Джек Вэнс - Умирающая Земля. Сб. [Умирающая Земля. Машина смерти. Глаза Верхнего мира. Большая планета.]

— Нет, Кандайв, — сказал он, — Я раскрыл твою хитрость. Ты хочешь испугать меня и заставить сдаться. Я отказываю тебе!

Кандайв пожал плечами.

— Тогда умри, — и нажал пружину. Пол разошелся, и Туржан исчез в пропасти. Но когда Кандайв сбежал вниз, чтобы посмотреть на тело Туржана, он ничего не нашел и остаток ночи провел в дурном расположении духа, мрачно размышляя над стаканом вина.

... Туржан вновь оказался в круглой комнате дома Панделума. На его плечи сквозь высокие окна падали многоцветные лучи с неба Эмбелиона — сапфирово-синий, желтый, кроваво-красный. В доме было тихо. Туржан сошел с изображения руны на полу, беспокойно посматривая на дверь: как бы Панделум, не знающий о его появлении, не вошел в комнату.

— Панделум! — позвал он. — Я вернулся!

Ответа не было. В доме сохранялась глубокая тишина. Туржан хотел бы оказаться на открытом воздухе, где не так сильно пахнет колдовством. Он посмотрел на двери: одна вела к выходу, другая — он не знал куда. Дверь справа должна вести к выходу. Он положил руку на затвор, чтобы открыть ее. Но остановился. А если он ошибется и увидит Панделума? Не лучше ли подождать здесь?

Тут он нашел решение. Стоя спиной к двери, он распахнул ее.

— Панделум! — позвал он.

Сзади послышался негромкий прерывистый звук, как будто затрудненное дыхание. Неожиданно испугавшись, Туржан вернулся в круглую комнату и закрыл дверь.

Он решил набраться терпения и сел на пол.

Из соседней комнаты послышался крик.

— Туржан, ты здесь?

Туржан вскочил на ноги.

— Да, я вернулся с амулетом.

— Быстро, — задыхаясь произнес голос, — зажмурься, повесь амулет себе на шею и войди.

Туржан, подгоняемый нетерпением, звучавшим в голосе, закрыл глаза и повесил амулет себе на грудь. Нащупав дверь, он распахнул ее.

На мгновение воцарилась полная тишина, затем — ужасный вопль, дикий и злобный. Могучие крылья ударили по воздуху, послышался свист и скрежет металла. Среди дикого рева волна холодного воздуха ударила в лицо Туржану. Еще свист — и все затихло.

— Благодарю тебя, — послышался спокойный голос Панделума. — Редко мне приходилось испытывать такое напряжение, а без твоей помощи мне не удалось бы прогнать это адское создание.

Рука сняла амулет с шеи Туржана. Через несколько мгновений молчания снова прозвучал отдаленный голос Панделума:

— Можешь открыть глаза.

Туржан послушался. Он находился в магической лаборатории Панделума. Среди прочего оборудования там стояли и чаны, такие же, как и у него.

— Не стану благодарить тебя, — сказал Панделум. — Но чтобы сохранить симметрию, я тоже сослужу тебе службу. Я не только научу тебя правильно работать с чанами, но и покажу многое другое.

Так Туржан стал учеником Панделума. Весь день и большую часть многоцветной эмбелионской ночи работал он под невидимым руководством Панделума. Он познал тайну возвращения молодости, множество древних заговоров и странное абстрактное учение, которое Панделум называл математикой.

— В этом инструменте, — говорил Панделум, — заключена вся Вселенная. Сам по себе он пассивен и не принадлежит к колдовству, но способен разъяснить любую проблему, любую фазу бытия, все тайны времени и пространства. Твои заговоры и руны основаны и закодированы в соответствии с великой мозаикой магии. Мы не можем осознать рисунок этой мозаики; наши знания дидактические, эмпирические и случайные. Великий маг Фандаал глубже других проник в этот рисунок и потому смог сформулировать множество заклинаний, которые носят теперь его имя. Я много веков прилагал усилия, чтобы расшифровать эту мозаику, но пока мне это не удалось. Тот, кто расшифрует ее, постигнет и всю магию. Он станет магом, могущество которого непредставимо.

Туржан продолжал свои занятия и постиг много простейших уравнений.

— Я нахожу в них удивительную красоту, — сказал он Панделуму. — Математика не наука, это искусство! Уравнения распадаются на элементы, расположенные в точной симметрии, многосложной, но всегда кристально ясной.

Но большую часть времени Туржан проводил у чанов и под руководством Панделума добился мастерства, которого искал. Чтобы разнообразить свой досуг, он создал девушку экзотической внешности, которую назвал Флориелла. В его память запали волосы девочки, которую он видел ночью у Кандайва, и он дал своему созданию светло-зеленые волосы. Кожа у нее была кремового цвета, а глаза большие и зеленые. Туржан испытал большую радость, когда она, влажная и совершенная, вышла из чана. Она быстро обучалась и скоро уже умела разговаривать с Туржаном. Характер у нее был задумчивый и мечтательный, она ни о чем не заботилась, а бродила по лугам или молча сидела у реки. Но Флориелла была приятной девушкой, и ее мягкие манеры забавляли Туржана.

Но однажды из леса выехала на лошади Т’саис со стальными глазами, срубывая мечом головки цветов. Ей на глаза попалось невинное создание Туржана, и Т’саис, восклицая: “Зеленоглазая женщина, твоя внешность ужасает меня, смерть тебе!” разрубила Флориеллу, словно это был цветок на обочине.

Туржан, услышав топот копыт, вовремя вышел из мастерской и был свидетелем этого убийства. Он побледнел от ярости, и заклинание мучительной пытки готово было сорваться с его губ. Но тут Т’саис увидела и прокляла его, и он понял, как она несчастна, какой сильный дух заставляет ее отрицать свою судьбу и держаться за жизнь. Чувства боролись в его груди, и наконец он позволил Т’саис уехать. Он похоронил Флориеллу на речном берегу и постарался в напряженной работе забыть о ней.

Через несколько дней он поднял голову от стола.

— Панделум, где ты?

— Что тебе нужно, Туржан?

— Ты упоминал, что когда создавал Т’саис, ошибка извратила ее мозг. Я хочу создать подобную ей, но со здоровым разумом и духом.

— Как хочешь, — равнодушно ответил Панделум и сообщил Туржану параметры, необходимые для эксперимента.

И Туржан создал сестру Т’саис. Он день за днем следил, как возникает в чане то же стройное тело, те же гордые черты.

Когда настало время и в чане села девушка с глазами, горящими радостью жизни, у Туржана перехватило дыхание и он поспешил помочь ей выйти.

Она стояла перед ним, влажная и нагая, двойник Т’саис. Но если лицо Т’саис было искажено ненавистью, на этом лице царили мир и покой; если глаза Т’саис горели злобой, эти сияли как звезды воображения.

Туржан стоял, дивясь совершенству своего создания.

— Твое имя будет Т’саин, — сказал он, — и я уже знаю, что ты станешь частью моей жизни.

Он отказался от всего, чтобы учить Т’саин, и она училась с поразительной быстротой.

— Скоро мы вернемся на Землю, — говорил он ей, — в мой дом у большой реки в зеленой стране Асколайс.