Андрей Марченко - Цифрономикон (сборник)

Мне едва удалось сдержаться, чтоб не добавить: «Скоро увидимся». Она и так об этом знает. Ведь этот звонок – плод моей фантазии. Она мне чудится, я в бреду. Удивительно, отчего не исчезает эта всеиспепеляющая жара.

– Как сама? Я люблю тебя.

Самое страшное в том разговоре было в его обычности. Словно она жива, и мы просто общаемся после долгой разлуки.

– Нормально, – ответила она. – Я тебя тоже люблю. Но сейчас не об этом. Я не одна.

Сперва я подумал, что речь идет о ее любовнике, которого я искал глазами на ее похоронах. Я слишком плохо о нем думал, промелькнула мысль. А он, не выдержав утраты, отправился за ней… В отличие от меня.

– Здесь много людей, – сказала она. – И они хотят поговорить с тобой.

– Со мной?.. – удивился я.

– С вашим миром. С миром живых…

– С миром пока еще живых… – засмеялся я. Сил оставалось лишь на очень тихий смех. – Скоро побеседуем лично. Я умираю…

– Что случилось? Тебя видел неделю назад твой сосед. Говорил, что с тобой всё хорошо…

Мой сосед пять дней назад в три часа ночи разбудил меня грохотом. Спать дальше не имело смысла – через час я собирался уехать в командировку. Когда я вернулся, оказалось, что соседа поразил инсульт, и грохот был от падения уже мертвого тела. К вечеру, когда я приехал, его уже успели похоронить. Кто-то поехал в другой город, а кто-то на кладбище. Бывает.

– Я застрял в пустыне без воды. Сегодня я сдохну.

Тишина.

– Господи… – послышалось наконец. – Мы так долго готовили этот канал связи…

Грань между жизнью и смертью тонка, но лишь в одну сторону. Мы спорили о том, есть ли жизнь после смерти, о природе загробного мира. А мертвецы знали точно, что до смерти есть жизнь, по каким законам она движется.

Мысли – материальны. Но материя еще более материальна – оттого потребовалась уйма времени и усилий, чтоб связаться с миром, откуда все они. Мой телефон оказался единственным, который принимал их звонки.

Но какая горькая насмешка: искать контакт с миром живых, и связаться с человеком, который – нет, не одной, а двумя ногами уверенно стоит в могиле.

Я сказал ей об этом.

– Кто знает, – ответила она. – Не стой ты на грани жизни и смерти – может, с тобой сложней было бы связаться. Не отчаивайся. Помнишь, что ты мне говорил, когда я не в меру волновалась?

– У нас есть мы, и, значит, у меня имеется всё, что нужно.

Я взглянул на экран мобильного – батарея почти села, но его можно было бы зарядить от машинного аккумулятора. Но если сядет и тот…

– Ты знаешь… – ответил я, едва шевеля пересохшими губами. – В чем я сейчас действительно нуждаюсь, так это в кружке холодного пива. Чтоб с пеной, и чтоб стекло запотело, и чтоб стекала слеза. Хотя от стакана воды из-под крана я бы тоже не отказался. Почему ты звонишь мне, а не ему?

Она замолчала. Я знал, о чем она думает: мне известно об их связи. Но всё ли?..

– Давай по-честному… Ты не любила меня. Мне лень тратить последние минуты жизни на выяснение отношений. Что вам надо от нашего мира? Отчего бы вам не оставить нас в покое? Говори быстро – аккумулятор садится.

То была моя месть. Их усилия раскрошатся о мое безразличие. Они поймут, что на Марию нельзя положиться, что она приносит неудачу.

Я улыбнулся.

Она почувствовала мою улыбку.

– Эй, ты что! – зазвучал голос с того света. – Ты хочешь умереть? Ты так хочешь ко мне?

Это был довод… Но я нашел силы промолчать.

Солнце поднималось всё выше, и мне пришлось сделать усилие, чтоб переползти в новую тень.

– Сколько воды тебе надо? – наконец спросила она.

– Залить радиатор.

– Я перезвоню.

Снова тишина, ветер шумит ковылями. Я догадывался, что им надо – общение с этим миром. Сказать недосказанное, объяснить то, что было неясно при жизни. Говорить правду, когда уже нечего бояться, когда тебя ни один земной суд – справедливый или неправый – уже не достанет. У положения мертвеца есть свои достоинства.

Снова звонок.

– Да, слушаю…

– Где ты находишься?

Я описал свое местоположение – по карте и по видимым приметам: приблизительно шестьдесят километров от берега моря, на краю пустыни у приметного холма.

– Я поговорила с нашими. Здесь недалеко должен быть завод по пропитке шпал. Дождевую воду собирали в цистерны. Может быть, там еще есть вода. Иди на север.

Север, где же тут север?.. Ах да, сейчас около полудня, и значит, я должен идти за своей тенью.

– А если я пройду мимо?.. – предположил я.

Выбираться из убежища под машиной не хотелось.

– Не пройдешь. Туда идти километра три. Сам завод – с полкилометра. Если промахнешься – там должны быть железнодорожные пути. Пройдешься по ним.

Три километра туда, примерно столько же обратно. Если заплутаю – еще пару. Смогу ли? С другой стороны, если воды там не окажется, я могу не возвращаться.

– Я, пожалуй, пойду…

С трудом я поднялся на ноги.

– Удачи.

– Созвонимся.

Через два километра ветер донес до меня запах креозота, и я шел по нему, словно собака по следу. В низине, где и было сказано, я нашел развалины фабрики со сгнившими штабелями шпал, где заключенные, отравленные креозотом, выхаркивали свои внутренности.

Ржавели нитки рельс, уходящие в барханы. Потом я узнал… Как вы догадываетесь, для меня всё же наступило это благословенное «потом».

Я узнал, что место, куда вели шпалы, было еще страшней.

Где-то там, в степи «ЗеКа» добывали первый уран Страны Советов. Добывали, к слову сказать, открытым способом. Это значит: был выкопан огромный котлован. Тут же руду обогащали, как могли, и вывозили.

Из соображений секретности зеков никогда отсюда не переводили. По той же причине редко меняли охрану. А радиоактивная пыль кружила над степью, отравляя всех вокруг. И скоро около котлована раскинулось кладбище.

Но месторождение оказалось бедным, и со временем его забросили.

От этой пыли, от этой вони, которая держалась тут десятилетия, неизвестный мне зек бежал, однако не смог пересечь пустыню, умер от жажды. Но спас от подобной смерти меня.

Мне повезло: на полусгнившем складе я нашел толстостенные клепаные бочки, в которых на дне имелась грязная дождевая вода. Я процедил ее в прихваченную бензиновую канистру, вытер влагой лицо, спину, нашел в себе силы не пить…

В степи поднялся ветер, заметая следы. Он словно старался меня не выпустить из песчаного плена. Но я добрался до машины, завел ее…

Через час я выехал на трассу.

В крошечном магазинчике при бензоколонке я купил минеральной воды и мороженого. Готов поспорить, что продавец в жизни не видел, чтоб человек так пил воду. После захотелось пива, но я сдержался – это после. Надо было доехать домой без приключений.

Мою долю в табачном деле стоило бы продать даже за полцены. Занятие это небезопасно, да и не имело особых перспектив. К тому же мне хотелось сосредоточиться на новых планах.