И. Даль - Коэффициент интеллекта

— А ты откуда знаешь?

— У меня был некоторый опыт. Но не слишком удачный. В общем, проект закрыли. А ты разве никогда не пробовал?

— Ну… нет вообще-то. То есть я, конечно, где-то слышал об этом…

— Пользователь, значит…

— Что?

— Да нет, ничего. Неужели тебе никогда не было интересно?

— Ну, было… слегка.

— Ясно. Скажи, это твоя настоящая внешность?

Вопрос, прямо скажем, бестактный.

— Что? А, ну да, конечно.

— Ладно, Феликс. Приятно было познакомиться. Мне пора.

Лидия делает несколько шагов в море и исчезает — наверное, переносится куда-то еще. Черт, Феликс опять все испортил. Настроение на нуле. Глубокий вдох. Выход.

Феликс открывает глаза в своей постели. Вытаскивает кабель из разъема на затылке. Чувство обиды не покидает его, даже когда он проваливается в сон.

Следующим вечером он снова подключает кабель. Но идет в этот раз не в чужие миры. Он оказывается в пустыне своего собственного сознания. Он хочет понять, о чем говорила Лидия. Он очень хочет хотя бы начать.

На протяжении всей своей истории люди всегда творили миры, воплощая в полотнах, книгах, архитектуре частичку души. Некоторые создавали империи — правда, для этого вида творчества часто было необходимо разрушить созданное другими.

Впрочем, есть и такие, кто никогда не пытался. По мнению Ивана Варфоломеевича, творец в них спит, и для пробуждения ему требуется только толчок. Есть те, кому этот толчок дает сама жизнь, а есть и те, кого могут подтолкнуть другие люди…

В черной космической пустоте мерцают далекие звезды. Ближайшая — красный карлик, копия Солнца в представлении Марка. Вокруг звезды по орбитам вращаются четыре планеты, которые Марк уже успел сотворить. Возможно, рано или поздно он сможет сделать их обитаемыми, но это высший пилотаж, до которого Марку еще очень далеко.

Это необычный выбор — космос в качестве собственного мира. Согласно богатому опыту Ивана Варфоломеевича, такой выбор делали единицы — слишком сложно, слишком масштабно, слишком чуждо для неподготовленного человеческого разума. Горы, равнины, моря — знакомое, уютное и земное — творят часто, здесь не нужно ничего домысливать, это легко. Марк замахнулся на большее. И, надо признать, получается у него довольно неплохо. Особенно для второго сеанса.

В первый сеанс он создал этот космос, звезды вдалеке, причем космос получился не сферой, а чем-то аморфным, растягивающимся почти до бесконечности (опять же, в представлении Марка) в любом направлении.

Солнце и планеты он создал только что.

Это удивительно — видеть хрупкое человеческое тело там, где должна находиться пятая планета. По-видимому, о присутствии Ивана Варфоломеевича Марк начисто забыл. Это хорошо, пусть творит свободно, не оглядываясь на приглашенного наставника.

Судя по всему, Марк в эйфории. Кажется, он смеется. Иван Варфоломеевич фокусирует внимание на Марке — и правда, смеется. Его видимое тело постепенно растворяется — решил научиться обходиться без него? Что ж, похвально.

Тело Марка окончательно теряет четкость и начинает расти. На глазах оно утрачивает человеческие очертания, раздувается, становится больше и явно стремится принять форму шара. Через некоторое время размеры шара уже в несколько раз превышают размеры всех четырех планет вместе взятых. Шар окружен слоем плотных белых облаков.

Среди учеников Ивана Варфоломеевича еще ни один не пытался сделать себя планетой. Марк уникален в своем стремлении познать непознаваемое. Но планета-гигант, которой сделал себя Марк, не вращается вокруг своей оси. Новое тело ученика будто парализовано, обездвижено, оно может сейчас нестись только по созданной ранее Марком орбите.

Учитель чувствует панику юноши, острую потребность сделать хоть что-то. Марк пытается заставить двигаться хотя бы облака. Разумом он понимает, что поверхность планеты должна быть не такой — не безжизненным камнем, окутанным слоями эфира. Он явно зашел в тупик. Иван Варфоломеевич осторожно прикасается своим сознанием к облакам, уплотняет их, создавая атмосферу, нагревает ее слои до различной температуры. Потоки поднимаются к поверхности, образуя широкие красные и белые полосы.

Марк понимает сразу. Понимает и чувствует свое новое тело. Начинают дуть аммиачные ветры, бушуют ураганы размером с Землю, внутри которых сверкают молнии, на полюсах — полярные сияния. К Марку возвращается эйфория, которая в некоторой степени передается и учителю — мало кто из людей испытывал такое. Иван Варфоломеевич чувствует, как трансформируется сознание Марка, как он перестает быть всего лишь человеком.

Сознание Марка перемещается в один из ураганов, и ураган этот становится его телом. Учитель ощущает, как его ученик исследует это тело, как проникает в самую суть элементов, из которых оно состоит. Видит, как ураган перемещается по поверхности планеты — это Марк постигает новые возможности. Потом телом Марка становится поток аммиачного ветра в урагане. Потом — молекула аммиака.

Иван Варфоломеевич, учитель с многолетним стажем, понимает, что творится с его учеником: нечто подобное происходило когда-то и с ним. Он знает, что в сознание Марка поступают сейчас терабайты информации, которую его подсознание знало всегда. Информация проносится через него с умопомрачительной — в буквальном смысле — скоростью, и Марк сейчас знает о фактическом устройстве планетарных систем, планет, процессов, молекул больше любого ученого. Ошибка его в том, что он пытается осознать.

Марк заканчивает исследование молекулы и перемещается в атом. Учителю страшно — так он может стать бесконечно малой величиной, уйти насовсем, и потеряться, и не найти выхода. Мальчик не хочет просто принимать, он хочет постичь. О, он постигнет, бесспорно, да только в физическом мире от умного, талантливого человека останется только белковая оболочка, та самая, которая сейчас лежит на кушетке с закрытыми глазами, со вставленным в затылок кабелем. Из жалости эту оболочку будут кормить, впрыскивая в кровь питательный раствор, и она проживет положенное время, а потом умрет. Марк при этом, возможно, будет счастлив, исследуя собственное безграничное Я и все бесчисленное знание, которое ему откроется. А возможно, нет.

Когда-то Иван Варфоломеевич не пошел по этому пути — у него хватило выдержки остановиться. У Марка не хватит. Учитель мог бы выдернуть его из этого состояния. С трудом, преодолевая его сопротивление, но мог бы. Но опять же — грубым вмешательством можно разрушить его разум, и Марка не будет ни в физическом мире, ни в этом, им созданном.

Думай, Иван Варфоломеевич, думай.

Марк сейчас — уже электрон, вращающийся вокруг ядра атома. Как планеты вокруг Солнца. Учитель не знает, что там дальше, и никто наверняка не знает. Марку вот-вот предстоит узнать.