Захар Петров - Чистилище

- Хорошо! Отдадим ей Профессора…

- Отдадим… Профессора отдадим… - вторили толпившиеся здесь каторжане, хохоча и посвистывая.

Увалень направился в дальнюю часть коридора, в направлении карцера. Недоброе предчувствие охватило Веру. Вот камеры для неработающих инвалидов, на дверях которых по свежему было нацарапано: «Мясосклад №1», «Мясосклад №2», а вот и сам карцер. На трёх цепях висели искалеченные люди. Один был уже мёртв – немолодой мужчина в священнической рясе с обрубленными по самый пах ногами. Вторая женщина – она смотрела на Веру широко открытыми глазами, её губы тряслись, лицо ежесекундно перекашивали болезненные гримасы. Вера узнала её – это была сожительница старшего надсмотрщика, которую она видела в его квартире в свой последний приход на эту каторгу. Она была совершенно голой, груди и ягодицы у неё были вырезаны, но посыпаны каким-то порошком, очевидно останавливающим кровотечение и не дающим развиться сепсису. Третий мужчина…

- Нет! – Вера вскрикнула, что вызвало сатанинский смех Увальня, а за ним и всех остальных людоедов.

В глазах у неё помутнело. Она шагнула вперёд в вырытую яму, от чего сапоги у неё провалились в зловонную жижу из крови, мочи, испражнений тех, кто висит и висел раньше над этой ямой. Обойдя первых двух подвешенных, она подошла к нему, словно надеясь, что вблизи она увидит не то, что видела на расстоянии.

У него не было ног ниже колен. Они были обрублены, а потом культи зашиты нитками и засыпаны всё тем же порошком.

- Вера? – он открыл глаза, попытался улыбнуться и снова провалился в забытьё.

- Ну что, забираешь его или лучше перекусим? Гы-гы, - снова спросил у неё Увалень, получавший удовольствие от происходящего. Его прихвостни опять загоготали, приводя Веру в бешенство.

- Отцепи его, - сквозь зубы процедила она таким тоном и с таким видом, что кое кто из людоедов ступил шаг назад.

Скрестив на груди руки, Увалень дал команду и тут же трое каннибалов обежали яму с двух сторон, положили поперёк доску, забежали на неё и ловко с помощью молотков разомкнули оковы. Они делали это явно не в первый и даже не в десятый раз.

- Забирай, - с ухмылкой кивнул Увалень на положенного возле ямы Вячеслава. – Я вас отпускаю.

Она бы могла выхватить секачи, перерезать ему глотку, завалить ещё с десяток каннибалов, но вырваться с каторги, тем более вместе с Вячеславом, у неё не было шансов. И она сделала единственное, что ей оставалось. Закрыв глаза, она за секунду сконцентрировалась и собрала в кулак всю свою волю. Потом нагнулась, подняла его с пола и пошла. Она шла на выход прямо, уверенно, как будто несла что-то не очень тяжёлое. Вид воинственной девушки, выносившейся из этого ада искалеченного мужчину, произвёл впечатление на людоедов. Каждый из них мог нанести удар своей шипованной палицей по спине Веры, запросто перебив ей позвоночник – она бы наверняка почувствовала движение за спиной, но выхватить секачи уже не успела бы, потому что руки её были заняты. Даже Увалень первое время просто стоял со скрещенными руками, не довольно поглядывая на своих изумлённых этой картиной подчинённых. Ему показалось, что дать команду остановить их будет сейчас не правильно: после того, что сказала о следователе делопроизводитель, и после того, что эта следователь сделала сама. Но и просто так отпустить он их тоже не мог. Безобразная ухмылка перекосила его лицо, когда он принял среднее решение: быстрыми шагами он обогнал следователя и стал у двери, ведущей в тунельчик, опять скрестив руки на груди с видом человека, не сомневающегося в своём величии.

- Отойди… ты сказал… что отпускаешь нас, - у Веры заметно сбилось дыхание.

- А я вас и отпускаю… Только не сюдой… Профессору нужен свежий воздух…

Увалень указал на другой выход – на Поверхность. Вера не двинулась, сверля глазами одноглазого. В толпе каннибалов послышались смешки – теперь их мнение снова было целиком на стороне своего жестокого вождя.

- Ну что не идёшь? Сейчас передумаю.

Кто-то осторожно толкнул Веру палицей в напряжённую спину, больно колонули шипы. Открыли дверь выхода на Поверхность. У Веры опять не оставалось выбора, и она шагнула в открытую дверь.

Ноги увязали в снегу, глаза слезились от яркого света и холодного ветра, едва не сбивавшего её с ног и продувающего её худое тело почти насквозь. Первое время она опасалась, что их настигнут каннибалы, но те и не подумали высовываться на Поверхность. Вот он гигантский овал бывшего стадиона «Динамо», из которого когда-то её отец уводил мать. Причудливый изгиб судьбы заставил её повторить то, что когда-то сделал её отец. Вера кое как доковыляла до первого закутка – отгороженного парапетом спуска в какой-то подвальчик, и опустила Вячеслава прямо на чуть прикрытую снегом мёрзлую землю, прислонив его спиной к стене. От холодного воздуха, яркого света он быстро пришёл в себя и удивлённо смотрел на Веру. Он был истощён от голода, кровопотери и той страшной боли, которую испытал и наверняка испытывал до сих пор. Из своего следственного рюкзака она достала респиратор и насунула его на лицо Вячеславу. Себе она скрутила повязку из сложенных в несколько раз оторванного от майки куска льняной ткани. Она сомневалась в эффективность такого противорадиационного средства и всё же респиратор был нужнее Вячеславу, организм которого был ослаблен настолько, что радиоактивный воздух свёл бы его и без того небольшие шансы на выживание на нет. Вера, опустив респиратор, дала ему попить из фляги осторожно, чтобы вода не пролилась за превратившийся в окровавленные грязные лохмотья комбинезон учёного – на таком холоде она тут же бы стала замерзать.

Едва смочив пересохшие окровавленные губы, Вячеслав произнёс:

- Ступни болят.

- У тебя нет ступней.

Подумав, он произнёс едва улыбнувшись:

- Всё-равно болят.

Она вернула респиратор на место и очень серьёзно произнесла:

- Вячеслав, единственный шанс выжить у нас с тобой – это дойти до ближайшего известного мне незапертого входа в Муос, причём сделать это, как можно быстрее. Я тебя возьму на спину, а ты меня обхватишь за плечи. Только не теряй сознание, иначе отпустишь руки - и я тебя не удержу, или ещё хуже – замёрзнешь.

- Я постараюсь, но я не уверен.

- Чтобы не отрубиться, говори; говори что-нибудь.

Вера, стиснув зубы присела и взвалила Вячеслава на спину, а он неловко обхватил её за плечи. Стиснув зубы, она встала и пошла. Очередной порыв ветра, чуть не сбил её с ног.

- До какой же всё таки нелепости я дожился – меня, мужчину, на спине несёт девушка, которая наполовину младше меня… И которую я бы сам хотел носить на руках…

- Вячеслав, не будем об этом… Расскажи лучше, что произошло на каторге.