Джек Вэнс - Умирающая Земля. Сб. [Умирающая Земля. Машина смерти. Глаза Верхнего мира. Большая планета.]

— Я понимаю, что создаю для вас огромные неудобства. Смогут ли сто севов компенсировать это?

— Как вы знаете, — решительно заявил Лабби, — правила категорически запрещают передачу денег персоналу. Однако в данном случае деньги служат лишь для снабжения мастерских необходимым оборудованием. Ведь, как я полагаю, уезжая, вы все это оставите здесь?

Герсен не хотел показаться слишком уж заинтересованным:

— Вероятно, да. Во всяком случае часть — то, что дублирует оборудование у меня дома! — Он был очень воодушевлен тем, как свободно Лабби беседовал на эти скользкие темы. Это означало, что мастерские не находились под постоянным наблюдением. — Как вы думаете, сколько это будет стоить? — спросил он.

Лабби просмотрел список.

— Мегафотокамера, увеличитель и принтер Чаго, дубликатор Танглемат, микроскоп… Дорогие игрушки. Для чего они вам?

— Я изготовляю калейдоскопические пермутации природных объектов, — пояснил Герсен. — Иногда требуется двадцать-тридцать копий одного и того же снимка, а это удобнее делать на дубликаторе.

— Это будет стоить целое состояние, — проворчал Лабби. — Но если вы готовы платить…

— Готов, раз приходится, — ответил Герсен. — Мне не нравится зря тратить деньги, но оставаться без моего хобби два месяца мне нравится еще меньше.

— Понятно, — Лабби проглядел список до конца. — У вас тут впечатляющий набор разной химии. Надеюсь, вы не намерены взорвать Обменный Пункт и оставить меня без работы?

Герсен рассмеялся.

— Я уверен, что вы достаточно опытны, чтобы предотвратить любую подобную попытку. Нет, в этом списке нет взрывчатки или ядов — только красители, фотосенсибилизаторы, проявители и все такое прочее.

— Да, я вижу. Не думайте, что я не разбираюсь в подобных вещах. Я был полноправным членом академического Бумаравского Колледжа на Лоргане и занимался исследованиями плоских рыб Нойстерского океана, пока не кончилось финансирование — еще один подлый регрессивный трюк Института, уверяю вас.

— Да, печальная ситуация, — поддакнул Герсен. — Хотелось бы знать, когда это кончится? Они что, хотят вновь сделать нас пещерными людьми?

— Кто может сказать, чего хотят эти полоумные? Я слышал, что они потихоньку прибирают к рукам компанию Джарнелл. А когда они наберут 51 процент акций — раз и готово! Больше никаких космолетов. Что тогда с нами будет? И что будет со мной? Останусь без работы, если мне, конечно, не повезет, и я доживу до этого времени. Нет, я плюю на этих людишек!

Герсен внимательно оглядывал мастерскую.

— Где бы я мог устроиться, чтобы никому не мешать? Лучше бы в углу, чтобы я мог повесить шторы от света. Разумеется, я готов оплатить любую вашу помощь. Если, например, есть неиспользуемая подсобка…

Фаниан Лабби поднялся на ноги.

— Пойдемте посмотрите. Старая студия для скульпторов больше не используется. Нынешние гости не желают утруждать себя серьезной работой.

Студия была восьмиугольной, стены — из коричневого местного дерева, пол — из желтого кирпича, потолок — из стекла.

— Потолок придется чем-нибудь закрыть — заявил Герсен. — В остальном студия мне вполне подходит. — Затем он добавил, чтобы проверить, контролируется ли это помещение: — Я понимаю, что правила запрещают передачу денег от гостей персоналу, но ведь правила для того, чтобы их нарушать. Несправедливо, если вам придется совершать дополнительные усилия без дополнительного вознаграждения. Вы согласны?

— Я думаю, вы точно выразили мою точку зрения.

— Отлично. То, что происходит здесь, касается только вас и меня. Я не очень богат, но не скуп и готов платить за доставленное мне развлечение. — Он вытащил чековую книжку и выписал чек на 3.000 севов на Банк Ригеля. — Этого должно хватить на оплату всего списка, и останется достаточно, чтобы компенсировать затраченное вами время.

Лабби надул щеки:

— Это вполне подойдет. Я сам прослежу за вашим заказом, и оборудование, возможно, будет здесь уже завтра.

Герсен, полностью удовлетворенный, попрощался и ушел. Его надежды, конечно, могли покоиться на ошибочных предпосылках, однако, постоянно проверяя и перепроверяя себя, он чувствовал, что пришел к единственно возможному выводу. Но ему нужна была еще одна вещь, за которой он не рискнул обратиться к Лабби. Он выписал еще один чек на двадцать тысяч севов и сунул его в карман.

Этим вечером Ифигения не появилась в общем зале. Герсен не обратил на это большого внимания. Он медленно прогуливался туда и обратно, наблюдая и выжидая, и почти уже потерял надежду, когда в зале появился Арманд Кошиль. Герсен направился к нему, стараясь держаться как можно непринужденнее.

— Я собираюсь подойти к корзинке для бумаг, — негромко сказал он, — и бросить в нее скомканную бумажку. Идите за мной и подберите ее. Это чек на двадцать тысяч севов. Доставьте мне десятитысячную банкноту и оставьте себе остальные десять тысяч.

Не ожидая ответа он повернулся и направился к киоску. Краем глаза он заметил, что Кошиль слегка пожал плечами и продолжал идти, куда шел. В киоске Герсен купил пакет печенья, снял обертку, сунул в нее чек, бросил ее рядом с корзинкой для бумаг, пересек зал и уселся на скамью. Скомканный кусок бумаги возле корзинки казался большим, белым и подозрительным. В зале опять появился Кошиль. Он подошел к киоску, перебросился парой шуток с продавцом, выбрал себе пакет сладостей, содрал обертку и бросил ее в сторону корзины, но не попал. Он хмыкнул, нагнулся за ней, поднял заодно бумажку Герсена и, казалось, выбросил обе бумажки в корзинку. Затем ушел.

Герсен вернулся в номер. Нервы его были напряжены до предела. Чрезмерный оптимизм был бы глупостью, но пока все шло по плану, и шло хорошо. Конечно, скрытый телеглаз мог засечь, как Кошиль подбирал чек; Фаниан Лабби мог организовать слишком строгий надзор; список такого множества нового оборудования мог привлечь чье-то внимание. Но пока все шло хорошо.

На следующий день он заглянул в мастерскую. Лабби был занят с парой подростков, которые со скуки занялись изготовлением масок. Лабби сообщил, что до завтра оборудование не прибудет, и Герсен отправился в номер.

Вечерний час общения прошел скучно, ни Кошиль, ни Ифигения не появлялись. На следующий день, когда Герсен после завтрака вернулся в номер, он нашел на столе конверт, в котором лежала зеленая с розовым банкнота в 10.000 севов. Герсен проверил ее своим фальшметром, и она оказалась подлинной. Пока все шло хорошо. Но оборудование так и не пришло, Фаниан Лабби был в плохом настроении. Герсен вернулся к себе, изнывая от нетерпения. Никогда еще сутки не тянулись так медленно, хотя, к счастью, на Сасани в сутках был всего двадцать один час.