Элизабет Тюдор - Война времен

Боль в ноге всё ещё давала о себе знать. Она закрыла глаза и постаралась при помощи самогипноза преградить импульс боли, поступающий в мозг. Несколько минут спустя, сэли переборола боль.

"Что делать дальше? - именно этот вопрос больше всего волновал Зей-Би. Капсульный запас пищи и воды на исходе, а Марк-Сона всё нет и нет", неподвижно лежа на кровати, задумалась она.

В дверь комнаты постучали, и не дождавшись разрешения, вошли. Это была пожилая низкорослая женщина лет пятидесяти с седыми, аккуратно убранными сзади в пучок волосами. Белый кружевной чепчик прикрывал её голову, а длинное платье имело унылый серый цвет. Белый передник, потускневший от стирки и старости, был чуть короче платья или серого балахона, как показалось это Зей-Би на первый взгляд. Пыхтя от натуги, служанка приблизилась к маленькому столику и положила принесённый ею довольно-таки тяжёлый поднос.

- Это вам, - сказала она и, подойдя к кровати, смутилась, увидев перед собой нагую девушку.

- Бог ты мой! - воскликнула женщина. - Вы, наверное, подружка Германа?

Сэли никак не отреагировала на её вопрос.

- А мне этот хитрец сказал, - вертя своим пухлым указательным пальцем, продолжала она, - что поселил в эту комнату какого-то сэра Эрнста. Теперь-то я понимаю, почему он запретил мне кому-либо что-нибудь рассказывать. Но вы будьте уверены, голубка, - заверила женщина, находясь уже в дверях, - я никому ничего не скажу, - и незаметно хихикнула. - Ну, слава Богу, у Германа всё наладилось, а то я уж думала... - женщина запнулась, не смея больше ничего добавить, - ну, отдыхайте, отдыхайте!

И торопливо вышла, прикрыв за собой дверь. Зей-Би, неохотно встала на ноги. Парик, некогда бывший в идеальном состоянии, всклокоченный и испорченный от проливного дождя, лохмотьями свисал на обнажённые плечи, тем самым немало раздражая её. Сэли повертела головой и, поняв, что ей никогда не привыкнуть к ношению столь необычного предмета чужой эпохи, стянула копну волос с головы и небрежно бросила их на пол. Избавившись от этой ненужной, как ей казалось, вещицы, она подошла к столику, на котором лежал поднос, принесённый старой служанкой.

На подносе было много причудливых и незнакомых сэли предметов. Одни были холодные, другие горячие, и лишь вилка с ножом показались ей более знакомыми. Геноконцентрат видела, как ими пользовались люди этого времени.

- Что это, Алекс? - в растерянности разглядывая поднос, спросила она вслух у нейрокомпа.

- Это - еда, - последовал простой монотонный ответ.

- Еда? Пища? - пыталась сэли вспомнить значение этого слова.

- Да. Люди питаются этим, чтобы восполнить свой энергетический запас.

- Возможно, это так, однако я не могу этого употреблять...

- Я знаю, - спокойно отреагировал комп.

- И как же мне быть со всем этим? - в растерянности развела она руками.

Геноконцентрат задумалась всего лишь на долю секунды, чтобы принять правильное решение.

- Я должна сейчас же избавиться от всего этого.

- Зачем? - не понимая её тревоги, в замешательстве спросил Алекс.

- А затем, глупец, что они, то есть люди станут подозревать меня в том, что я не человек...

- Но ведь это правда, - напомнил тот.

- Я это знаю, - проворчала сэли, - но это не значит, что люди этого времени смогут понять значение слова геноконцентрат. А это означает, что я должна выглядеть и поступать, как обычные люди... есть, пить, спать, а самое главное, не применять абсолютно никакой сверхчеловеческой силы и скорости, в том числе не использовать энергетические излучатели и тому подобные вещи.

- Но тогда ты будешь беззащитна! - воскликнул Алекс с ужасом.

- Не совсем, - загадочно произнесла сэли. - Разум - вот единственное и надёжное оружие, которое убережёт меня от всех неприятностей.

- Ты совершенно права. Эти хилые и обветшалые люди, должно быть, легко поддаются гипнозу, - подкрепил комп мысли своей хозяйки. - А кроме того, здесь ты сможешь читать мысли людей. Ведь мы в прошлом, а значит, закона, запрещающего чтение мыслей, не существует!

- Верно, - вздохнула с облегчением Зей-Би. - А сейчас придумай-ка, как мне избавиться от этой земной пищи.

Г л а в а 12.

В это же время на кухне творилось столпотворение поваров и слуг. Первые отдавали приказания своим помощникам и те, перебегая от одного конца кухни до другого, путались под ногами и мешали не только друг другу, но также и посудомойкам. Носильщики тащили за собой тяжелые ящики с крепкими отменными напитками. Домашняя прислуга вытирала до блеска посуду. Все и вся были заняты приготовлением к вечернему балу, который, как всегда, должен был пройти грандиозно.

Герман наблюдал за этими хлопотами, журя за нерасторопность и хваля за усердие. Ни один из прежних владельцев "Голден Сиид" никогда не заходил на кухню, возможно, даже толком не знал её местонахождения в собственном доме. Однако нынешний хозяин поместья не придерживался сего правила, установленного его предками. Он говорил, что: прислуга всё выполнит не так, если он сам лично не перепроверит всё до мелочей, а возложить на кого-нибудь другого эти обязанности Герман не мог. Именно своей щепетильности он был обязан достигнутым успехам. Ведь не зря он слыл самым лучшим организатором балов и удостоился титула "Преемник Диониса".

Германа Фридриха Мельсимора вся округа знала как толкового, строгого, а порой и сурового, но отнюдь не бесчеловечного и заботливого хозяина, который сперва думал о благе своих подданных, и только потом о своих собственных интересах. Жители "Голден Сиид" считали, что их нынешний сюзерен прекрасно справлялся со своими обязанностями. Его не только уважали, но и любили, и каждый житель поместья Мельсимор готов был при необходимости, не задумываясь, отдать собственную жизнь за своего хозяина. Многие крестьяне, жившие на территории поместья, думали, что после сердечного разочарования их хозяин изменится в худшую сторону, однако их предположения не оправдались, так как в поведении молодого господина ничто не изменилось.

Гарольда Родрика Мельсимора, брата-близнеца, жители замка знали как спесивого и взбалмошного бездельника и драчуна, который с высокомерием и неприязнью относился ко всем, кто был не из его сословия, то есть не из высшего общества. Нрав Гарольда был известен всем, и сплетни порой были неоспоримо правдивы. У этого горячего юноши, у которого кровь так и кипела в жилах, не было ни единого месяца, прошедшего мирно, без споров и дуэлей, которые всегда кончались плачевно для его соперников.

" - Ты не успокоишься пока не войдёшь через эту дверь вперёд ногами, как-то за разговором сердито заявил брату в лицо Герман.

- Если ты язвишь только из-за заботы ко мне, то могу тебя утешить, этому не быть никогда, - гордо ответствовал Гарольд. - Никто не сумеет одолеть твоего брата!