Филип Дик - Молот Вулкана. (Сборник)

— Двадцать пять лет тому назад, — начала Габриель Бейнс, — на этой планете было организовано поселение…

Доктор Риттерсфорд тяжело вздохнула.

— Наше понимание разной природы ваших душевных заболеваний…

— «Грязной?» — взорвался Говард Строу. — Вы сказали «грязной»? — Лицо его пылало яростью, он привстал со своего стула.

— Я сказала «разной», — терпеливо пояснила доктор Риттерсдорф. — Наше знание характера ваших психических отклонений подсказало нам, что очаг вашей военной деятельности следует искать в поселке маниев — другими словами, там, где обосновались больные, страдающие маниакальным психозом. Через четыре часа мы покинем поселок гебефреников и совершим посадку в Да-Винчи, и если вы откроете против нас враждебные действия, мы вызовем регулярные вооруженные силы Земли, Одно из подразделений которых находится всего лишь в получасе полета отсюда.

В комнате снова надолго воцарилась гнетущая тишина.

— Все равно зачитайте наш манифест, Габриель, — в конце концов едва слышно произнесла Анетта Голдинг.

Кивнув в ответ, Бейнс возобновил чтение. Однако голос его на сей раз заметно дрожал.

Анетта Голдинг начала плакать, ее горькие всхлипывания перебивали его.

— Вы теперь видите, что нас всех ждет. Они намерены превратить нас снова в пациентов госпиталя* Это конец.

Чувствуя себя очень неловко, доктор Риттерсдорф решила несколько разрядить атмосферу.

— Мы только намерены предоставить вам возможность вылечиться. В результате курсов лечения у вас возникает чувство большей… скажем, терпимости друг к другу. Жизнь ваша станет более приятной и естественной, она наполнится определенным смыслом. Пока же все вы крайне угнетены, вас одолевают многочисленные страхи, вы все находитесь в состоянии напряжения, ожидания чего-то…

— Да, — пробормотал Джекоб Саймион, — ожидания, что сюда бесцеремонно вломится Земля и снова загонит нас за изгородь, будто стадо животных.

Через четыре часа, отметил про себя Габриель Бейнс. Совсем небольшой промежуток времени. Дрожащим голосом он возобновил чтение их совместного манифеста.

Теперь ему это казалось совершенно бессмысленным жестом. Потому что нет абсолютно ничего, со всей определенностью понял он, что могло бы спасти нас.

* * *

После того, как официальная часть встречи завершилась — и доктор Риттерсдорф отбыла, — Габриель Бейнс счел необходимым поделиться своими планами с коллегами.

— Вы что? — возмутился, едва сдерживая презрительный смех, Говард Строу. Лицо его превратилось в пародию на себя — настолько его исказила глумливая гримаса. — Вы говорите, что собираетесь соблазнить ее? Боже праведный, да ведь она, скорее всего права. Нас всех в самом деле не мешало бы засадить в нейропсихиатрическую больницу! — Он откинулся к спинке стула, тяжело, с натугой дыша. Слишком велико было испытываемое им отвращение. Он даже решил прекратить всякую дальнейшую ругань — пусть этим теперь занимаются другие.

— Вы, должно быть, слишком высокого о себе мнения, — сказала Анетта Голдинг.

— Мне нужен, — сказал Габриель, — кто-нибудь с достаточно развитыми телепатическими способностями, чтобы точно сказать мне, прав я или нет. — Он повернулся к Джекобу Саймиону. — Вот у этого вашего гебовского святого, этого Игнаса Ледебера, есть ли хоть самая малая толика телепатических способностей? Он принадлежит к числу тех, о которых только и говорят, что они во все горазд. В смысле пси-способностей.

— Мне об этом ничего неизвестно, — сказал Саймион, — но вы можете попытать удачи у Сары Апостолис. — Он подмигнул при этом Габриелю, весело тряся головой.

— Я позвоню в Гандитаун, — решительно произнес Габриель Бейнс, поднимая телефонную трубку.

— Телефонная сеть в Гандитауне снова не работает, — предупредил его Саймион. — Вот уже шесть дней. Вам придется самому туда отправиться.

— Все равно вам туда нужно ехать, — сказал Дино Уоттерс, наконец очнувшись после бесконечной депрессии. Его одного, казалось, воодушевили намерения Бейнса. — Ведь корабль приземлился в Гандитауне, где все дозволено, — они там все время меняют партнеров и заводят детей от кого угодно. Может быть, теперь и она прониклась духом этого поселка.

Одобрительно хмыкнув, депра поддержал Говард Строу.

— Тебе, Гейб, повезло, что она находится среди гебов. Поэтому она, вероятно, станет более восприимчивой к твоим домогательствам.

— Если только так и не иначе мы в состоянии вести себя, — едва слышно произнесла мисс Хибблер, — то, как мне кажется, мы в самом деле заслуживаем гибели. Я говорю совершенно искренне.

— Вселенная, — вдруг решил обратить внимание присутствующих Омар Даймонд, — располагает бесконечным множеством способов выражения. Даже этого, нельзя так, походя, отвергать. — Он многозначительно покачал головой.

Не проронив больше ни слова, не попрощавшись даже с Анеттой, Габриель Бейнс быстрым шагом покинул зал заседаний, спустился по широкой каменной лестнице и вышел на стоянку, где забрался в кабину своего турбомобиля. Вскоре он уже следовал в Гандитаун со скоростью в жалкие сто двадцать километров в час. Он прибудет туда раньше того четырехчасового крайнего срока, о котором упомянула доктор Риттерсдорф, прикинул он в уме, при условии, что ничего вдруг не упадет на дорогу, перегородив ее. Доктор Риттерсдорф возвращалась в Гандитаун в ракетном катере, так что она уже там. Он проклинал этот устарелый способ передвижения, на который он вынужден полагаться, но с этим ничего нельзя было поделать; таков был мир, в котором они жили, и такова реальность, за которую им приходится бороться. Как у спутника земной культуры, у них со временем снова появятся современные транспортные средства…

Но это никоим образом не было тем, ради чего стоило поступаться своей независимостью. Уж лучше ездить со скоростью 120 километров в час, но оставаться свободным. Вот так, вдруг дошло до него. Еще один лозунг.

И все же такая черепашья скорость вызывала досаду, что усугублялось жизненной важностью предпринятой им миссии, независимо от того, санкционирована она советом или нет.

Четырьмя часами и двадцатью минутами позже, усталый физически после столь длительного путешествия, но бодрый духом, даже исполненный решимости, он в конце концов добрался до загроможденных мусором окраин Гандитауна. Отчетливо ощущался специфический запах поселка, приторно-сладковатый запах гниющих отбросов, смешанный с едким зловонием от бесчисленного количества небольших костров.

Во время поездки в уме у него мало-помалу сложилась новая версия. Поэтому в самый последний момент он повернул не к лачуге Сары Апостолис, а к жалкой хибаре гебовского святого Игнаса Ледебера.