тоже.

– Значит, я получил новых хороших клиентов. Вы того, бабки приготовьте. Менту аванс придется выдать.

– Сколько?

– Штуки две-три. И фамилии не забудьте.

– Коль, как назовемся?

– Н-н-незнаю… Сурен, помогай.

– Если хотите тихо жить, нужно что-нибудь простенькое. Что часто встречается. Я бы на твоем месте стал Ивановым.

– Годится.

– Тогда я К-к-карапетяном.

– Запишите на листке. Вот вам конверт. Вложите в него бабки и не запечатывайте.

Пташкин прибыл минута в минуту. Вежливо поздоровался со всеми за руку, присел в кресло. Держался скромно, словно и не страж порядка, а бедный родственник. Выяснив желание заказчиков, некоторое время раздумывал, потом кому-то звонил.

– Ребята, по шесть штук встанет.

Дружников решил поторговаться:

– Мы слышали, по пять можно.

Пташкин потупился:

– По пять – моего интереса нет. Вы поймите, я же не напрямую к начальнику райотдела выхожу. Через майора Разина, он ему свояк. Разин за красивые глазки не нанимался. Вот и получается, по пять штук начальнику, по пятьсот баксов нам. Доступ к первому лицу бабок стоит. Давайте ваши имена, фамилии и фотки.

Тарутян протянул милиционеру конверт:

– Когда с-с– сделаешь?

– Не от меня зависит. По готовности Сурен вам свистнет. Получать лично явитесь – расписаться, заявление, чтоб все по закону…

Сурен кивнул и предложил милиционеру:

– Выпить хочешь?

Пташкин отказался:

– Нельзя, ребята. Я при исполнении.

Забрав три тысячи долларов аванса и так же вежливо пожав присутствующим руки, капитан покинул помещение. Сурен унес со стола грязную посуду, вернувшись, уселся в кресло:

– Поговорим?

– Что ты хочешь узнать? – спросил Дружников.

– Узнать я ничего не хочу. Хочу вам предложить переехать на одну дачку, пока вам документы не приготовят. Тут вам оставаться стремно. Люди ко мне ходят разные, зачем светиться?

– Как скажешь, Суренчик. Мы и так тебе бл-бл-благодарны.

– Вот и славненько. Скоро ко мне заедет друг, он вас и отвезет.

– Платить ему надо?

– Пока никому ничего не давайте. Потом я сам посчитаю и расплачусь, а вы возместите. – И бросил каждому по пакету: – Здесь шмотки. Переоденетесь в них, и из машины не высовывайтесь.

Ровно через полчаса в дверь позвонили. Сурен сначала вышел, огляделся, потом вывел друзей и усадил в машину.

Арсений раскрыл меню и посмотрел на отца:

– Я бы тебе предложил форель, жаренную в масле, с молодым картофелем, свежие овощи и пару жульенов. Супы тут готовят скверно. Да и на ужин суп как-то не по-русски. Мы же не французы.

Александр Ильич виновато улыбнулся:

– Сынок, выбирай на свой вкус. Ты же знаешь, я не гурман…

– Гурман, папа, для тебя совсем не подходящее слово. Мне кажется, ты вообще не замечаешь, что кладешь в рот.

– Дружок, привычки закладываются с юности… Когда я рос, готовые котлеты по шесть копеек за штуку считались деликатесом. После войны страна едва не голодала, меня родители баловать не имели возможности. А потом начались студенческие столовые с одной и той же подливкой к мясу и рыбе, да неизменный компот с прозрачными вываренными фруктами. Вот я и привык не обращать внимания на продукты, заправился – и хорошо.

– Не оправдывайся, папа, учиться никогда не поздно. Ты же сам любишь это повторять. Не так ли?

– Попробуем обучаться.

– Вот и умница. К форели подойдет белое алжирское вино. Но в качестве аперитива мы позволим себе по сто грамм «Абсолюта». Не возражаешь?

– Нет, сынок, не возражаю.

– Прекрасно.

Арсений поманил официанта и, выдав ему заказ, захлопнул папку с меню.

– Арс, я не очень понимаю, что мы празднуем? Мне, конечно, приятно, что ты балуешь отца своим обществом, но повода для пирушки я не вижу. Ты потерял огромные деньги, а я талантливых ученых.

– Отец, зачем так мрачно? Я верю в твой гений. Если наши сыщики и не отыщут беглецов, отнятый у них ген восстановится, и они все вернут сами.

– Легкие деньги развращают, дружок. Боюсь, что такой опыт затормозит восстановление гена. Но надежды и я не теряю. И знаешь, почему?

– Поделись, отец.

– Лет десять назад у меня защищался Майкл Доблин. Способный мальчик из Калифорнии. Но самое интересное, что он, будучи дипломником, потерял родителей. Они разбились в собственном вертолете. Разбились, оставив ему миллиардное наследство. В тот год у меня писали работу еще три наших аспиранта. Теперь они уже взрослые мужики, сами аспирантов пасут, а тогда им лет по двадцать пять было… И вот однажды я что-то искал в своих папках, и они про меня забыли. Наши парни знали, что Майкл миллиардер, и спросили его, зачем ему вся эта генетика? Для чего протирать штаны, если и так все можно получить? Стоит только свистнуть. И знаешь, что он им ответил?

– Пока нет…

– Он им ответил, что ни за какие деньги не сможет купить кайф от удачного опыта, восторг от небольшого научного открытия, не говоря уже о сумасшедшем счастье от реального прорыва в своей области. А остальные блага, стоит их заполучить, превращаются в ненужный хлам. Это как балованные дети – игрушек полно, а радости нет. Вот что сказал моим аспирантам юный американский богач. И я уверен, они это запомнили на всю жизнь. Я эту историю всем ученикам рассказываю…

Официант сгрузил с подноса напитки и закуски, разлил водку, и с поклоном ретировался. Арсений поднял рюмку:

– Отец, ты даже не понимаешь, что сотворил! Я, признаться, тоже не понимал, пока не встретился с твоими подопытными братками.