Игорь Вереснев - Упрямое время

Вот теперь она закричала. Страшно, оглушительно громко – в межвременье, напрочь лишённом звуков. Или это в моей голове стоял её крик? Или я сам кричал от ужаса? Потому что понял – сразу, мгновенно – не удержу.

Серое марево отбирало у меня дочь. Вырывало из рук, растворяло, как когда-то растворяло «витей» в гостинице. Ворон вновь встал на моём пути и всё испортил. Его удар выбил Ксюшу за пределы моего кокона.

Я взмахнул левой рукой, пытаясь поймать её, удержать. Тщетно! Даже не успел понять, куда я проваливаюсь, в прошлое или в будущее. Время пропускало меня беспрепятственно. Меня, но не Ксюшу. Девочка для него была всего лишь одним из цветных стёклышек.

Вынырнул я легко, быстро, не задумавшись даже, как это у меня получается. И всё-таки чуть-чуть не успел. Мои руки сжимали маленькую бирюзовую туфельку с перламутровой застёжкой. Серый монстр всё-таки разлучил нас…

– Куда прёшь?! Глаз, что ли, нету?!

– Да он их позаливал с утра пораньше. На рожу-то глянь!

– Тьфу, образина!

В спину сердито толкнули локтем. А едва обернулся, протянули тачку чуть ли не по ногам. Ещё и выматерили.

Я провалился в прошлое. Совсем ненадолго, на несколько часов от силы. Вокруг по-прежнему был зал ожидания, тусклый, неухоженный, забитый людьми, сумками, гомоном и густым запахом нищеты. Лишь милиционеры исчезли. И пустовал простенок между окнами. А мешочницы – те самые, я узнал лица, – только начинали возводить свою башню.

Моего появления никто не заметил. Как раз объявили посадку на поезд, народ начал подниматься с насиженных мест, заспешил к выходу. Другие ещё проворнее ринулись занимать освобождающие стульчики. Несколько минут суеты и неразберихи, когда не то, что человека, коня в пальто не заметят.

Я заставил себя успокоиться. Ничего страшного ведь не случилось? Я утащил Ксюшу в прошлое, но удержать не смог. Значит, с минуты на минуту она тоже вывалится из межвременья на этом самом месте, нужно просто стоять и ждать. А потом мы уедем, далеко-далеко.

– Что стал столбом? – тётка-мешочница пёрла прямо на меня кучмовоз-вездеход. – Посторонись!

– Вам места мало?

– А тебе? – тут же поспешила другая на помощь товарке. – Сказали же по-хорошему, в сторону отвали!

Мне пришлось отойти, иначе они начали бы кидать свои баулы прямо мне на ноги. Я уже готов был высказаться о подобной бесцеремонности – не уверен, что цензурно. И вдруг что-то кольнуло под ложечкой. Лица мешочниц были знакомые. Но башню свою они сооружали не там, где должны были! И выглядела она не так, как ещё совсем недавно, в будущем.

Чувствуя, как испарина заставляет тенниску прилипнуть к спине, я оглядел зал. Быстро пошёл к дедку, читающему газету.

– Извините, не скажите, какое сегодня число?

Вопрос прозвучал глупо. И зачем я именно к этому деду пошёл? У любого ведь спросить мог. Дед опустил газету, воззрился на меня поверх очков. Открывшаяся картина ему не понравилась. А кому бы понравилась – покрытая щетиной рожа со свежим кровоподтёком на скуле. Дед брезгливо скривился, пожевал губами:

– Семнадцатое мая, разумеется.

– Как мая?

Я не помнил точно дату, когда приключился тот инцидент на вокзале – сколько лет ведь прошло! И двигался я к нему по наитию, ничего не рассчитывая. Но тогда было лето, однозначно. Получается, я сместился на несколько дней, а не часов? И Ксюшу придётся ждать гораздо дольше, чем я надеялся?

– Хоть год-то девяносто третий?

Дед успел снова прикрыться газетой. Всем видом показывал, что не желает продолжать беседу с каким-то ненормальным. Но я должен был услышать ответ на свой вопрос!

– Год, спрашиваю, девяносто третий?!

– Вы что хулиганите?! Милицию позвать? – взвился старичок. Но в глазах моих, видно, было что-то такое нехорошее, что он сразу же и осел. Пробурчал: – Девяносто третий, девяносто третий. Какой же ещё.

Не знаю, хватило бы у него смелости звать милицию. И вообще, зачем я к нему приклепался? Я был в какой-то прострации, с трудом соображал…

– Ой, а где вы эту туфельку нашли?

Я повернулся к соседке деда, молодой женщине. Тоже в очках, и тоже делает вид, что увлечена чтением, только не газеты, а книжки в мягком, обтёртом по углам переплёте. Минуту назад делала вид, до того, как я подошёл и начал задавать идиотские вопросы. Теперь женщина смотрела на меня. Вернее, на Ксюшину туфельку у меня в руках. И я посмотрел, что твой баран на новые ворота.

– Это же та девочка обронила!

– Какая девочка? – мысли в моей голове ворочались грузно, неспешно.

– Девочка здесь потерялась. Маленькая, годика четыре. Плачет, а где родители не говорит. На ней одна туфелька была, такая, как эта.

Оцепенение, сковавшее мои мозги, осыпалось глиняной коркой. Ксюша уже здесь?! В этом настоящем? Но разве она могла сдвинуться в прошлое дальше, чем я? Она же вынырнула раньше… Или всё же могла?

– Давно? Девочка давно здесь была?!

Еле сдержался, чтобы не схватить женщину за плечи, не встряхнуть – быстрее, быстрее отвечай!

– Около часа назад…

– Где она?

– Не знаю… – Она быстро поправилась, вспомнив, должно быть, как я третировал перед этим деда: – Её к дежурному по вокзалу отвели, родители же не нашлись… А вы ей кто?

Я не ответил. Развернулся, кинулся прочь из зала ожидания. По дороге зацепил ногой чей-то баул, поддал в сердцах, в спину ударили отборные маты… Да пошли вы все!

За окошком дежурного по вокзалу восседала девица в форменном кителе. Носатая, длиннолицая, смахивающая на лошадь. Девица была занята – подкрашивала губки, таращась в круглое зеркальце на столе. На мой вкус, красивей она от этого не становилась. Поняв, что процедура раскрашивания может затянуться надолго, я забарабанил костяшками пальцев в стекло. Лошица удостоила меня взглядом.

– Что вы хотели, мужчина?

– У вас девочка, которая потерялась?

Девица молчала. Разглядывала меня, словно какой-то экспонат.

– Маленькая такая, четыре годика. Волосы русые, в косички заплетены. Платье жёлтое, со штучками такими… – я поднял руки к плечам, пытаясь показать украшения, название которых давно позабыл. Опять увидел туфельку. – На ней одна туфелька была, вот такая.

Лошица нахмурилась.

– А вы ей кто?

– Отец. Где девочка?

Девица потянулась к телефону, сняла трубку, набрала номер. Заговорила. Голос её неожиданно показался смутно знакомым. Да и лицо тоже. Я отмахнулся мысленно. Ерунда, сегодня пол вокзала кажутся знакомыми. Наверное, день такой.

– Серёжа, можешь ко мне подойти? Тут объявился якобы отец девочки. Какой-какой – той, что я час назад к тебе приводила, потерянной. Она у вас? – Дежурная замолчала, слушая ответ. Вновь взглянула на меня. Весьма скептически. – Да? Ну подойди пожалуйста, разберись.