Кирилл Шарапов - Падающего толкни

— Что ж, не бывает так, чтобы тебя любили все, — прошептал Кир и сделал шаг вперед.

Толпа расступилась, открывая узкий коридор, в конце которого стояла Ольха. Кир едва не задохнулся. Она была полностью обнажена, все ее тело было покрыто странным рисунком. Она сияла, словно одинокая свеча в абсолютной тьме. Длинные густые волосы пшеничного цвета спадали на грудь, прикрывая ее. Она ждала его.

— Иди, — раздался за спиной голос Дениса. — Она ждет тебя.

Кир сделал неуверенный шаг, потом еще один, кто-то преградил дорогу, скрыв от Скифа цель. Здоровенный парень, в глазах лютая ненависть. Так не встречают жениха, так встречают лютого врага. Что ж, эти лесные люди умели ненавидеть по-настоящему.

— Уйди, — бросил Кир, — я все равно пройду.

Парень молчал, но не сдвинулся ни на шаг. Кир ударил быстро и сильно, противник даже не успел ничего сделать. Он рухнул как телеграфный столб, в который врезался груженый камнями самосвал. Кружки, расставленные на ближайшем столе, подпрыгнули. Кир снова увидел Ольху и, переступив через поверженное тело, сделал следующий шаг. И снова через пять шагов кто-то загородил дорогу. Точно такой же взгляд, большие габариты. Но Скиф уже знал, что делать. На этот раз противник не расслаблялся и встретил его во всеоружии. Атака Кира разбилась о вовремя поставленный блок. Но вряд ли кто-то мог остановить чемпиона оплота по боксу. И спустя минуту, вытирая кровь, текущую из рассеченной брови и заливающую глаза, Кир продолжил путь. Третий противник оказался не таким, как предыдущие, он загородил Ольху, когда до нее осталось всего пару метров. Кир узнал в нем Татарина, хозяина харчевни. Огромные габариты, но нет ненависти в глазах.

— Пропусти, — тихо сказал Скиф. — Я все равно пройду. Эти солдатики, что лежат за моей спиной, не смогли даже задержать меня. Уйди. Я не хочу тебя побеждать.

— Таков твой путь, — просто ответил Татарин. — Дерись или уходи.

На этот раз легкой победы не вышло, противник оказался бывшим боксером, уровня не ниже мастера спорта. Хуки чередовались с апперкотами, глухая защита взрывалась яростными контратаками. Бой шел уже пять минут, не было гонга, чтобы дать бойцам отдышаться. Трижды Кир поднимался с пола и трижды сам отправлял туда противника. Он уже ничего не видел, правый глаз заплыл, левый залит кровью, челюсть свернута на бок. Удар Татарина опрокинул его, с трудом поднявшись Кир понял, что это последний раз, больше он не сможет встать. Перед глазами шли цветные круги, тошнило, что указывало на явное сотрясение мозга, сильно болела голова, но самое страшное, Скиф не видел Ольху. Он вообще уже ничего не видел.

И тут он попал в мастерскую вед, там где в нави срытой от остального мира тонкой пленкой бытия он повелевал энергией. И как тогда в БРДМе две зеленые нити мельтешили перед глазами. Кир увидел призрачный золотой рисунок, висящий в воздухе. И отчаянным усилием он просто наложил две зеленые нити на висящий в воздухе призрачный рисунок веды. Яркая вспышка, и Кир понял, что снова видит, боль в теле исчезла, а Татарин все еще с трудом замахивается для заключительного удара. Он тяжело дышит, лицо сплошная кровавая маска. Кир не стал ждать удара, а просто поднырнул под него и апперкотом отправил кабатчика в нокдаун.

— Прости, — мысленно прошептал он, — но я просил тебя уйти с дороги.

Перешагнув через поверженного противника, который уже начал подниматься. Кир взял Ольху за руку и надел браслет. Веда, которую он создал, залечила раны, но ничего не могла поделать с выбитой челюстью и кровавой маской на лице. Сейчас он не походил на жениха. Он напоминал упыря, только что оторвавшегося от разорванного в клочья тела жертвы. Кто-то протянул девушке мокрую тряпку, и она собственноручно и очень бережно начала обтирать его лицо от крови. Веда, конечно, не затянула раны, а просто остановила кровь, а вот с синяками, которые только должны были сформироваться, она справилась играючи. Деревенский доктор, которого все звали лекарь, аккуратно, хорошо поставленным ударом, вправил челюсть и смазал рассеченную бровь какой-то не шибко хорошо пахнущей мазью.

— К утру ничего не останется, — подвел он итог своей работы, — а вот говорить вам пока придется поменьше.

Кир кивнул. Ольха стояла рядом, мать обрядила ее в длинную полупрозрачную домотканую рубашку, и с беспокойством смотрела на своего мужа.

— Выбор сделан, — громко произнес Татарин, уже пришедший в себя после спарринга. — Счастья молодым!

Вся зала, подняв кружки и даже небольшие крынки, дружно подхватила брошенный клич. Кир окинул их взглядом и благодарно кивнул. Надо сказать, что ненавидящих взглядов стало меньше, как, впрочем, и равнодушных. Да, он остался техником, но благодаря Ольхе он стал одним из них, диких лесовиков, с интересной новой, частично старой, культурой. Жевать было больно, но пирог с грибами все равно пришлось пробовать. Как объяснил Татарин, это традиция, все молодые обязаны попробовать его пирог. После окончания спарринга трактирщик первый поздравил молодых. Он и раньше не испытывал особой неприязни к Скифу, а после того, как тот его свалил, так вообще неприязнь пропала. Этот простой здоровый мужик верил в две вещи: в силу и в крепкое мужское слово.

— Ты использовал веду? — тихо спросил Денис, когда Кир собирался уже уйти, влекомый Ольхой.

Скиф кивнул.

— Но не для борьбы, а чтобы излечится.

— Я почувствовал, — тихо, чтобы не слышали остальные, сказал ведун, — но не успел понять, когда ты это сделал. Ведь даже на простейшие веды у тебя уходило не меньше часу. А тут мгновение.

Кир пожал плечами. Ведун кивнул и растворился в толпе. А Кир выскочил за дверь, за которой еще мгновение назад скрылась Ольха.

— Куда ты меня ведешь? — тихо спросил он.

— В мой мир, в мой дом, в твой покой, — тихо прошептала она.

— Если я продолжу эксперименты с ведами, покоя тебе не видать, — между прочим подумал Кир. Но сейчас его слабо интересовали энергия и веды. Сейчас его занимала только женщина, идущая впереди него в легкой длинной рубашке, повторяющей контуры ее тела.

Вскоре они подошли к небольшому дому.

— Традиции нужно чтить, — тихо сказала Ольха.

Кир вопросительно уставился на девушку.

— Перенеси меня через порог, — звонко засмеявшись, произнесла она. — А знаешь, в чем смысл этого действа?

Кир отрицательно мотнул головой.

— Мужчина вносит в дом хозяйку и ставит ее на пол посреди комнаты, тем самым подчиняя ей дом. А если женщина переступает через порог, то она вносит за собой старые неурядицы.

Скиф довольно легко подхватил ее на руки и, толкнув ногой дверь, переступил порог. В доме вкусно пахло свежим деревом, и больше ничем.

— Это совершенно новый дом, — тихо сказала она. — Его стали строить спустя два дня, как ты помог мне бежать. Я уже тогда убедила мать.