Светлана Тулина - Воображала

— Она свихнулась, Сеня, сделай что-нибудь!!

Воображала резко оборачивается с озадаченным видом. Замирает и все остальное, словно на стоп-кадре — прячущийся за столом Студент, Ромик в нелепой позе и с открытым в беззвучном крике ртом. Упавший со стола пластиковый стаканчик неподвижно завис в воздухе, выплеснувшийся кофе застыл амебообразной резиновой кляксой. В движении остается одна Воображала. Вернее — уже не одна. Она как бы раздваивается — одна ускользает за кадр, а вторая начинает корчить дикие рожи, волосы ее встают дыбом, из ушей валит дым, глаза дико вытаращиваются и начинают вращаться каждый сам по себе, уши удлиняются, заостряясь, из угла перекошенного рта вываливается полуметровый язык…

— Не верю! — говорит совершенно спокойно первая Воображала.

Рыжее чудище, уже совершенно ни на что не похожее, начинает трястись и визжать, одновременно отращивая десятисантиметровые клыки и такие же когти, быстро сует руки а-ля Фреди Крюгер Воображале прямо в лицо. Жест не угрожающий, а, скорее, заискивающий, почти детский — а-вот-посмотри-что-у-меня-есть!

Воображала смотрит скептически, потирает подбородок. Монстр вопросительно повизгивает. Воображала обходит его вокруг, осматривая со всех сторон критическим взглядом, выпячивает нижнюю губу, трет в задумчивости подбородок. Монстр следит за ней с опаской, вывернув голову на 180* и пытается вилять свежеотращенным хвостом. Хвост рыжий и очень лохматый, упруго загнутый кверху, как у длинношерстной борзой (все это время Ромик и студент находятся в застывшем состоянии, неподвижными отпечатками на заднем плане, а стаканчик с кофе так и не долетел до пола).

Воображала двумя пальцами брезгливо поднимает рыжий хвост за самый кончик, качает головой, отряхивает руки, роняет неодобрительно:

— Чушь собачья…

Монстр поскуливает, взлаивает даже, снова нерешительно виляет хвостом. И тут же отчаянно взвизгивает — Воображала безжалостно отрывает этот самый хвост. Срывает со своего монстрообразного дубля рыжие лохмы, оказавшиеся на поверку париком, кусками обрывает слоистую маску с лица, обламывает когти, при помощи невероятно огромных клещей выдирает вставную челюсть — короче, приводит вторую свою ипостась в нормальный вид. Одергивает рубашку, поправляет волосы, говорит удовлетворенно:

— Вот так-то лучше будет… Обойдемся без лишней экзотики. Внимание! МОТОР!

(Общая закадровая суета, женский голос: «Кадр такой-то, дубль такой-то». Щелчок. Мужской голос: «Поехали!»).

— Она свихнулась! — взвизгивает Ромик, отпрыгивая за край стола. Воображала оборачивается. Никаких клыков-когтей, личико обиженного ангелочка: бровки домиком, губки бантиком, глаза огромные и печальные.

— Я поняла… — говорит она тихо и грустно, — Это не вы… Это я… То есть, это вы думаете, что я… Вы меня считаете ихней шпионкой, правда? Поэтому и не доверяете…

Огромные глаза переполняются слезами, крупные капли градом катятся по щекам. Воображала садится на пол, скорбно покачивая головой:

— Злые вы. Уйду я от вас…

— Это я отсюда уйду! — говорит студент с тоской, — Лучше уж автостоянки охранять… В спецназе — и то спокойнее было!..

Ночь. Черное небо с яркими крупными звездами над черной степью. Треск цикад. Одна звездочка, расположенная ниже остальных, медленно перемещается вдоль горизонта, постепенно сползая все ниже и увеличиваясь. Превращается в маленький круглый огонек. Треск цикад усиливается, превращается в треск приближающегося мотоцикла, огонек пару раз мигает и останавливается. Треск неуверенно приглушается, переходя в неторопливое постукивание холостого хода. Свет фары, мазнув полукругом по степи и ослепив на миг, пригашивается — ее перевели на ближний. Треск цикад.

Внезапно, совсем рядом с камерой вспыхивает еще одна фара, мигает пару раз и гаснет, лишь в самой ее глубине остается слабое красноватое свечение. Взревывает мотор, свет дальней фары приближается, выхватывая из темноты грунтовую дорогу, кустики засохшей травы, колесо мотоцикла и ногу в кожаном остроносом сапоге. Нога неподвижна.

Приблизившись вплотную, второй мотоциклист глушит мотор и гасит фару. Треск цикад. Из темноты смутно проступают силуэты двух мотоциклов на фоне чуть более светлого неба. Молчаливые фигуры в седлах почти неподвижны. Один курит, огонечек сигареты то ярко вспыхивает, то почти гаснет. Потом, прочертив огненную дугу, падает в пыль. Мотоциклист сдвигает шлем на затылок, его лицо смутно белеет в темноте.

— Да нету здесь ни фига! Нету! Дохлый номер… — голос у него совсем мальчишеский.

Второй молчит, закуривает новую сигарету. Огонек зажигалки освещает руки в черных перчатках и острый упрямый подбородок. Губы чуть улыбаются, остальное скрыто под черным пластиком шлема. Вытянув сигарету в две быстрые затяжки, он говорит, чуть растягивая слова:

— Хочешь свежий анекдот?

— Ну?

— Вика замели.

— Не смешно.

— Да не, в натуре… Он сказал, что видел патруль. Не простой/ в камуфдяэе и без знаков различия. Ну и решил приколоться. А они оказались ребятами без юмора. По-моему, забавно… — отбрасывает окурок, сплевывает, уже другим тоном, уверенно, — Это где-то здесь. Рядом. Надо лучше искать.

Резко взревывает мотор (камера отступает, приподнимаясь). Огонек стремительно движется по черной земле. Чуть помедлив, за ним устремляется и другой. Догоняет, и дальше они перемещаются вдвоем. Затихающий треск моторов переходит в треск цикад.

Воображала, танцуя, идет по коридору. Кружится, раскинув руки, что-то в такт напевает. Лицо сияющее, голова запрокинута, глаза закрыты. Звучит ее бравурный марш, синий плащ вьется за спиной как крылья (на ней костюмчик «леди Вольт»). Продолжая кружиться и не открывая глаз, плавным и точным движением заныривает в свою комнату (марш звучит теперь приглушенно, словно из-за двери).

От двери пункта слежения ей вслед смотрят истерзанные студент и Ромик. Они растрепаны и исцарапаны, грязные и мокрые халаты висят тряпками, на шее у Ромика — обрывок ковбойского платка, у студента из оторванного с мясом кармана торчит сломанная стрела. Он пытается закурить, но подряд ломает третью сигарету. Глаза дикие.

— А не слишком ли? — спрашивает Ромик неуверенно. Студент опять пытается прикурить, на этот раз роняет зажигалку. Руки у него дрожат все сильнее. Он морщится, качает головой. Голос хриплый:

— Там двенадцатый уровень сложности. Что она может понять?..

— А… вдруг?

— Не глупи. Пусть побалуется… или ты что — хочешь, чтобы она — ОПЯТЬ?!!

Ромик содрогается всем телом. По его лицу видно, что он совсем этого не хочет.

Уже знакомая дежурная часть. Но теперь за столом сидит Михалыч, и видно по его уныло-терпеливому лицу, что выполнение функций дежурного не относится к числу его самых любимых занятий. Лейтенант на этот раз выглядит гораздо веселее, поскольку в данный момент является лицом практически неофициальным, что и подчеркивает свободной позой, удобно устроившись на краю стола. Разгневанный человечек потрясает перед ними стопкой отпечатанных листов: