Геннадий Прашкевич - Шкатулка рыцаря (сборник)

Ну да. Плачет, свивая венок…

Что еще? Вейсманисты-морганисты?

Кого хотел вывести в тайном лагпункте профессор Рыбников, известный по кликухе Офицер? Бессловесную тварь, всегда готовую к труду и к обороне? Я, наверное, слишком много читал всякой фантастической дряни, никаких других вариантов в голову не приходило. Мир Офицера, мохнатых лесных, лысенького капитана в золотых очках, майора Заур-Дагира, тигра по национальности, жалкий мир зеков и замордованной профессуры тонул во времени, гасли огни на прогнивших столбах, рассеивалась лагерная пыль. Только Кум беспощадно искал дорогу к Большой лиственнице. Шлепал большими ступнями, обновлял покосившиеся бараки, следил за наличием инвентаризационных номеров. Гей-та гоп-та гундаала . Мы все умеем! Это с помощью Кума мы лепим надмирную красоту. Это его маленькое сердце клокочет в вечном котле творения. Немного коровьего масла… Лишний паек, цигарка… Частная клиника… Психоэзотерический центр… Бездонные океаны энергии бьются в пустынные берега… Неужели правда совсем ничего, кроме окаменевшего говна и старых анекдотов?

Затренькал телефон.

Звонила Маришка.

Вначале был Каталог.

«Каталог галактик» Б. А. Воронцова-Вельяминова.

И Каталог был у Архиповны. Сплошные таблицы и фотографии, звездные облака, бесформенные скопления диффузной материи. Как в страшных детских мультиках: лохматые хвосты огненных выбросов, закрученные спирали, добела раскаленные диски и проступающие сквозь угольную пыль причудливые, зловещие силуэты.

Такие же фотографии прислал Архиповне Бред Каллерман, австралиец.

Я называю его – бред Архиповны. Хотя Бред – это только имя. Астрофизик из страны антиподов. Он прислал Архиповне кучу цветных фоток. Никакой принципиальной разницы между фотографиями сумчатого астрофизика и изображениями в каталоге Воронцова-Вельяминова я не увидел, но Архиповна настойчиво тыкала туда и туда своим красивым и длинным пальчиком. «Вот тут, и тут, – тыкала она пальчиком, – и еще вот тут четко просматриваются отличия». – «Может, брак при проявке? Австралия все-таки». Архиповна зловеще улыбнулась. «Чем можно расшевелить такие массы? – никак не мог понять я. – Они что, разумные? Их можно напугать? Они чувствуют?» – «Как это чувствуют? В каком смысле?» – «Ну, в каком, – заколебался я, – может, они понимают, скажем, Гамлета». – «Оказывается, ты не только в постели бормочешь всякие бессмысленности!»

Я даже обидеться не успел, как Архиповна улетела в Австралию.

А меня вызвал Роальд. Его достала новая клиентка.

– Чтобы получать правильные результаты, надо знать правду.

– Но всю правду знать нельзя, – возразила клиентка.

– Все равно к полноте надо стремиться.

– Все-таки полнота не красит. – Клиентка все понимала по-своему. – Сами видите!

Мы видели. Белый костюм. Широкие рукава с золотыми шевронами. Прическа. Мои волосы выглядят блестяще. Все на клиентке было лучшего сорта. В том числе обнаженное загорелое плечо и обнаженное смуглое колено. Давно ли она курит? Да с той самой поры, как муж, вернувшись из командировки, нашел в ее пепельнице окурок. Он у меня поэт, сказала она о муже. На курортах за деньги ищет всё то, что дома можно получить бесплатно. И совсем загрустила:

– Даже не знаю, с чего начать.

– С самого простого. Говорите так, будто с близкой подружкой делитесь.

Глаза клиентки на мгновение затуманились, и до меня дошло:

– Ага. Ваши неприятности как-то связаны с подружкой?

– Не совсем так… Но если подумать…

– С этого и начните.

– Я вожу машину сама, – несколько ободрилась клиентка. – Превосходно вожу. Конечно, водитель есть, но я держу его на втором джипе. От него табаком несет. А у меня креативный подход к жизни. Не успею сказать что-то, как мои слова уже повторяют. – Она улыбнулась. – Придумаю авангардный гардероб, или стрижку make-up, или тряпочку какую-то удачно приспособлю, так уже в следующем месяце все это появляется в разделе тенденций журнала «Vogue». Только-только потянулась к богемно-цыганскому стилю, а уже каждая девчонка вертит цветными юбками. Я – Нострадамус от fashion-индустрии! – Чудесные груди клиентки нежно колыхнулись под тонкой, почти прозрачной, только сбивающей с толку тканью. – Утром притерлась ко мне эта иномарка…

– Где?

– На проспекте.

– Дверцу поцарапали?

– Душу поцарапали. Там слабоумный рулил, – поежилась клиентка. – Из скотников, наверное. Иномарка дешевая и зубки у скотника редкие, черные, на шее – цепь фальшивая. Даже вы такую не носите, – посмотрела она на Роальда. – И этот тип смотрел на меня… – Клиентке нелегко далось ужасное сравнение, но она справилась: – … как на курицу!

– Дерьмо! – согласился Роальд.

– Вы правильно сказали! – обрадовалась клиентка. – Только у него под мышкой была кобура.

– Кобура? Вы не путаете?

– А с чем ее можно спутать? – удивилась клиентка. – Знаю я эту мужскую упряжь! У меня охранники в фирме. Притерся этот тип и шипит, как змея. «Пазл верни, сука».

– Пазл?

– Ну, игрушка такая.

– Ну да, – вспомнил Роальд. – Что-то вроде мозаики?

– Не совсем. Но похоже. Она в коробке. Я принесла.

– А как к вам попала чужая игрушка?

– Ну вот, и вы туда же!

Владелица процветающей строительной фирмы Лариса Осьмёркина к своим двадцати семи годам достигла многого. Ни на курицу, ни на суку она не походила. Три машины, сплоченный коллектив, участок с загородным коттеджем, квартира в центре Новосибирска, квартира в Москве, квартира в элитном доме в научном городке. Правда, последнюю муж превратил в некое подобие художественной студии. «Ну, знаете, – туманно пояснила Осьмёркина, – вся эта лирика, задумчивые дебилы, веселые посиделки. Я в круг деятелей искусства не вхожу. Лёня считает, что раз я занимаюсь бизнесом, значит, должна и дальше разворовывать богатства родины. Считает, что я всей своей предыдущей деятельностью нанесла непоправимый урон культуре, надругалась над отечественной историей. А я не спорю. Лёне видней. Он поэт-степняк, пишет политические стихи. « В плену у денежного рабства трудяга честно спину гнет. Но с ростом личного богатства людская честность не растет », – с некоторым отвращением процитировала Осьмёркина. – Когда вспыхнет заря новой революции, таких, как я, накажут. Так Лёня считает. Еще он считает, что все демократы – подлецы, а все Лариски – б…, никак не иначе. – Клиентка ослепительно улыбнулась. – Будь мы бедными, жили бы у моря и питались только рыбой. – Наверное, Осьмёркина имела в виду Лазурный берег, а рыбу – семгу, все равно ее слова прозвучали как угроза. – А насчет полноты я вам так скажу. Я от стрессов полнею. Никакой силы воли, понимаете? Составлю список продуктов, которые категорически нельзя есть, и сразу закупаю всё по списку. Вот вы салат-коктейль в апельсиновом желе любите? – Она обвела нас нежным, затуманившимся взглядом. – А лягушачьи лапки под сливочным соусом? А стерлядь? А блины из гречневой муки? Я по папиной родне мещанка. Лёня говорит проще – обывательница. А я не стыжусь. Ни мужа не стыжусь, ни своей обывательщины.