Георгий Гуревич - Рождение шестого океана

Фары освещают отпечатки босых ног в теплой пыли. Сергей сидит рядом с Бха и спрашивает себя: «О чем думали беглецы? Что сказать им убедительного? Как можно удержать уходящих рабочих? Советские инженеры не сталкиваются с такой проблемой».

Да, рабочие не ушли далеко. Вот из сумрака выплывает колодец, возле него — табор: узлы, мешки, ручные тележки. Люди вскочили на ноги. Смотрят на машину выжидательно, готовые бежать.

Бха так долго сдерживал возмущение, слова фонтаном вылетают из его рта. Судя но интонации, по отдельным знакомым Сергею выражениям, Бха угрожает и ругается. Толпа молчит. И Сергей не узнает знакомых лиц. Нет «Данилушкина», нет задумчивого «Новикова-отца». Все лица одинаково тупы и бессмысленны.

— Дураки, идиоты! — кричит Бха.

Нет, Бха ничего не понял. Эта тупость — маска хитрого раба, человека, который спорить боится, а слушаться не хочет. К крику они привыкли. На них кричали князья, купцы и колонизаторы. Кричали и били. Теперь кричит этот грамотей. Беглецы боятся возражать, прикидываются дурачками.

Сергей хватает за руку ретивого переводчика.

— Успокойтесь, Бха. Спросите десятника, почему они ушли.

Вдумчивый десятник отвечает уклончиво:

— Мы хотим вернуться в деревню, на землю наших предков. Разве нельзя? Разве в вашей стране рабочих держат силой?

Лицо его неподвижно, голос глуховат, а в глазах насмешка. Дескать, поддел я тебя. Нечего возразить.

Ропот прокатывается по толпе. И кто-то незнакомый, со злыми глазами, кричит, воздевая руки к небу. В потоке чужих слов Сергей улавливает имена богов. Боги против строительства? Вот как!

В толпе Сергей находит глазами своего любимца, того расторопного парня, которого он мысленно называл «Васей-монтажником».

А ты куда уходишь, юноша? Ты же горожанин. У тебя нет земли предков.

Оглядываясь по сторонам в поисках поддержки, «Вася» кричит что-то. Бха переводит, запинаясь:

— Парень говорит: «У него нет предков и нет земли. Он пришел на стройку, потому что ему обещали надел. Он видел своими глазами, как ток движет насосы и вода превращает пустыню в поле. Но, оказывается, их обманули. Весь ток возьмет русский, чтобы стрелять молнией в небо, в жилище богов».

— Кто вам сказал эту глупость?

К общему удивлению рабочий указывает на Бха.

Переводчик смущенно оправдывается... Его неправильно поняли. Он только говорил, что электростанция будет работать на Сергея два месяца, а потом...

— Опомнитесь, Бха! Не два месяца, а через два месяца. И ток придет тут же, сразу, в мгновение ока.

Сергей подыскивает самые простые слова, пытается объяснить рабочим, почему нужно пробиваться к ионосфере. «Я сам был там, за облаками, и спустился благополучно, — уверяет он. — Богов и духов там нет. Никто не сердился, не обижался на нас. У меня есть фотографии и кинофильм, я покажу вам хоть сегодня вечером».

Непроницаемые глаза... Недоверчивое молчание... Десятник говорит упрямо...

— Мы хотим в деревню. Разве у вас рабочих удерживают насильно?

На слова надо возражать не словами, как-ни-будь более убедительно. Но Сергей не может показать, что такое ионосферная передача. В его распоряжении только обещания.

— Уходите, — говорит он наконец. — Никто вас не держит. Наоборот, это даже хорошо. Вы разойдетесь по всей стране и всюду расскажете

о нашей электростанции, как она строится и для чего. Но только говорите чистую правду. Скажите: «На станции работает русский, он хочет доставить нам много-много электричества из своей богатой страны, чтобы перекачивать на поля целые реки. Но мы ему не поверили. А почему не поверили, сами не знаем. Никогда этот русский не обманывал нас. » Идите, но только говорите правду, а не повторяйте слухи.

Толпа молчит. Десятник напряженно думает: ему нужно неторопливо взвесить новые слова. И вдруг из рядов выходит «Вася-монтажник». Задрав подбородок, гордый своей смелостью и всеобщим вниманием, не оборачиваясь, он шагает по дороге... назад... на стройку.

— Держите его! Предатель!

Протягиваются руки, чтобы схватить парня.

Но вот еще двое молодых, вскинув узелки на плечи, выходят на дорогу. И пожилой рабочий с женой и усталыми детьми. И еще... и еще....

Крикун, растопырив руки, выскакивает вперед. Но теперь уже нечего стесняться с ним.

— Ты кто такой? На каком участке работаешь? — кричит ему Сергей. — Десятник, скажи, разве это рабочий?

И, втянув голову в плечи, представитель богов, прихрамывая, обращается в бегство. Где видел Сергей эту прихрамывающую походку? Припоминать некогда... Ловить? «Не надо насилия», — шепчет Бха. Пусть так. Подстрекатель сам себя разоблачил бегством.

— Едем назад, Рамия. Теперь они все вернутся.

И только на обратном пути Сергей вспомнил, где видел он эти узкие глаза и неровную походку. Так прихрамывал шофер Тукера — тот, который чинил им мотор на дороге. Но тогда у него была густая черная борода и нестриженая грива.

Волнующий день передачи приближался.

В конце марта из Советского Союза прибыл ускоритель, источник могучих лучей, которые должны были пронзить воздушную броню вплоть до ионосферы. Оставалось достроить вышку и поднять аппарат наверх. А до той поры он хранился на складе запасных частей, под охраной. Сергей настоял, чтобы охрана была вооруженной.

В марте в пустыне началась жара. Обжигающий ветер вздымал тучи мелкого песка. Даже пальмы поникли от зноя, бессильно свесили громадные листья. А прошлогодняя трава и колючие кусты высохли так, что при малейшем прикосновении рассыпались пылью. Сергей изнывал от зноя днем, не отдыхал и ночью. Ночная прохлада исчезла. Накаленный песок обдавал жаром, как натопленная печь. Трескались и кровоточили губы, высыхал язык. Сергей пил непрестанно, даже ночью.

И в ту ночь он проснулся не от шума. Просто ему захотелось пить. Не зажигая света, он протянул руку к графину. За окном полыхали зарницы. В голове мелькнуло: «Гроза? Хорошо бы! Но какая же гроза в пустыне? » — И тут он услышал лязг гонга, крики, разобрал знакомое слово «горит».

Где горит? Одним прыжком Сергей оказался у окна. Снаружи метались тени, стучали ведра и багры. К окну подбежал Володя Струнин в трусах, с топором.

— Сергей Фёдорович! Пожар у складов!

— У складов!? А там — ускоритель!

Подхватив висевшую у двери лопату, Сергей побежал по пыльной дороге, соревнуясь с самыми легконогими. Даже Володя Струнин отстал от него.

Горели заросли в пойме высохшей реки. Сухие кусты вспыхивали, как бумага, огонь метался с гулом, опаленные листья вылетали, словно из трубы, по спирали взбираясь к звездам. Дождем падали искры и тлеющие сучья. И если они попадали на сухой дерн, тотчас же появлялся дымок, обугленное пятнышко расползалось кляксой, а там уже вспыхивали огоньки на отдельных травинках, только успевай затаптывать.