Рэй Олдридж - Освободитель (сборник)

В его собственном желудке бурчало, живот посылал ему недвусмысленное сообщение. Все они были голодны. Безопасно ли было есть эту пищу? Он поднял один из сосудов, открыл пробку и понюхал. Вино.

– Тогда ты должен сделать вот что, – сказал он Мольнеху. – Принеси Фломелю сосуд вина, хлеб и сыр, пригоршню винограда. Скажи ему, что мы уже поели. Не хочет ли, дескать, и он. Если он спросит, откуда взялась еда, скажи ему, что я обнаружил запасы еды для пикников на верхней палубе и вломился в эту кладовку.

Мольнех кивнул.

– Он поверит. А если он поест и выживет?

– Тогда мы все поедим.

Они все поели, и таинственная пища не принесла им никакого вреда. Руиз и Низа снова ушли на верхнюю палубу, где Низа облокотилась на поручни и смотрела на проплывающий мимо лес. Руиз сел возле нее и пытался разгадать значение их странных обстоятельств.

Какие возможности лежали перед ними? Самое простое объяснение состояло в том, что они путешествовали с щедрыми и благожелательными отшельниками. Но это казалось абсолютно абсурдным. Почему это отшельники станут путешествовать в таком, мягко говоря, экстравагантном стиле? А если в их обычаях было давать широкой публике бесплатные поездки по реке, еду и вино, почему же баржи не были усеяны гостями?

Может быть, баржи были какими-то ловушками, специально рассчитанными на то, чтобы ловить наивных, неосторожных и бродяжек? Тогда, для таких-то изысканных ловушек, они были весьма неэффективны. Потому что пока, насколько он мог судить, они поймали только восьмерых бродяг, причем пятеро из них попали на эту баржу чистым случаем. И все же это объяснение показалось ему наиболее логичным.

Ему пришло в голову, что можно было бы проверить эту теорию, просто посмотрев, позволит ли ему баржа спрыгнуть с нее. Но сегодня ночью, в темноте он с трудом мог бы избежать того, чтобы врезаться в какое-нибудь дерево на берегу и размазать себя по стволу. Может быть, утром он попробует.

Разумеется, если они проплывут мимо каких-нибудь цивилизованных поселений, тогда они все покинут баржу, если только это окажется возможным.

– Ты хочешь спать? – спросила Низа.

– Немножко, – ответил он, сам удивившись, что это правда..

– Тогда сегодня ночью ты спи первым, а я буду смотреть в оба и караулить.

Он повернулся и прижался щекой к этому прекрасному бедру.

– Хорошо, – сказал он.

К его величайшему изумлению, он действительно заснул, глубоко и крепко, лежа на скамье и положив голову на колени Низы.

Может быть, ему даже снились сны, хотя из-за давней своей привычки он немедленно подавил желание вспомнить свой сон, как только Низа потрясла его за плечо, чтобы разбудить его. Он вынырнул из сна и сел, потряс головой. Был ли этот приятный сон хоть раз в его жизни? Он никогда этого не узнает.

Свет с неба шел холодный и серый, и в воздухе была та прохлада, которая всегда сопутствует заре. Руиз удивился, увидев, что ночь прошла. Он не намеревался столь долго спать. Он встал и взглянул на проплывающий мимо лес.

Низа неуклюже пошевелилась, словно мышцы ее затекли.

– Я хотела, чтобы ты подольше поспал, – сказала она. – Но я слышала, как Дольмаэро тебя звал.

– Что случилось?

– По-моему, ничего серьезного, он не был похож на человека, который чем-то взволнован. Может быть, завтрак появился, – она потянулась, потом потерла спину и поморщилась.

Он коснулся ее щеки.

– Тебе надо было переложить мою голову на скамью. Ты – самая мягкая подушка, но тебе не надо было так каменеть ради моего удовольствия.

Она рассмеялась и игриво откинула его руку.

– Но ведь ты кое-где закаменел ради моего удовольствия, – сказала она. – И я хочу тоже делать для тебя то, что могу. Ведь сколько всего ты сделал для меня! Я уже и счет потеряла. Ну а я что для тебя сделала?

– Очень много, – ответил он, и в этом он был совершенно искренен.

Действительно, это был завтрак – еще один поднос стоял на палубе. На нем было блюдо, доверху наполненное все еще горячими пышками, белая чаша, в которой были бледно-голубые крутые яйца, сосуды с темно-красным вареньем и медом, и огромный кувшин с каким-то пенистым розовым соком.

Дольмаэро стоял возле подноса, и вид у него был слегка торжествующий. Мольнех выглядел голодным до смерти.

– Одна загадка разрешилась, – сказал Дольмаэро.

– А? – спросил Руиз.

Дольмаэро показал на живот статуи.

– Это появилось вот отсюда. Тот металл открылся, спустился поднос, он висел на тонкой палочке. Поднос опустился на палубу, палочка убралась внутрь, а металл закрылся, как и раньше.

– Это объясняет только «как», но совсем не объясняет «почему», – заметил Мольнех. – Но я не жалуюсь. Кто бы мог подумать, что подобные вещи могут происходить? Для отчаявшихся беглецов мы живем совсем неплохо.

– Возможно, – сказал Руиз. – В любом случае мы можем пока поесть, раз пышки еще не совсем остыли. – Он поднял поднос. – Фломель привязан как следует?

– Разумеется, – ответил Мольнех обиженным тоном. – Я старательно выполняю все твои распоряжения.

– В таком случае пойдемте на верхнюю палубу, где лучше вид на канал, и где нам не придется выслушивать вопли Фломеля, – сказал Руиз.

Кореана выругалась и пнула ногой останки головы Кроэля, непродуманный поступок, который оставил пятно на ее закованной в броню ноге и вызвал еще один взрыв ругательств. Грузовой трюм ее разрушенной воздушной лодки весь пропах смертью и горелой изоляцией. И еще Мокрассаром, который стоял рядом с ней в настороженной позе и всегда наготове.

Мармо подлетел вперед на своем подремонтированном летательном пузыре и осмотрел дыру в стене машинного отсека.

– Безумная удача, – мрачно заметил он, – разве ты не замечаешь, насколько этот человек удачлив? Даже слишком удачлив?

– Брось свои дурацкие пиратские суеверия, Мармо, – Кореана обратила к Мармо свирепый взор. – Вместо этого ты мог бы начать придумывать какой-нибудь полезный совет – поскольку именно за это я тебе и плачу.

– Воистину, – но он более ничего не говорил.

Она подошла к шлюзу и сделала знак Феншу принести ремонтного робота из разведывательного флиттера. Она приказала Мокрассару убрать останки Кроэля. Когда огромный насекомообразный воитель вынес тело, она бешено потрясла головой.

– Он причинил мне огромный финансовый ущерб. Теперь труппа с фениксом разбита, и кто знает, насколько удастся починить лодку.

– С другой стороны, – сказал Мармо, – ты собиралась размозжить лодку о скалу, пока он тебе в этом не помешал.

Она задумчиво посмотрела на Мармо холодным взглядом.

– Хорошо, что ты мне об этом напомнил, Мармо. Я страшно рада, что ложкой собирала тебя, размазанного по стене, чтобы ты мог помогать мне таким вот манером.