Элизабет Хэнд - Француз

Почему, собственно, погиб?

Постепенно она успокаивалась, но все же избегала смотреть прямо в глаза. Правило номер два: никогда не смотри в глаза мужчине, особенно если он коп.

— Вторник, я, может быть, смогу найти того, кто убил ее.

— Неужто? Никто не сможет, а ты, супергерой, — да! — она наконец взглянула глаза в глаза. Вызывающий тон, однако явственная умоляющая нотка: — Да, но как?!

Если б Фрэнк знал!

— Расскажи мне о ней, — попросил он.

Вторник еще крепче обхватила себя руками. Окинула взглядом крошечную кабинку, будто надеясь найти там ответ или кого-нибудь, кто ответил бы за нее. Наконец заговорила:

— Ее звали Пандемия. То есть ее на самом деле звали не так… Но мы звали ее Пандемией. Она так называлась. Она не воровала, не употребляла наркотики, даже не курила. Танцевала здесь ради денег, ради своей малышки дочки. Больше ничего не знаю.

— У нее были поклонники?

— Поклонники?! Издеваетесь?! Если вы заметили, наши клиенты — не самые высокоморальные представители общества. Разумеется, они бы с удовольствием нам поаплодировали, но… для этого нужны обе руки.

Фрэнк деликатно улыбнулся, оценив шутку. В усталых глазах он прочел всю историю ее жизни.

Задрипанный поселок.

Отец-алкоголик, от которого сбежишь не только в Сиэтл, но и к черту на рога, в Россию, срань господня, в Ичкерию, срань господня!

Неудачные пробы на видеостудии.

Квартира с одной спальней, которую приходится делить с двумя другими девицами, чтобы оставалось достаточно денег для учебы в колледже.

Вдруг показалось, что еще немного — и он сможет угадать ее настоящее имя.

А с другой стороны — зачем оно ему?

— Ты не заметила здесь кого-нибудь в ту ночь,‘когда ее убили? Кого-нибудь, кто мог бы последовать за нею домой?

— Я давно перестала их разглядывать. И что можно разглядеть через стекло?! Даже тебя я вижу нечетко. Здесь специальные окна. К тому же, в тот день я ушла намного раньше, чем Пандемия.

— Не догадываешься, что могло стать причиной убийства? — Фрэнк постарался не пережать. Настойчивость хороша сама по себе, но… не сейчас…

— Причина? — Вторник уставилась на него в искреннем изумлении. — Мужчинам не нужны причины, чтобы иметь то, что хочется. Им не нужны причины, чтобы убить. Они просто приходят и делают это, — голосок задрожал от негодования и страха, унижения и обид.

Похоже, ей досталось немало. Фрэнк увидел, как она частит ресницами, скрывая накипающие слезы.

— Им нужен только повод! Я давно поняла: — если мужчина чего-то хочет, его не остановишь. Даже если он к тебе хорошо относится, он все равно использует тебя. И при этом не испытывает никаких угрызений совести.

Его охватило чувство жалости. Последняя фраза лишила возможности продолжить непростой разговор. Пора?

Он взглянул на Вторник последний раз. И мозг вновь взорвался паленой болью.

…Она вся в огне. Языки пламени извиваются у ее груди, лифчик обугливается, чернеет, рассыпается золой, волосы плавятся, как тонкая проволока.

Она широко раскрывает рот, но ни единого звука!

Женщина медленно движется к центру ада, и собственная кровь плещется у ее бедер, стягивается горячим поясом вкруг талии, струится по обугленным плечам. Черные брызги летят ей в лицо — так распускаются цветы зла.

Фрэнк невольно прянул к ней… Жгучее желание помочь, защитить маленькое измученное существо…

Но как только он коснулся стекла, все исчезло… Ни пламени, ни крови — ничего, кроме не по годам заморенной женщины с облезлым лаком на ногтях, пятнами пота и грязи на узком бюстгальтере.

Фрэнк, повинуясь порыву, достал из бумажника еще одну купюру и просунул ее в щель:

— Мне очень жаль. Спасибо за потраченное время. Будьте осторожны… леди.

Он уже направлялся к двери, когда удивленная подобным обращением Вторник таки окликнула его:

— Есть тут один парень… — тон независимый, но во взгляде невольная признательность. — Он постоянно нам показывает стихи через стекло.

— Стихи?

— Ну, не знаю. В столбик. Буквы в строчки. Строчки в столбик. Они на французском, поэтому мы зовем его Французом.

— Он приставал к кому-нибудь? Например, к Пандемии?

— Нет, но в ту ночь заплатил ей за персональное обслуживание. Двести долларов за десять минут. Обычно это стоит неизмеримо меньше. Пандемия танцевала до тех пор, пока он не ушел. Девочек к тому времени уже не оставалось. Она была одна. Я не знаю, что произошло потом.

Фрэнк постарался, чтобы его голос по-прежнему звучал спокойно:

— Здесь есть видеокамера?

Она помедлила. Использование видеокамер, конечно же, запрещено законом, но Фрэнк знал, что во многих местах владельцы их все же устанавливали. Для надежности. Для шантажа. Просто так. Кто знает, что принесет тебе завтра лишнюю сотню баксов!

Открыто признаться о существовании камеры — означало предать фирму, в которой работаешь. Но Вторник недолго мучили моральные соображения. Похоже, раскрывая Фрэнку этот секрет, она тем самым вступала с ним в молчаливое соглашение. Баш на баш. Ей что-то было от него нужно… Но вот что?

Прежде чем он успел сказать еще что-нибудь, Вторник сделала шаг назад и еле заметным взглядом скользнула по стене над его головой:

— Не говорите никому, что это я вам сообщила.

В самом дальнем верхнем и темном углу кабинки мерцала красная точка лазерного сигнала.

Вот это да! Молодец малышка! Ей бы в разведке работать! Впрочем, Фрэнк Блэк, пожалуй, с ней бы в разведку не пошел. Искушение велико — ночь, дебри, мох, и они вдвоем… ползут, и надолго замирают при малейшей тени опасности, и лежат, и лежат, и лежат. Разведка — главное, чтоб было на кого положиться. На Вторник?.. Заманчиво, заманчиво. Однако… чревато боком, как выражаются дуболомы-генералы.

Фрэнк позволил себе лишь мимолетную благодарную улыбку.

Она ответила многозначительным взглядом. Очень многозначительным: страх? благодарность? облегчение?

Спустя минуту тяжелая вельветовая шторка упала на стекло, взбив облако пыли. И он снова оказался один.

— Что ты ему наговорила? — Сэм был взбешен.

Вторник устало откинулась на спинку потертого дивана.

В этот ранний для онанистов час раздевалка была пуста, и они наконец могли поговорить по душам.

— Может, ты сначала спросишь, что было нужно ему? Почему я должна молчать, Сэмми? Недомолвки вызовут серьезные подозрения в наш адрес. Новые расспросы, предположения. Тогда наружу выплывет все. И в первую очередь проблемы возникнут у тебя. Тебе это надо? Запомни, лучше всегда говорить правду, но — не всю. Понимаешь? Выдавай ее порционно, и тогда останешься чистым.

Сэмми молчал, ругая себя за мимолетную вспышку ярости. Нервы сдают. Вторник права. Черт подери, эта смазливая девчонка всегда оказывается права. Недаром два года назад, когда он подобрал ее, плачущую и избитую, у автобусной остановки, внутренний голос шепнул: «Сэм, вот твоя удача!» С тех пор удача действительно не оставляла его. Вместе с Вторник они прокрутили не одно дельце, существенно поправив свое материальное положение. Он обеспечивал ее безопасность — она привлекала в заведение новых клиентов. Нормальные деловые отношения с капелькой нежности. Только так можно выжить в этом вонючем мире. Вторник же дала несколько ценных советов по реорганизации «Рубинового коготка», одобренных владельцами клуба. Вскоре Сэм, Сэм-недо-учка, умеющий в этой жизни лишь считать деньги и считывать человеческие души, стал управляющим стриптиз-клуба. Дела шли великолепно, пока не произошло это зверское убийство. В клубе появилась полиция и, соответственно, сократилось число посетителей. Постоянные клиенты предпочли отсидеться дома, пока не затихнет шумиха. Но дело даже не в том, что могла накопать полиция. Дело было во Французе…