Брайан Олдисс - Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе

Через четверть часа Буш был вполне готов покинуть комнатку. Он позвонил, и явился служащий — отпереть дверь и, кстати, вручить счет за комнату и услуги. Буш тихо присвистнул, подсчитав количество нулей; но об этом пусть болит голова у других: Институт оплачивал все расходы. Надо бы явиться туда с отчетом — оправданием в том, что не впустую потратил два с половиной года. Но сначала — домой, исполнить сыновний долг. Все что угодно, лишь бы оттянуть щекотливый момент подачи отчета.

Навьючив на спину ранец, он направился к выходу по коридору. По обе стороны его мелькали двери — два бесконечных ряда Дверей, за которыми сотни таких, как он, искали спасения в прошлом от настоящего. В фойе, на потолке, расположился один из его группажей. Буш гордился им когда-то; теперь он был ему отвратителен — Борроу превзошел все. Запретив себе смотреть вверх, он вышел на улицу.

— …Такси не желаете, сэр?

— Подарок домашним, сэр, посмотрите!

— Цветы! Цветы! Только что с клумбы!

— Дядь, дай десять центов!

Вот он и дома; уличные крики и шум вернули его к реальности. Казалось, все осталось по-прежнему. Пожалуй, из всего этого вышла бы неплохая картинка для учебника. Итак, слева направо: мальчишка-нищий, затем бродяжка, таксист, торговец-разносчик с лотком игрушек, отгоняющий прочь оборванного малыша. А на заднем плане — чистенькое здание Стартовой Станции, откуда он только что вышел, — инородное тело среди обшарпанных домов и разбитых дорог.

Буш протолкался сквозь толпу и пошел было пешком, затем передумал и вернулся к таксисту — тот скучал и плевал в окно. Буш назвал адрес отца, спросил о цене. Ему тут же ее и назвали.

— Вы в своем уме?! Да на это же всю страну объехать можно!

— Теперь нельзя: цены подскакивали несколько раз, пока вы там мотались по прошлому.

Всегда так. И всегда — правда.

Буш взгромоздился на сиденье, шофер дал газу, и они тронулись.

О небо, какой воздух! Ароматный, густой, насыщенный. Кислородные фильтры — хитроумные штуки, этого у них не отнять; но они начисто выветривают из памяти чудесные ощущения, и каждый раз открываешь их заново. Не только волна запахов, но и целая симфония звуков обрушилась на опьяненного всем этим Буша. Даже самые резкие из них казались в тот момент музыкой. И так отрадно ощущать тепло каждого предмета через его особенную, шероховатую или гладкую, поверхность!

Он сознавал, что, раз попав в прошлое, никуда оттуда не денется и новое Странствие неизбежно. Но невозможность чувствовать мир прошлого всегда угнетала его и заставляла стремиться домой. Вот такой парадокс. И ведь однажды он уже пресытился этим сияющим, грохочущим, осязаемым миром…

Когда эйфория прошла, Буш увидел, что «настоящее» две тысячи девяносто третьего года куда как далеко от совершенства — намного дальше даже, чем теперь прошлое две тысячи девяностого. Но, может, он просто слишком давно здесь не был и мир рептилий стал ему ближе? Глядя на развешанные где попало лозунги, которые он силился понять, Буш подумал, что на самом деле он был чужим и в прошлом, и в настоящем.

Остановка: пришлось пропустить колонну марширующих солдат.

— А что, в городе беспорядки? — осведомился Буш.

Шофер ответил туманным жестом.

Буш долго не мог понять, почему улица его детства показалась вдруг уже, мрачнее и пустыннее, чем когда-либо. Не оттого, что окна кое-где были разбиты, кое-где заколочены, а на рассевшемся асфальте прибавилось мусора, — к этой картине он уже привык. Только расплатившись с таксистом и обернувшись к родительскому дому, он понял причину: все деревья перед ним были срублены под корень. В садике перед домом, сколько Буш помнил себя, всегда шелестели раскидистые вишни: Джеймс Буш посадил их, когда только открывал практику. Сейчас они стояли бы в цвету. Плиточная дорожка, по которой Буш шел к крыльцу, могла бы служить отцу вывеской: рассевшиеся замшелые плитки торчали, как гнилушки во рту.

Однако кое-что осталось без изменений. Медная табличка у двери все еще гласила: «Джеймс Буш, Хирург-Стоматолог». Под ней в пластиковом кармашке все так же торчала карточка — почерк матери: «Звоните и Проходите». Когда дела пошли скверно, ей пришлось исполнять обязанности регистратора при отце. Еще одно доказательство того, что время движется по кругу: она и познакомилась впервые с отцом, работая в той же должности. Дернув на себя дверную ручку, Буш просто Прошел Без Звонка.

Прихожая, она же комната ожидания, была пуста. На круглом столике в кучу свалены журналы, стены увешаны всевозможными таблицами и диаграммами.

— Мама! — позвал Буш, скользнув взглядом вверх по лестнице. Голос его гулко отразили стены. Ни ответа, ни движения.

Он хотел крикнуть еще, затем раздумал — постучал в дверь кабинета и вошел.

Отец, Джимми Буш (он же Джеймс Буш, Хирург-Стоматолог), сидел в зубоврачебном кресле, глядя в сад через раскрытое окно. На нем были домашние тапочки, белый халат расстегнут — под ним обнаруживался потасканный свитер. Он медленно обернулся, будто его тяготило любое общество, кроме своего собственного.

— Привет, папа! Это опять я — я вернулся!

— Тед, мой мальчик! А мы совсем было тебя потеряли! Какое чудо! Нет, ты и вправду вернулся?

— Да, папа. — При некоторых обстоятельствах просто невозможно говорить разумно.

Джимми Буш вылез из кресла, и отец и сын обменялись рукопожатием. Буш-старший был примерно одного сложения с сыном. Правда, с годами и в силу привычки он стал как-то виновато сутулиться, и что-то застенчивое и нерешительное появилось в его улыбке. Джеймс Буш не из тех, кто много о себе воображает.

— Я уж побаиваться начал, что ты не вернешься. Такое нужно отметить. Есть тут у меня чуть-чуть на донышке кое-чего. Шотландское — погибель дантиста.

Он громыхнул дверью белого шкафа, отодвинул стерилизатор и пузырьки и извлек початую полушку виски.

— Прикинь-ка, сколько это теперь стоит, а? Пятьдесят фунтов шестьдесят центов. И ведь всего пол-литра! Цены ползут и ползут. Они ползут вверх, а мы катимся вниз. Ох, чем же все это кончится, ума не приложу. Как там:

Счастье всех великих поэтов, что они не дожили до этого дня!

Буш успел уже отвыкнуть от привычки отца ввертывать излюбленные цитаты кстати и не к месту.

— Я только-только вернулся, папа, даже отчета в Институт еще не посылал… А мама дома?

Отец смешался, а затем лихорадочно занялся стаканами.

— Твоя мать умерла, Тед. В прошлом году, десятого июня. Она до этого несколько месяцев была больна. Она часто вспоминала о тебе. Мы очень жалели тогда, что тебя нет с нами, но что могли поделать?..

— Да ничего… Ничего. Мне очень жаль. Я никогда… Что-то серьезное? — Понял, что несет чушь, и поправился: — Т, о есть от чего она…