Кристин Раш - Мастер возвращений (сборник)

Брюс кивнул и не стал уточнять.

— Нам понадобятся ваши эксперты, и побольше копов, чтобы сохранить то, что сохранилось на месте преступления — если убитые окажутся теми, чьи имена значатся в удостоверениях. Вы обыскивали тела? Других примет не нашли?

О'Рейли вскинулся. Ему это явно не приходило в голову. Возможно, его слишком потрясли найденные удостоверения.

Младший из детективов уже вернулся к трупам. Коронер отстранил его и сам занялся обыском.

— Думаете, это обманка? — спросил О'Рейли.

— Не знаю, что и думать, — признался Брюс. — И я здесь не для того, чтобы думать. Мое дело проследить, чтобы все прошло гладко.

И позаботиться, чтобы дело попало к ФБР — не сговариваясь, додумали оба. Впрочем, О'Рейли не возражал, и Брюс теперь понимая, почему. Дело обернется политическим кошмаром, и ни один порядочный детектив не захочет в него замешаться.

— Как вышло, что нет прессы? — спросил у О'Рейли Брюс. — Как вы умудрились от них отделаться?

— Разборка между голубыми, — уронил коронер.

Брюс начал уставать от этой формулировки. Кулак снова сжался, и, чтобы его разжать, пришлось потрудиться.

— Не обращайте внимания, — мягко посоветовал О'Рейли. — Он, поганец, лучший коронер в городе.

— Я слышу, — учтиво предупредил коронер. — У обоих нет больше ничего, удостоверяющего личность.

О'Рейли ссутулился. Похоже, он надеялся на другой результат. И Брюс бы надеялся, если бы мог. Но он знал, что Гувер в городе. Об этом знало все нью-йоркское бюро. Гувер, появляясь, всегда устраивал налет — лез во все дела, раздавал указания, проверял, все ли идет, как ему надо.

— Пока все еще больше не запуталось, — заговорил О'Рейли, — не хотите взглянуть на другие тела?

— Другие?.. — Брюс онемел. Ему бы сейчас кофеину, но Гувер запретил сотрудникам пить кофе на работе. Попросить сейчас кофе граничило бы с оскорблением покойного.

— У нас еще трое. — О'Рейли глубоко вздохнул. — И как раз пред вашим приходом мне сообщили, что те — тоже агенты.

Особый агент Джон Хаскелл как раз расставил шестерых своих лучших агентов перед помещением директора, когда подоспела маленькая женщина с ключами, зажатыми в обтянутой перчаткой руке. Элен Гэнди, секретарь директора, уставилась на Хаскелла ледяным взглядом, сравниться с которым мог только взгляд самого директора.

— Могу я пройти в свой кабинет, агент Хаскелл? — И голос был таким же ледяным. Она казалась совершенно невозмутимой, и не знай Хаскелл, что она никогда не задерживалась после пяти, если на то не было личного указания Гувера, решил бы, что она просто вернулась после затянувшегося перерыва.

— Простите, мэм, — ответил он. — Входить запрещено. Приказ президента.

— Право? — Господи, от этого голоса озноб по коже. Он помнил, как первые услышал его, когда молоденьким агентом пришел представляться директору, пройдя прежде подробный инструктаж. Она напугала его больше, чем сам Гувер.

— Да, мэм. Президент сказал, никого не пускать.

— Разумеется, он не меня имел в виду.

Разумеется, именно тебя. Но Хаскелл прикусил язык.

— Прошу прощения, мэм.

— Я хотела бы, с вашего позволения, забрать несколько личных вещей. Кроме того, директор дал мне инструкцию, что в случае… — она впервые запнулась. Голос у нее не дрогнул, горло не перехватило, но ей, как видно, понадобилась секунда, чтобы собраться с силами. — В случае чрезвычайного положения я должна забрать также некоторые из его личных вещей.

— Вы могли бы сказать мне, что вам нужно, мэм. Я вам принесу.

Она прищурилась.

— Директору не понравится, что кто-то трогал его вещи.

— Простите, мэм, — мягко возразил он, — но, думаю, это уже не имеет значения.

Другая женщина тут бы и сломалась. Как-никак, она тридцать пять лет проработала со стариком, бок о бок каждый день. Не вышла замуж — не потому, что между ними что-то было — Элен Гэнди, пожалуй, лучше всех знала, что стоит за отношениями директора с его заместителем, — а потому что для Элен Гэнди, как и для самого директора, в ФБР была вся жизнь.

— Имеет, — сказала она. — А теперь, с вашего позволения…

Она попробовала протиснуться мимо него. Она была жилистой и неожиданно сильной. Ему пришлось выставить руку, чтобы ее удержать.

— Мэм, — сказал он самым мягким тоном, на какой был способен, — приказ президента отменяет приказ директора.

Сколько раз за эти годы ему хотелось это сказать? Сколько раз хотелось напомнить всему Бюро, что не Дж. Эдгар Гувер — президент Свободного Мира?

— В данном случае, — огрызнулась она, — не отменяет.

— Мэм, мне бы не хотелось прибегать к помощи агентов, чтобы вас удержать. — А может, и хотелось бы. Она никогда не была приветлива с ним или с кем-либо из его знакомых. Либо холодна, либо груба. — Вы расстроены.

— Нет, — отчеканила она.

— Расстроены, раз я так говорю, мэм.

Она вздернула подбородок. На секунду ему показалось, что она не поняла. Нет, поняла.

Равновесие сил изменилось. И сейчас сила была на его стороне.

— Я что, должна обращаться к президенту, чтобы получить свои личные вещи? — спросила она.

Но оба знали, что речь не о личных вещах. И президент не так глуп, чтобы этого не понимать. Он так же рвется к этим досье, как и сдержанный с виду генеральный прокурор. Он не позволит какой-то старой швабре, как ему случалось называть мисс Гэнди, встать у него на пути.

— Прошу, — сказал Хаскелл. — Можете позвонить из кабинета напротив.

Она обожгла его взглядом, развернулась на каблуке и удалилась по коридору. Но шла она не к телефону — насколько он видел.

Он задумался, кому она станет звонить. Президент слушать не станет. Генеральный прокурор отдал приказ от имени президента. Может, свяжется с кем-то из заместителей Гувера. Было пять-шесть таких, которыми директор вертел как хотел.

Хаскелл ждал их появления. Но известие еще не распространилось по Бюро. Он сам знал только потому, что ему позвонил дежурный агент из нью-йоркского отделения. Нью-Йорк Гувера ненавидел, главным образом потому, что старик так часто налетал сюда и наводил шороху.

Кто-то мог вычислить, что назрел кризис, увидев, что Хаскелл поставил у кабинета директора своих людей. Но о смерти директора не узнают, пока мисс Гэнди не позвонит, или пока кто-нибудь из сотрудников Бюро не передаст приказ по цепочке — как предписано в много лет назад составленной Гувером книге.

Хаскелл скрестил руки на груди. Иногда он жалел, что не скрыл от ГП своего отношения к директору. Иногда ему хотелось и впредь оставаться скромным работником, поступившим в ФБР с мечтой стать похожим на своего героя, Дж. Эдгара Гувера.

Который, как выяснилось, ни разу не произвел ареста, не сделал ни единого выстрела, не провел ни одного расследования.