Лоис Буджолд - Гражданская кампания [= Мирные действия]

Галерея над залом Совета заполнена на две трети. Гомон голосов переговаривающихся между собой дам в великолепных туалетах и мужчин в мундирах и гражданских костюмах.

Катриона вдруг ощутила себя тихой и невзрачной в своем вдовьем черном платье. Особенно она почувствовала это, когда оруженосец Грегора освободил для них места в центре первого ряда, вежливо, но решительно и без объяснений попросив пятерых молодых людей пересесть. Человеку, облаченному в такую ливрею, противоречить не смел никто. Катриона виновато улыбнулась им, когда молодые люди просачивались мимо нее. Те ответили им любопытными взглядами. Катриона усадила Никки между собой и тетей. Бэзил с Хью устроились справа от нее.

— Вы были здесь раньше? — шепотом спросил Бэзил, глядя по сторонам не менее широко открытыми глазами, чем у Никки.

— Нет, — ответила Катриона.

— Я был тут много лет назад со школьной экскурсией, — поведал Хью. — Но тогда никакого заседания Совета не было, естественно.

Только тетю Фортиц ничуть не смущало окружение. Но ведь она как историк частенько посещала архивы замка Форхартунг еще до того, как дядю Фортица назначили Имперским Аудитором.

Катриона принялась изучать Зал Заседаний, простиравшийся внизу, как сцена. В целом зрелище было колоритное, поскольку все графы на заседание облачались в самые элегантные модели мундиров своих Домов. В этой разноцветной какофонии она поискала маленькую фигурку в мундире, как могло бы показаться многим, незаметного и безвкусного сочетания коричневого с серебром… Вот он! Майлз как раз поднялся со своего места в первом ряду. Она вцепилась в перила галереи, приоткрыв рот, но он не поднял головы.

Немыслимо окликать его отсюда, хотя в данный момент в Круге Ораторов никого нет. Реплики с галереи запрещены во время заседания. И никто, кроме самих графов и тех свидетелей, которых они заслушивали, не мог находиться внизу. Майлз, легко пробираясь среди своих могущественных коллег, подошел к Рене Форбреттену, чтобы о чем-то с ним переговорить. Как бы ни было трудно Эйрелу Форкосигану много лет назад пропихнуть своего искалеченного наследника в эту ассамблею, теперь все они совершенно очевидно к нему привыкли. Так что перемены все-таки возможны.

Рене, вскинув глаза на галерею, заметил ее первым и тут же дернул Майлза за рукав, привлекая его внимание. Майлз поднял голову, и глаза его расширились в смеси восторга, растерянности и — когда он заметил Хью с Бэзилом — озабоченности. Катриона осмелилась успокаивающе махнуть ему рукой, чуть шевельнув пальцами у груди, и тут же положила руку на колени. Майлз ответил этим странным ленивым салютом, с помощью которого обычно умудрялся выражать просто поразительное разнообразие чувств. В данном случае это была мягкая ирония в сочетании с глубоким уважением. Его глаза переместились и встретились с глазами тети Фортиц. Брови его вопросительно поднялись, и он кивком поприветствовал ее. Тетя кивнула в ответ.

Ришар Форратьер, беседовавший с каким-то графом в первом ряду, заметил этот обмен приветствиями и проследил за взглядом Майлза на галерею. Ришар уже нацепил сине-серый мундир своего Дома, причем полный графский, явно считая дело практически решенным, как отметила Катриона с явной неприязнью. В глазах Ришара мелькнуло узнавание, и он недобро нахмурился, глядя на нее. Катриона холодно нахмурилась в ответ этому как минимум соавтору обрушившихся на нее в последние дни неприятностей. Мне твой тип знаком. Я тебя не боюсь.

Грегор еще не вернулся на свое возвышение из своего личного кабинета. О чем это они там могут с Баем так долго беседовать? Оглядев всех присутствующих внизу, Катриона сообразила, что Доно среди них все еще нет. Такая энергичная личность выделялась бы в любой толпе, даже в этой. Уж нет ли какой тайной причины для нахальной уверенности Ришара?

Но не успела она встревожиться, как десятки лиц развернулись к ведущим в зал двустворчатым дверям. Прямо под ней в зал Совета вошла группа людей. Даже со своего места она увидела бородатого лорда Доно. На нем был синий с серым мундир младшего сына Дома Форратьеров, почти близнец облачения Ришара, но с регалиями и украшениями наследника графа, что было тактически куда правильней. Доно прихрамывал и явно двигался с трудом, будто превозмогая боль. К вящему изумлению Катрионы, рядом с ним шагал Айвен Форпатрил. Насчет остальных она была не уверена, хотя и узнала некоторые мундиры.

— Тетя Фортиц! — шепнула она. — Кто эти графы, что пришли с Доно?

Тетя Фортиц сидела с несколько удивленным и озадаченным видом.

— Тот, что с белоснежной гривой волос, в синем с золотом мундире, — Фалько Форпатрил. Тот, что помоложе всех, — Форвользе, тот самый странный малый с Южного побережья, ты знаешь. А пожилой господин с тростью — сам граф Форхалас. Глазам не верю. Другой — граф Форкаллонер. Как и Форхалас, он считается самым несгибаемым старым пнем консервативной партии. Думаю, это их все дожидались. Теперь дело стронется с места.

Катриона поискала глазами Майлза, пытаясь получить у него ответ. На его лице радость от появления лорда Доно совершенно явно боролась с растерянностью от прибытия основных сил Ришара in corpore. Айвен Форпатрил отделился от группы и с поразительно самодовольной усмешечкой на физиономии подошел к Рене. Катриона откинулась на стуле с бешено колотящимся от волнения сердцем, тщетно пытаясь сообразить, что бы могла означать сия мизансцена, хотя снизу до нее доносился лишь гул голосов, в котором было невозможно различить слова.

Айвен несколько мгновений искренне наслаждался полным обалдением, написанном на физиономии его братца — Лорда-Аудитора-при-Исполнении. Ага, спорю, ты никак не можешь ничего понять! Наверное, ему должно было бы быть стыдно, что он не улучил мгновения во всей этой утренней суматохе быстренько связаться с Майлзом по комму и поставить в известность о том, что намечается, но ведь все равно к тому времени уже и вправду было слишком поздно, чтобы Майлз успел что-то предпринять. Еще буквально несколько секунд Айвен на шаг опережал Майлза в этой игре. Наслаждайся. Но Рене Форбреттен тоже сидит с потерянным видом, а к нему у Айвена счетов нет. Достаточно.

Майлз смотрел на братца со смесью восторга и ярости.

— Айвен, дур… — начал он.

— Не говори… этого, — жестом остановил его Айвен, прежде чем братец успел разразиться речью. — Я только что спас твою задницу. Снова. И какая же благодарность? Никакой. Ничего, кроме унижений и оскорблений. Таков уж мой несчастный удел.

— Пим сообщил, что ты везешь сюда Доно. За что я тебе признателен, — сквозь зубы выдавил Майлз. — Но их-mo ты какого черта сюда приволок? — дернул он подбородком в сторону четверки консервативных графов, направлявшихся к скамье Бориса Формонкрифа.