Элизабет Тюдор - Война времен

- Представьте себе... - без малейшего колебания ответила сэли.

- Ну что ж, если вы не желаете честно объяснить ваше поведение, то позвольте спросить вас о другом казусе.

- О каком ещё казусе вы говорите? - без тени смущения спросила геноконцентрат.

- О вашей ране на лбу. Как это случилось, что она зажила в такой кратчайший срок?

И на сей раз Зей-Би не растерялась. Лукаво сузив глаза, она безразлично ответила:

- Средства вашего доктора помогли...

- Неправда! - резко прервал он. - Доктор утверждает, что его средства не могли дать столь быстрый эффект.

- Значит, он недооценивает свой препарат, - настаивала Зей-Би.

Мельсимор с суровым укором посмотрел на свою гостью, стараясь вызвать в ней хоть малейшие угрызения совести. Но взгляд геноконцентрата был прежним, безмятежным и непроницаемым.

"Что-то ты явно от меня скрываешь Зей-Би", - подумал Герман, и сэли, обладая умением читать мысли, услышала его слова так ясно, как если бы он произнёс это вслух.

Геноконцентрат хотела ответить ему, но не рискнула сделать этого, так как её опрометчивая откровенность могла выдать её. Поэтому, воздержавшись от слов, она стала молча читать мысли человека.

"Ну, ничего, я разузнаю всё о тебе любой ценой", - подумал он.

Тут неожиданно раздался стук в дверь, и Зей-Би, к большому удивлению человека, произнесла традиционное слово "Войдите".

- Сэр Мельсимор, - проговорил вошедший в комнату молодой слуга, - стол уже накрыт к обеду. Сэр Мельсимор-младший ожидает вас в столовой, - объявил он с такой помпезностью, будто бы объявлял о приходе самого короля.

Мельсимором-младшим в замке "Голден Сиид" слуги прозвали Гарольда Родрика, так как, несмотря на то, что они с Германом были братьями-близнецами, Гарольд родился вторым, поэтому покойный отец считал его младшим.

- Хорошо, Готфрид, иди. Я скоро спущусь, - сказал Герман.

- Надеюсь, вы отобедаете со мной? - посмотрев на сэли, спросил он только после того, как дверь закрылась.

- Увы, я уже обедала, - указав на поднос, с которого исчезла часть угощений, отказала она.

- Ах да! - вспомнил он, как сам велел подать трапезу в комнату своей гостьи. - Ну, тогда, может быть, спуститесь на чашечку чая? - разыгрывая из себя любезного хозяина, предложил Герман.

- Герман, - обратилась геноконцентрат к нему также без всякой фамильярности, как и он к ней, - я знаю, вы скрываете от всех, что я.... - она запнулась на долю секунды, не зная, как правильнее выразиться, и Алекс, как всегда, пришёл ей на выручку, подсказав нужное слово: "женщина". - Я знаю, что вы скрываете от всех, что я женщина. И потому лучше будет, если я останусь здесь. А кроме того, у меня нет волос, и я вижу, что это обстоятельство вас не только смущает, но и неприятно вам, - добавила она и попала в самую точку.

Герман смутился, по сути дела она сказала правду.

- Что ж, пусть будет по-вашему, вы отдыхайте, а я скоро приду.

Герман ушёл так же неожиданно, как и появился, а Зей-Би облегчённо вздохнула.

- Что же мне теперь делать? - спросила она скорее себя, чем того, кто мог бы слышать её.

- Отдыхайте! - с сарказмом передразнил комп человека.

Зей-Би усмехнулась.

- Алекс, не паясничай, - отчитала она его за неуместную шутку.

Нейрокомпьютер сменил тему:

- Зей-Би, я недавно пытался установить контакт с нейрокомпьютером Марк-Сона...

- Есть положительные результаты? - с нетерпением поинтересовалась она.

- Увы, ничего, что могло бы обрадовать тебя, - с нотками вины в голосе ответил он.

- Ничего страшного, Алекс, Марк-Сон рано или поздно найдёт меня, ободряюще произнесла сэли.

- Я надеюсь.

Эта тема была неприятной не только для Зей-Би, но и для Алекса, так как в случае смерти носителя нейрокомпьютера, то есть геноконцентрата, вместе с ним умирал и нейрокомпьютер, который был полностью зависим от жизнедеятельности нейронов геноконцентрата.

Зей-Би уселась в кресло и, вытянув ноги, положила их на журнальный столик, который стоял тут же, напротив мягкой мебели. Устремив свой взор на белый и ничем не привлекательный потолок комнаты, она в безмолвии и размышлениях просидела в таком положении около четверти часа.

- Алекс, - наконец выйдя из меланхолического состояния, обратилась она к компу.

- Да, - тотчас отозвался тот.

- Я вот, подумала, если я уже наладила контакт с местным населением, может быть, внедрить в жизнь первоначальный проект Марк-Сона?

- Зей-Би, ведь для этого тебе нужно будет пойти в лес, - с заметной тревогой в голосе заметил Алекс.

- В этом нет ничего страшного, - уверенно ответствовала сэли.

- Как знать... - с сомнением буркнул нейрокомп.

- Вспомни, Алекс, ведь ты и про людей говорил, что они безнадёжные дикари и невиданные страшилища. И сейчас твои опасения стали всего лишь пустым звуком.

- Возможно, ты живёшь здесь ещё очень мало времени, чтобы составить объективное понятие. Однако в скором времени мои слова, по-видимому, всё же найдут убедительные подтверждения.... К сожалению...

Г л а в а 13.

Герман уже битый час сидел в столовой, рассеянно ковыряясь вилкой в тарелке и вяло дожевывая куриную ножку. Однако мысли, обуревавшие его, отвлекали от трапезы. Гарольд, успев отобедать, удалился по своим делам. И вновь приподнятое настроение и неожиданно доброе отношение брата озадачило хозяина "Голден Сиид". Мельсимор-младший вёл себя так, будто утренней ссоры и не было. Он беспечно болтал, смеялся, шутил, не тая ни малейшей обиды на брата.

"Он вновь что-то замышляет против меня, - думал Герман, отставляя тарелку. - Его напускная весёлость - игра", - отлично зная нрав брата, заключил он.

Гарольд в аффекте мог совершить самый непредсказуемый поступок. Однако в нужный момент он умел преобразиться и как хамелеон, действуя хитро и расчетливо, так, что никто в нём не заметил бы этой метаморфозы, кроме, конечно, брата-близнеца.

Герман, снедаемый недобрым предчувствием, встал и поспешно направился в свою комнату, взял оттуда приготовленный его личным парикмахером парик для "сэра Эрнста" и немедля устремился в восточное крыло замка, где располагалась уже известная читателю бирюзовая комната.

Комната эта была названа бирюзовой неспроста. Здесь висела картина некой пожилой леди, которая была облачена в нежно-бирюзовое платье. Это была прекрасная работа опытного художника. Несмотря на солидный возраст этой леди, художник, кисть которого превзошла саму реальность, изобразил эту представительницу слабого пола в самом лучшем свете. В довершение ко всему занавеси и чудное шелковое покрывало на кровати, которое было того же цвета, придавало комнате некий бирюзовый флёр, поэтому её так и прозвали - бирюзовой комнатой. Эта комната была одной из самых лучших в замке и немудрено, что Гарольд возмущался решению брата поместить неизвестного никому человека в этих апартаментах.