Брайан Олдисс - Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе

Представители некоторых старых шотландских родов гордились тем, что так возросло значение их города. Кому-то не нравилось, что население увеличилось во много раз и стало не протолкнуться на улицах и в транспорте. Но для большинства эдинбуржцев это был звездный час. Толпы беженцев, хлынувших отовсюду, готовы были арендовать любые помещения, даже не приспособленные для жилья, и цены достигли астрономических высот.

Когда я вылез из переполненного автобуса в центре города, меня окружила со всех сторон разноязыкая толпа. Кто-то схватил меня за рукав, я выдернул руку, не оборачиваясь, и продолжил путь. Меня опять догнали, и на этот раз мне не удалось вырваться — чья-то сильная рука легла мне сзади на плечо, и я вынужден был остановиться, чтобы разобраться с наглецом. Оглянувшись, я встретился глазами с коренастым темноволосым человеком. У него было запоминающееся лицо — четко прорисованные линии рождали воспоминания о кафедральном соборе.

— Вы Шеридан Мичер, преподаватель из Эдинбургского университета. Вы читаете лекции по истории. Все верно? — спросил он.

Не люблю, когда ко мне вяжутся на улицах незнакомые люди. Пусть даже им известно что-то обо мне.

— Допустим. Я читаю курс лекций по истории Европы.

Я сделал шаг в сторону, и плотный людской поток сразу же выдавил меня с главной на боковую улицу.

— Я хочу, чтобы вы пошли со мной, — сказал он.

— Кто вы такой? — спросил я. — Если вы надеетесь чем-то поживиться, то я разочарую вас. У меня нет денег.

Он как-то странно был одет. На нем было что-то длинное — сюртук не сюртук — черно-белое, напоминающее сутану.

— Мистер Мичер, у меня к вам серьезное дело. Я живу здесь неподалеку, не больше чем в пяти минутах ходьбы. Я предлагаю зайти ко мне и все обсудить. Обещаю, что не причиню вам никакого вреда — на этот счет можете не беспокоиться.

— Что у вас за дело ко мне? Вы черный маклер? Тогда отчаливайте.

— Идемте. Я прошу вас.

Я пожал плечами и последовал за ним. Мы направились в сторону Грассмаркета и, прошагав два квартала, оказались у цели. Мы вошли в обшарпанный, грязный подъезд, поднялись по винтовой лестнице… Он уверенно карабкался по крутой лестнице почти в полной темноте. Я осторожно нащупывал ногой ступеньки, стараясь не вляпаться во что-нибудь. На одной из площадок открылась дверь, высунулась какая-то карга — у нее за спиной горел свет, дверь снова захлопнулась. Мы опять погрузились в темноту. Нам нужно было подняться на последний этаж. Он подождал меня у дверей квартиры, достал из кармана ключ.

— Я ошибался, считая, что дом изменился с тех пор, как Доктор Джонсон посетил Эдинбург, — сказал он. — Я говорю о Сэмуэле Джонсоне, — добавил он извиняющимся тоном. — Он ведь приезжал сюда, не так ли?

— Доктор Джонсон приезжал сюда, чтобы повидаться со своим другом Босвеллом в тысяча семьсот девяносто третьем году, — подтвердил я.

Отыскав ключом скважину, он вздохнул с облегчением:

— Ну конечно, конечно. Примерно в это же время было закончено строительство дороги, соединившей Лондон и Эдинбург.

Я не понял, что он имел в виду. Дорога была построена значительно раньше. Что за чушь он несет? Я строил различные предположения, пытаясь понять, кто он такой, но так и не смог угадать.

Он открыл дверь, включил свет и ввел меня в свою квартиру.

Квартира была маленькая, с совмещенным санузлом и совершенно пустая. В одном углу стоял ручной электрический генератор, на тот случай, если отключится городская сеть, в другом ширма и узкая кровать за ней. Подойдя к окну, он задернул занавеску, а затем повернулся ко мне.

— Мне, наверное, следовало представиться раньше. Меня зовут Апостол Растел. Капитан Апостол Растел из Исследовательского Корпуса Параллельных Временных Структур.

Я ждал, когда он продолжит свои объяснения. Каких только дурацких названий не услышишь в наши дни, но с подобным я еще не сталкивался. Название его конторы мне ни о чем не говорило. Я молча разглядывал человека, стоявшего напротив. Ему было не больше тридцати лет, он был крепкого телосложения, и у него было необычное готическое лицо. Что скрывалось за его фасадом?

Он исчез за ширмой и появился с портативным дисплеем. Нажав кнопку, он включил его.

— Вам, пожалуй, лучше посмотреть то, что я припас для вас, прежде чем мы начнем наш разговор.

Я увидел на экране себя. Изображение было объемное. Я двигался среди незнакомых предметов — это было похоже на сон. Я не понимал, где могли меня так снять или смонтировать такой видеоклип. Я был тот же самый и одновременно другой, на себя не похожий. Но у меня не возникало сомнений, что вижу реальность, только странно искаженную. Мне стало не по себе.

— Что это вы мне показали? Откуда это у вас?

— Вы умный человек, мистер Мичер. Я не располагаю достаточным временем, чтобы пуститься в пространные объяснения. Существуют другие миры. Один из них вы только что видели. Я прибыл из него. Да, они существуют, мистер Мичер. Загадочные миры, в которые вы не верите. Я возвращаюсь обратно. Хотите прямо сейчас отправиться вместе со мной?

Я старался не показать своей растерянности. Я верил ему и не верил.

Он между тем продолжал:

— Вам, наверное, известно, мистер Мичер, хотя вы человек не романтического, а практического склада ума, как важно услышать своевременно некий зов, не зазеваться, не проглядеть свою судьбу. Есть люди, которые долгие годы ждут тот единственный поворотный момент, когда в одну минуту меняется вся их жизнь. Мне кажется, вы именно такой человек, мистер Мичер. Вы слышите зов судьбы? Миг настал — и он больше не повторится. Жил такой писатель в прошлом веке, Жан Поль Сартр. В одной из его пьес один герой спрашивает у другого: «Вы хотите сказать, что иногда всю жизнь человека можно оценить по одному-единственному решительному поступку?» «Почему бы и нет?» — был ответ. Итак, я вас спрашиваю, мистер Мичер, вы идете со мной? Готовы вы к поступку?

— А зачем мне это?

— Спросите об этом себя самого — свой внутренний голос.

Я непроизвольно качнул головой, снимая напряжение, стянувшее мышцы шеи. Он принял этот жест, за согласие, хотя внутри меня, похоже, в самом деле родилось согласие.

— Так вы решились? Браво! — воскликнул он.

Я позволил ему подвести себя к прибору, внешне напоминавшему «черный ящик», какой присутствует в кабине любого самолета. Повторяю, сходство было чисто внешнее, как и с дисплеем, за который я принял эту штуковину вначале. Функции его были намного сложнее — это был космический телетранслятор и телетранспортатор одновременно. Сам Растел называл это устройство «небесными вратами» и утверждал, что с его помощью можно совершать переходы в другие миры.

— Вселенная многомерна, мистер Мичер, и вы сами в этом скоро убедитесь. В конце концов мы с вами опять окажемся в привычном трехмерном мире, но при переходе мы выйдем за рамки трех измерений.