Евгений Белоглазов - Нуменал Анцельсы

Шлейсер не нашелся что ответить, хотя бывал в таких переплетах, что узнай о них Тиб, он сразу бы заткнулся. Решив не углубляться в детали, он попробовал зайти с другой стороны:

— А какую из гипотез ультиматор считает самой перспективной?

— Мезотрактный резонанс в области сегментного смыкания распределения Викрамашинга, полистронгиальной субдукции и асторциума Аллентайна, — не задумываясь отчеканил всезнающий Фил.

Шлейсер сделал вид, что понял, хотя на самом деле ничего не уразумел. Эффекта такого он не знал, да и вообще эту абракадабру слышал впервые. Он ничего не сказал, чтобы снова не попасть впросак, а только подумал, что люди занятые активной жизнью, причем абсолютные дилетанты в вопросах аллохтонного космоуклада, вряд ли стали бы годами хранить в памяти совершенно ненужные сведения. «Однако с психикой у них не все в порядке», — подумал он, с опаской поглядывая на разгулявшихся сотоварищей.

Между тем Арни, уловив его сомнения, жестом призвал поясняющего подробности Фила замолчать и при заведомой поддержке остальных, спросил:

— Может, знаток космических парадоксов предложит свой вариант?

— Попробовать стоит, — после некоторого раздумья отозвался Шлейсер. — Но не сейчас. По правде говоря, свидетельств у меня нет. Да и не думал я как-то о вашем феномене.

Он лукавил и отдавал себе в этом отчет. Наверное не было в роде людском человека из числа тех, кто хоть в какой-то мере имел отношение к вопросу инопланетных переселений, который бы не мучился потугами поисков ответа.

— Послушай, Нат, а почему вас называют кампиорами? — удовлетворившись ответом, спросил Фил.

— Когда-то в Испании так или почти так называли чемпионов и высших офицеров среднего состава.

— Это как, полковник, что ли?

— Да. Лицам, сдавшим норматив и прошедшим аттестацию, в дополнение ко всему присваивается и это звание.

— О-о! Приставка «флаг» возвела тебя в чин генерала?!

— Выходит так, — без особого энтузиазма согласился Шлейсер. Мало того, что выглядел он сейчас не по форме, ему еще и край как не хотелось выделять себя, ставить в особое положение, дабы, зная отношение определенных кругов к фаворитам ГУРСа, не оттолкнуть и без того настроенных против будь какой авторитарности депортациантов, не сотворить здесь мимо воли атмосферу отчужденности и недоверия.

— Скажи, Тиб, какую роль выполняет ультиматор? — попытался он перевести разговор на другое.

Отяжелевший хулитель мозголомов с трудом выпростался из-за стола и нетвердой походкой подошел к распахнутому окну.

— Смотри, — сказал он, обводя рукой завитринный пейзаж. — За этими стенами лежит первозданная планета. И она принадлежит нам. У нас ни в чем нет проблем. И нам не требуется нянька. Здесь есть приличный биореактор с набором клеток всеразличных культур, что позволяет разнообразить трансгенную пищу. Используем, как видишь, и местную продукцию. Но не злоупотребляем. Перед охотой я всегда привожу Арни, а он у нас единственный добытчик, цитату из классики:

«… Радость поглощающего пищу, не идет ни в какое сравнение с ужасом и муками пожираемой жертвы…»

Это так, чтобы он не увлекался. Ультиматор же ведет планетарный мониторинг, заправляет автоматами, обрабатывает пробы. Ведет, так сказать, хозяйственную деятельность. Ну, и конечно же следит за нами. Как наседка за цыплятами. Чтоб не расползлись ненароком. Голосовой связи с ним нет. Информация выдается на мониторы. Отдельно для каждого, если в том возникает необходимость. Поэтому поспорить с ним или хотя бы пообщаться вживую не удается. Но он все видит, все слышит. И может даже наказать. Скажем, отлучить от информатеки, отключить аппаратуру, заблокировать транспорт.

— Как же он не уследил за моими предшественниками?

— А-а! — Тиб в сердцах махнул рукой. — Связь здесь действует не дальше горизонта. Спутниковые ретрансляторы, кроме навигационной системы, отключены. Сюда не транслируются ни радио — ни TV-каналы. Даже телефонной или видеосвязи нет. Сеансы с Метрополией ультиматор проводит по спецлинии. Нас в подробности не посвящает.

— Так вы вообще не знаете, что творится в мире?

— Почему же. В информатеке есть сайты, которые регулярно пополняются. Оттуда и черпаем новости.

— А как же отношения с родственниками или хотя бы с теми, с кем просто хотелось бы пообщаться?

Тиб вздохнул:

— С этим сложней. Сеансы связи регламентированы. Прямой контакт исключен. Передача информации — только через ультиматора. Прием — от него же. Единственная радость — обмен почтой, но не более. Раз в месяц. И то лишь в случае, если за тобой не числится нарушений.

Плеча Шлейсера коснулся подошедший для смены сервировки Дзетл. Кампиор вздрогнул и от нежиданности уронил вилку.

— Ты чего? — выставился на него занятый смешиванием какого-то особосложного коктейля Рон.

— Да так, — смутился он. — Отвык, понимаешь, от парабиандров. Они так на нас похожи.

— Тебя это раздражает?

— Нет. Просто при виде их я почему-то всегда испытываю чувство некой раздвоенности.

— Это как?

— С одной стороны я понимаю, что все они ненастоящие. С другой же, не могу отделаться от мысли о наличии у них одушевленного начала.

— Понятно. Гиперболизация автопрецизионного синдрома. Подсознательное самовнушение. Еще, наверное, и переживаешь. Загляни ко мне завтра. Что-нибудь придумаем.

— Спасибо, но это не то, что ты думаешь. Раньше в экипажи часто подсаживали роботов. Но потом от этой затеи отказались. Слишком большая нагрузка на психику. Многие не выдерживали. Это не просто: долгое время находиться в обществе того, кто во всем, до мелочей скопирован с человека, но таковым не является.

— Так я и говорю — гомилофобия [27] Гомилофобия — боязнь общения с окружающими из-за опасения проявить свою несостоятельность, показаться им смешным или подозрительным, привлечь к себе внимание. . Проклятье для тех, кто большую часть жизни болтается в космосе.

Шлейсер поежился:

— Пожалуй, так и есть. У таких как я особое отношение ко всему. К слову, мне кажется, привыкнуть к здешнему окружению невозможно.

— Не спеши. Сначала мы тоже так думали. Главное — не войти в противоречие с самим собой и обуздать физиологию. Сегодня местная красота, возможно, покажется тебе мерзостью. Но наступит момент, а это обязательно случится, когда душа твоя преобразится, сознание перестроится. И тогда все то, что здесь имеет место быть, представится тебе совершенно в ином свете.

— Ты думаешь?

— Уверен, поскольку ни один из тех, кто здесь когда-то был, не сбежал по причине неприятия индивидуальности местного уклада. Да, многое здесь выше нашего разумения. Но пример Каскадены как нельзя лучше поясняет: космос — это не слепок с Земли. И в нем присутствуют условия, логика формирования которых, а ты это лучше меня знаешь, в принципе отличается от нашей.