Эрик Рассел - Алтарь страха

— Да ладно, что мы все о нем! — нетерпеливо сказал Кэйн. — Пусть сам решает свои проблемы, а нам хватает и своих.

Склонившись над чертежами, они возобновили дискуссию.

Брэнсом закончил работу в пять, обменялся прощальными кивками с охраной и направился домой. День оказался скверным, хуже не придумаешь. Все шло вкривь и вкось, ничего не получалось. Большую часть времени он никак не мог сосредоточиться на работе, все время дергался и усмирял свои страхи.

Способность сосредоточиваться — это первейшее необходимое условие в любой научно-исследовательской работе. Но каково жить, когда перед твоим мысленным взором стоит камера смертников? И теперь он страдал практически двадцать четыре часа в сутки, и всего лишь из-за какого-то разговора двух водителей о неведомом преступлении, совершенном в неизвестном местечке близ Бэльстоуна. В конце концов, вовсе не обязательно, чтобы речь шла именно о его дереве и костях его жертвы. Вполне возможно, что это была жертва совсем другого преступления и сейчас в самом разгаре шла охота совсем за другой добычей.

Жаль, думал он, что у него не хватило решимости присоединиться к разговору тех двух водителей. Можно было бы выяснить подробности. А стоило ли? Да — если полученная от них информация естественным образом успокоила бы его страхи. И нет — если бы услышанное подтвердило его худшие опасения. В последнем случае его интерес к теме разговора мог вызвать и подозрения. Вдруг водитель, к которому бы он обратился, обладает опасной проницательностью?

— Послушайте, мастер, а вам-то что за дело?

Что тут ответишь? Что скажешь? Только что-нибудь невнятное и неубедительное, что лишь добавит хлопот.

— О, да я просто некогда проживал в тех краях.

— Вот как? В Бэльстоуне? Так, значит, вы помните ту женщину, что исчезла? А может быть, припомните того, кто помнит ее? А может быть, и сами кое-что знаете об этом деле, а?

А вдруг эти двое вновь окажутся в той же закусочной сегодня вечером? Что делать? Не обращать на них внимания или, наоборот, подключиться к разговору и постараться выяснить побольше? Речь шла о его жизни, а он так и не мог ни на что решиться.

Все эти размышления тут же вылетели у него из головы, как только он повернул за угол и увидел стоящего там полицейского. Кровь резко застучала в висках. Он изо всех сил постарался придать себе вид беззаботного человека и даже скривил губы, пытаясь что-то такое веселое просвистеть.

Полицейский проводил его ленивым взглядом, блеснув глазами из-под козырька фуражки. Брэнсом старался шагать размеренно, ощущая, как взгляд этого человека буквально прожигает ему затылок. Может быть, именно нарочито равнодушным поведением он и привлекал внимание, как ребенок выдает себя излишне невинным выражением лица.

Изо всех сил сдерживая себя, он чувствовал, что бросится бежать, если вдруг раздастся окрик: «Эй, ты!» И тогда он помчится по улицам, лавируя между автомобилями, устремляясь в темные переулки, слыша за собой топот ног, свистки и крики людей. И будет бежать и бежать, пока не рухнет без сил. Тут-то его и схватят.

Но оклика так и не последовало. А дойдя до ближайшего поворота, он не удержался и украдкой бросил взгляд назад. Полицейский стоял на том же месте и продолжал смотреть ему вслед. А затем отвернулся.

Весь покрытый испариной, Брэнсом добрался до станции. Там он купил вечерний выпуск газеты, торопливо развернул ее и просмотрел, надеясь обнаружить жизненно важные для него вести, но не нашел. Но это еще ничего не значило. Полиция делает заявления для печати, лишь когда ситуация прояснена, и не раньше. И лишь когда обстоятельства дела выяснены, тогда называют имя подозреваемого и приглашают прессу принять участие в охоте.

Поезд довез его до узловой станции. Выйдя на перрон, Брэнсом отправился в закусочную. Водителей там не оказалось. Он даже не знал, как к этому относиться — с облегчением или разочарованием. Кроме него в зале находился лишь один посетитель — здоровенный мужчина, сидя у стойки, бездумно всматривался в свое отражение в зеркальной стенке бара.

Когда ему принесли черный кофе, Брэнсом сделал глоток, затем встретился в зеркале с глазами этого мужчины. Похоже, здоровяк всматривался в него не из праздного любопытства, а с вполне конкретным интересом. Брэнсом отвел взгляд. А через минуту вновь поднял голову. Здоровяк по-прежнему смотрел на него в зеркале и не скрывал этого. Казалось, это вошло у него в привычку — надменно таращиться на людей и ждать, как они на это отреагируют.

Зашел какой-то железнодорожник, купил пару бутербродов, попросил завернуть и удалился. Здоровяк продолжал сидеть у стойки, не сводя глаз с зеркала. Намеренно беззаботно попивая кофе, Брэнсом изо всех сил старался не смотреть на его отражение, но какая-то сила, подобная гипнозу, все время заставляла его поднимать глаза. И каждый раз он натыкался все на тот же изучающий взгляд.

Придется распрощаться с этим местом, решил он. Слишком давно и слишком регулярно я его посещаю. Преследователям не составит труда выяснить, где меня искать. Они просто проследят за мной и будут поджидать меня в одном из тех мест, которые я чаще всего посещаю. А если разрушить привычный ритм жизни, то они ни за что не догадаются, куда я делся.

«Они»?

А кто — «они»?

Ну, различные представители закона. Кстати, этот громила может быть как раз одним из них. И даже, скорее всего, так оно и есть. Полицейский в цивильном платье. Прямых доказательств для ареста у него еще нет, вот он и наблюдает, не выдаст ли себя Брэнсом каким-нибудь фатальным образом.

Что ж, он не собирается себя выдавать, до тех пор по крайней мере, пока разум еще нормально ему служит. Пусть полиция и нашла груду костей. Но только он не собирается им помогать решать эту проблему. Пока он в своем уме, он заставит их побегать, отрабатывая зарплату. Ведь жизнь сладостна, даже если ты весь погружен в хлопоты, а смерть всегда ужасна, пусть она и заслужена.

Не допив кофе, он сполз с табурета и вышел за дверь. Здоровяк повернулся и медленно встал, провожая его взглядом. Казалось, он развлекался, позволяя жертве слегка оторваться. И в самом деле, какому профессионалу доставит удовольствие слишком легкая погоня?

И если тем самым предполагалось подстегнуть Брэнсома и заставить его бежать, как перепуганный кролик, то этот замысел не сработал. Пусть Брэнсом и был всего лишь любителем в этих играх с законом, но уж дураком-то он точно не был. Имея высокий интеллектуальный коэффициент, он всего лишь оказался в ситуации, чересчур знакомой представителям подпольного мира, но абсолютно новой для него. Но учиться он не отказывался и теперь медленно, но уверенно овладевал этой наукой. Одного хорошего испуга при виде этого переодетого полицейского хватило, чтобы понять, что не следует реагировать на происходящее так быстро и откровенно. Слишком явная жертва привлекает всеобщее внимание.