Николай Томан - Неизвестная земля

Диббль выходит из подъезда не торопясь и идет почему-то не вправо, к остановке троллейбусов и такси, а влево. Мало того, он останавливается у дома, в котором живет Варя, слегка задирает голову и долго смотрит на Варино окно. Может быть, правда, смотрел он и не на ее окно, но Алексей почти не сомневается почему-то, что именно на Варино.

Весь день после этого он ни о чем уже не может спокойно думать и безуспешно ломает голову над странным поведением Диббля.

А когда приходит с работы Василий Васильевич, спрашивает его:

- Тебе не известно, папа, такое имя, как Джордж Диббль?

- Нет, впервые слышу. А кто он такой?

- Корреспондент американского научно-популярного журнала. Был у меня сегодня, расспрашивал о моей работе. И вот что меня удивило: ему откуда-то известно, над чем работает профессор Кречетов. Разве об этом публиковалось что-нибудь?

- Что-то, кажется, было в начале года, - припоминает Василий Васильевич. - Какая-то краткая информация в одном из вестников Академии наук. А почему это так тебя встревожило?

Алексей уже собирается рассказать отцу о том, как Диббль смотрел на окно Вари, но раздумывает. Конечно, очень странно, что Диббль смотрел на ее окно, но какая же тут связь с его интересом к профессору Кречетову? Зато связь интимных мыслей Алексея с этим окном может оказаться для отца уже несомненной, И он не решается сообщить Василию Васильевичу о своих подозрениях.

- Мне показалось странным, что Диббль почему-то считает профессора Кречетова засекреченным, - после небольшой заминки отвечает он на вопрос отца.

- Они вообще всех наших ученых считают засекреченными, - усмехается Василий Васильевич.

- Ну, а ты-то знаешь ли, над чем на самом-то деле работает Кречетов?

Русин-старший не сразу отвечает на этот вопрос, хотя еще совсем недавно он ответил бы на него не задумываясь.

- Не знаю, право, как тебе и ответить, - задумчиво произносит он. - До сих пор я твердо был уверен, что он работает над теоретическими проблемами нейтринной астрономии, но теперь... Теперь я уже не знаю, только ли над этим. Теперь вообще многое стало загадочным. Помнишь, я говорил тебе о подозрительном посетителе моей библиотеки?

- Как раз хотел спросить тебя об этом.

- Ну, и кем, ты думаешь, он оказался? Работником государственной безопасности.

- Так что же тогда получается? - недоуменно произносит Алексей. Детективный роман какой-то... Сам-то Кречетов знает ли об этом?

- Думаю, что не знает. Во всяком случае, товарищ из госбезопасности просил меня ничего не говорить ему об этом. Им нужно, видимо, установить, кто же интересуется Кречетовым.

- Да, пожалуй, - соглашается с отцом Алексей. - Но тогда и этот Диббль тоже, может быть, не случайно интересовался Кречетовым? Не мог он каким-нибудь образом узнать о том, что ты работаешь с Кречетовым в одном институте?

- Ну, это ты уже фантазируешь, Алеша. Откуда ему знать такие вещи? Расскажи-ка лучше, как идут твои дела с повестью, - переводит Василий Васильевич разговор на другую тему. - Не отказался ты еще от идеи разгадать тайну гибели Фаэтона?

- Наоборот, все более убеждаюсь в необходимости такой разгадки, убежденно произносит Алексей. - Кто знает, может быть, это действительно послужит предостережением ученым нашей планеты. Теперь я все больше убеждаюсь, что погубить Фаэтон могла не только атомная война.

- А я на твоем месте написал бы лучше другую повесть. Повесть о тайнах собственной планеты, и назвал бы ее "Терра инкогнита". А загадок тут хоть отбавляй. Ты уже прочел то, что я тебе порекомендовал?

- Да, спасибо тебе за это. Очень интересно! Но такие же загадки стояли, видимо, и перед учеными Фаэтона, и их планета была для них такой же "терра инкогнита". Они и к разгадке шли, конечно, теми же путями, пока что-то не привело их к катастрофе. Вот я и попробую предугадать причину этой катастрофы.

- Ну, как знаешь...

В этот вечер Анне Павловне каким-то чудом удается уговорить Василия Васильевича пойти в кино, и, как только они уходят, Алексей тотчас же набирает телефон Сидора Омегина.

- Слушай, Омегин, это действительно ты порекомендовал Дибблю встретиться именно со мной?

- Я порекомендовал ему еще троих, но он заинтересовался именно тобой, - уточняет Омегин. - А что? Ты разве этим недоволен?

- Да нет, так просто. Извини за беспокойство.

16

С Корнелием Телушкиным Джордж Диббль встречается на квартире "подпольного" коммерсанта, по кличке "Каин", через которого велись все предварительные переговоры по операции "Иисус Христос".

- О, вы совсем не такой, как я думал! - удивленно восклицает Диббль, увидев Корнелия. Он говорит теперь почти без акцента. - Симпатичный, интеллигентный, прилично одетый человек.

- А каким же вы меня представляли, мистер Диббль? - интересуется Корнелий, польщенный словами американского журналиста.

- Типичным тунеядцем! - смеется Диббль, предлагая Корнелию сигару. Стилягой с длинными волосами и в желтой кофте с черными полосками. Сам не знаю почему.

- Вы, наверно, выписываете у себя в Америке наш журнал "Крокодил"? улыбается Корнелий.

- Зачем выписывать "Крокодил", у нас есть и свои стиляги. Этого добра везде хватает. В Англии тоже их полно. Перед тем как приехать к вам, я насмотрелся на них в кафе "Эйс" у вокзала "Стоун-бридж Парк". Вы тоже слыхали, наверно о "рокерах" и "модернах"?

- Но ведь они не тунеядцы, эти "рокеры"? Они в основном рабочие парни.

- Вы у нас тоже не считались бы тунеядцем. Вы были бы бизнесменом.

- Я и тут не тунеядец, - стараясь скрыть невольную обиду, говорит Корнелий. - Я работаю в государственном учреждении. Бизнес - это моя вторая профессия.

- У вас хорошо заниматься именно таким мелким бизнесом - тут вы вне конкуренции. А у нас вас давно проглотили бы более крупные предприниматели. И я не советовал бы вам...

- А я и не собираюсь. Мне и тут совсем было бы хорошо, если бы не милиция, - усмехается Корнелий.

- У нас тоже есть полиция, но с нею можно... как это будет по-русски? О да, поладить. Но перейдем к делу, мы уже достаточно наговорились на неофициальную тему. Ну-с, а как обстоит дело с заказом?

- Заказ готов.

- Можно посмотреть?

- Да, пожалуйста. Прошу вас, Михаил Ильич, - кивает Корнелий появившемуся из соседней комнаты Лаврентьеву.

Лаврентьев приносит чемодан. Извлекает из него пять икон среднего размера и осторожно кладет их на стол. Со старых, тускло поблескивающих масляными красками, потрескавшихся во многих местах досок, удивленно взирают на бизнесменов Старого и Нового Света скорбные лики святых.

- Это что же? Что за персонажи? - тычет в них пальцем Джордж Диббль.

- "Архангел Гавриил", "Апостол Павел", "Иоанн Предтеча".

- И все это намалевано действительно под знаменитого вашего Рублева?