Элизабет Хэнд - Француз

— Кстати, кухонный нож оказался весьма удобным орудием, — заметил Уоттс, — но будь у него что-то менее подходящее, он все равно работал бы со знанием дела. И чрезвычайно хладнокровно — судя по тому, как аккуратно все прибрал.

Фрэнк согласился и с этим.

— Девочка что-нибудь рассказала?

— Нет. Похоже, и не расскажет. Последствия шока оказались куда как серьезны. Вдобавок вы знаете, что она серьезно больна. Мать, кстати сказать, страдала тем же. Мы пытаемся установить, откуда приехала стриптизерша, но пока выяснили — за полгода она сменила несколько штатов. Иногда подрабатывала проституцией, документы — фальшивые.

— А что по поводу убийства думают в группе?

— Что ваши предположения верны. Убийца находится под воздействием какого-то внешнего фактора, вызывающего быстрый аффект. Он абсолютно не контролирует себя.

— А еще что думают в группе?

Уоттс теперь выглядел как главный тренер международной сборной, приветствующий только что пришедшего в команду знаменитого игрока. Они испытывали друг к другу уважение и растущую симпатию.

— А еще в группе думают, что вы, мистер Блэк, подходите для этого задания. И будете прекрасным дополнением к группе. Все наши ресурсы в вашем распоряжении.

Фрэнк кивнул, принимая скрытое в этих словах поздравление.

Уоттс прощально поднял руку и направился к своей машине.

Фрэнк ответно взмахнул рукой, дождался, пока автомобиль новоявленного соратника вывернул на магистраль. Затем подобрал утреннюю газету, завернутую в защитную пленку, и вошел в дом.

В доме — темно.

Он осторожно пробрался через вестибюль, все еще загроможденный пустыми коробками, ожидавшими отправления в пункт утилизации. Прошел на кухню.

Сладкий аромат коричного сахара перебивал запахи свежей краски и древесной стружки. Как же, как же! Утром перед школой Джордан упрашивала мать испечь любимое лакомство — «смеющихся болванчиков». Кэтрин ей обещала. Теперь они, «болванчики», аккуратной кучкой лежали на кухонном столе, бережно укрытые чистым полотенцем.

Фрэнк приподнял край, достал одно печенье и проглотил его в один присест. Потом взял еще одно — для ровного счета и налил себе стакан молока. Глянул в окно на соседский участок. Как бишь зовут соседа? Мередит, Джек Мередит. Вроде неплохой человек. Может быть, у него есть внуки, ровесники Джордан. Это было бы хорошо. Не забыть выяснить у Кэтрин, говорила ли она с Мередитом или его женой по поводу обеда. Он поставил стакан в мойку, подцепил еще одно печенье и направился в спальню.

Свет в спальне был выключен. Кэтрин лежала под одеялом, отвернувшись к стене. Он вслушался в ровное дыхание — спит или нет?

Не спит.

— Кто это был? — спросила, не поворачиваясь и не включая свет.

Фрэнк неловко сунул полученный сверток под мышку.

— Уоттс.

— Какой-такой Уоттс?

— Питер Уоттс. Передал мне кое-что.

— Что — кое-что?

— Да так, информацию.

— Он стоял у дома целый час. Мог бы зайти.

— Вероятно, не хотел тебя беспокоить. Природная деликатность.

Кэтрин резко села на постели, откинув одеяло:

— Я как-нибудь стерплю, когда меня беспокоят, Фрэнк! Но чего не могу стерпеть, это когда от меня что-то скрывают.

Да-а, тема не нова, не нова тема.

Он присел на краешек кровати:

— Я ничего не скрываю, Кэтрин. Я всегда готов рассказать тебе все что захочешь. Ты ведь знаешь.

— Думаешь, что защищаешь меня, Фрэнк. Но ты только делаешь все еще хуже! — та-ак, вот и слеза задрожала в голосе. Гнева нет, но — слеза. — Ты не можешь спрятать меня от окружающего мира. Ты не можешь требовать, чтобы я делала вид, будто не знаю, чем ты занимаешься.

Фрэнк дотянулся до тумбочки, положил на нее сверток и нагнулся к жене, нежно погладив ее руку:

— Все делают вид. Все притворяются. Мы тоже притворяемся. Люди, за которыми я охочусь, — они заставляют нас притворяться.

— Ты не прав. Так нельзя. У нас растет дочь, Фрэнк. Окружающий мир подступает все ближе, и ты не можешь этого остановить, даже если очень захочешь.

Он притянул ее к себе и поцеловал в лоб:

— А ты представь себе, что могу. Ну, пожалуйста. Хотя бы на эту ночь и еще завтрашний день. А потом мы снова что-нибудь придумаем. Случается только то, чего мы боимся по-настоящему. Поэтому ничего не бойся, Кэтрин. Я сумею защитить тебя и Джордан. Вы за моей спиной. Я не дам вас в обиду.

Кэтрин по-детски, жалобно, прильнула к нему. Он крепко обнял ее.

…И спустя минуты им действительно стало казаться, что они одни во всей Вселенной.

Наконец она уснула…

Фрэнк поцеловал жену в щеку, поправил одеяло у нее на плечах. И поднялся.

Заглянул в комнату дочери. Джордан раскинулась в своей кроватке — уменьшенная копия матери. На коленке — свежая ссадина. Сорванец в юбке. За ней нужен глаз да глаз. То и дело попадает в передряги. Фрэнк утишил свое дыхание, чтобы слышать ее, — привычка, порожденная чередой тревожных бессонных ночей, когда казалось, что рассвет никогда не наступит. Затем он взял с тумбочки в спальне оставленный коричневый сверток и спустился вниз.

Тиканье часов в гостиной и спорадическое пощелкивание свежих досок на ступеньках лестницы. Он утянул с подноса в кухне еще несколько печений, еще налил себе молока. Прихватил с собой свежую газету, сдернув с нее пластиковую обертку, и спустился в подвал, по пути проглядывая заголовки.

Подвал…

В одном углу — монотонно жужжащий осушитель воздуха.

В другом — булькающий новый паровой котел.

По центру — недостроенная стена из толстых брусьев, отмечающая границы его будущего кабинета. Здесь Фрэнк временно расквартировал свой штаб.

Квадратный кусок старого ковра на голом бетонном полу.

Пружинный, обитый тканью стул.

Несколько узких столов с оргтехникой — принтеры, факс, телефон, телевизор, видеомагнитофон.

Ряд книжных полок, вмещавших словари, большую энциклопедию, «справочник врача»…

На доске, прибитой к балкам стены, прикноплены фотографии и вырезки из газет, относящиеся к убийству Пандемии.

Поверх отреставрированного дубового письменного стола — пентиум.

Фрэнк включил блок питания, и монитор засветился. Рядом — сканер и устройство для видеозаписи.

Фрэнк надел очки для чтения, лежавшие у монитора. Смахнул в сторону валявшиеся на столе бумаги, водрузил на их место полученный от Питера Уоттса пакет. Щелкнул «мышкой» по одной из виртуальных папок.

Возникло окно с мерцающими буквами: Миллениум.

СВЯЗЬ С ГРУППОЙ «МИЛЛЕНИУМ».

Внутри — еще несколько папок.

В них — еще.

Бесконечное количество разветвленной и наработанной за многие годы информации.

Архив, фотографии, картотека.

Наиболее громкие, но подчас не раскрытые для широкой общественности преступления века.