Игорь Вереснев - Упрямое время

До вечера изучил я все подходы к дому Мазуров, вдоль и поперёк. Подходов нашлось два: по улице, тихой, спокойной, но асфальтированной – это в частном секторе редкость, – и с противоположной стороны, с тыла, так сказать. Там шли дворы, выходящие на другую, параллельную улицу, узенькую, грунтовую, заросшую пожухлыми бурьянами. Участок, соседствующий с майорским, нежилым оказался. «Продаётся», – сообщала жирная меловая надпись на заборе. И плотно закрытые ставни на окнах это подтверждали, и заброшенный огород. Видно, жила старушка, да померла, или дети к себе забрали. А домишко не нужен, вот и продают. Очень удачно для меня.

С чердака этого дома я и следил, что делается у соседей. Видел, как мадам привела сына из садика, как возилась со своими клумбами, то и дело оттопыривая мосластую, обтянутую джинсами задницу. Как зазывала в дом кота – а собаки у них нет, ещё удача! И как вернулся с работы хозяин, увидел. Мазур открыл ворота, загнал машину в гараж. Перед тем, как зайти в дом, постоял на крыльце. Курил, разглядывая соседский двор. Что ж ты тут разглядишь, в темноте-то?

Зато над крыльцом мазурского дома горел яркий фонарь, и я гражданина майора рассмотрел прекрасно. И вспомнил. Всё тот же проклятый две тысячи первый.

Он встретил меня, когда я выходил со школьного двора. Занятия пока не начались, но середина августа – пора для учителей горячая. Подготовка к новому учебному году вовсю идёт, в спортзале ремонт заканчивается – покраска, побелка. Потом городские методобъединения пойдут, педсоветы. В общем, работы хватало. Она помогала отвлечься, не слететь с катушек…

– Геннадий Викторович? Здравствуйте. Можно с вами поговорить?

Я смерил его недоумённым взглядом. Мужик лет тридцати пяти, высокий, моего роста, плечистый, коротко стриженный. Видно, что спортивный. Одет в брюки и рубашку, солидно. Туфли на ногах аж блестят, опять же. Не работяга. Первая мысль у меня была – из роно начальство новое?

– Здравствуйте, – кивнул.

– Меня зовут Сергей Олегович Мазур. Я товарищ Виталия Ковалевского.

У меня словно от лимона скулы свело. От одной фамилии этой, век бы её не слышать! Выдавил:

– Что вы хотите?

– Поговорить.

– О чём нам разговаривать? Ваш «товарищ» убил мою дочь!

– Это был несчастный случай…

– Да что ты говоришь?! Он наехал на неё на переходе, на красный свет. У него скорость была сто двадцать!

– Не сто двадцать, а восемьдесят. И со светофором не доказано…

– Как – не доказано?! Свидетели…

– Свидетели сегодня одно вспомнят, завтра – другое. Но я не об этом поговорить хочу. Вы же взрослый человек, понимаете, девочку не вернуть, что бы мы теперь не говорили и не делали. Так зачем и парню жизнь ломать? Ему двадцать пять лет только. У него карьера, семья…

– Семья?

– Да, он жениться собирается.

– Не на той ли, которую катал «с ветерком» по проспекту?

– Какая разница? Жизнь парню ломать не нужно. Я понимаю, если бы он в самом деле убить кого-то хотел…

– Не хотел бы, по правилам ездил.

– А вы всегда по правилам ездите?

– Я – да.

– Была бы у вас машина нормальная, а не «ижак» ваш допотопный, и работали бы вы в милиции, а не в школе…

– Что, ментам законы не писаны?

– Писаны, да не все. Чего вы добиваетесь? Хотите, чтобы Ковалевского посадили? Не посадят. Погоны снимут, из органов турнут – это могут. Оно вам надо? Легче станет?

– Это ещё посмотрим, посадят или не посадят…

– Не посадят, и смотреть нечего. Если бы милицию за превышение скорости сажали, страну охранять некому стало бы.

– А за убийство?

– Что вы заладили – «убийство, убийство»! Не было никакого убийства, забудьте эту глупость. И заявление заберите.

– Что?

– Заявление заберите. Виталий вам компенсацию за моральный ущерб и без суда выплатит. Десять тысяч долларов.

– Что?!

– Десять тысяч, говорю. Не бумажек наших, а настоящих денег. Машину приличную купите…

– Десять тысяч за мою дочь?

– Не за дочь, за моральный ущерб, нанесённый вам и вашей жене. Мало? Назовите свою сумму.

– Ты мне деньги за дочь предлагаешь…

– Да не за дочь же, чудак человек! Чтобы ты жить нормально начал. Ты молодой ещё, и жена у тебя не старуха. Захотите – другого ребёнка родите…

Меня переклинило. Будто в мозгах потемнело на секунду. Ударил я его. Смачно, в скулу.

Мазур удара не ждал. Но здоровый, бычара, устоял на ногах. Только отшатнулся и схватился за начинающий багроветь кровоподтёк.

– А это ты зря, физрук. Я ведь тоже сотрудник милиции. Майор.

– Да пошёл ты! Все вы, менты, одним миром мазаны. Бандиты!

– Я мог бы сейчас опергруппу вызвать. Кинули бы тебя в обезьянник, и объяснили, что нехорошо на работника милиции руку поднимать. Но мы не бандиты. Мы страшнее, мы – власть, система. Ты что, против системы идти хочешь?

– Да плевал я на тебя и твою систему. А твоего лейтенантика я всё равно посажу!

– Смотри, физрук, не обплюйся. Ладно, я добрый пока. Разрешаю подумать.

– Да пошёл ты!

Послал его ещё раз. Далеко и матерно, хоть обычно не выражаюсь. Потом развернулся и пошёл прочь. А он остался. Крикнул мне в спину:

– Если передумаешь, забери заявление. Предложение в силе остаётся. Пока.

Я не забрал.

Гражданин майор бросил окурок в жестяную банку рядом с крыльцом, зашёл в дом. Вот, значит, кто мой главный враг, кто номер первый в списке. Не урка, не шалава малолетняя – мент, охранитель законов! Вот с кем я посчитаюсь от души. Власть, говоришь? Закончилась твоя власть, твои законы. Мои собственные начинаются.

Дом у гражданина майора был добротный. Большой. Я не пожадничал, не поленился притащить четыре канистры бензина с ближайшей АЗС. Ох, какая улика! Девка-заправщица меня вспомнит, когда о поджоге узнают. Тем более, я ещё и зажигалки у неё купил, пять штук, с запасом. И пусть вспоминает, показание даёт. На здоровье!

Дверь я полил щедро. И все окна на первом этаже – ни одно не пропустил. У Мазуров лестница под забором длинная лежала, так я и на крышу слазил, тоже всё полил. Аккуратненько всё делал, чтобы не скрипнуло нигде ничего, хозяев не разбудило. Не скрипнуло, не разбудило.

Бензин попался удачный, не разбавленный. Вспыхивал, едва зажигалку бросишь. Домик запылал свечечкой. А я вернулся на соседский чердак – любоваться.

С минуты на минуту хозяева должны были проснуться от треска и дыма. Интересно, у них спальня на первом этаже, или на втором? Если на первом, уже проснулись, наверное. Хватит у майора духу окно выбить и сквозь пламя выскочить, жену и ребятёнка вытащить? Или будет внутри сидеть, пожарных вызванивать? Надеяться, что потолок крепкий, не рухнет?

Домик пылал. Десять минут, пятнадцать, двадцать… Стёкла вываливаться начали, дверная коробка насквозь прогорела. Огонь уже внутри, а тихо. Сирен пожарных не слышно, и в соседних дворах спят все. Странно, пожар вон какой! Неужто не видит его никто?