Джордж Мартин - Путешествия Тафа

— У нас есть животные, — возразил хозяин. — В сельскохозяйственных зонах. Много животных — я видел записи.

— Не сомневаюсь, — сказал Таф. — Однако кошка и фильм о кошке — это совсем разные вещи, и требуют они разного обращения. Пленку можно хранить на полке. Кошек нельзя. Но это не главное. Как я уже упоминал, проблема не в качествах сатлэмцев, а в их количестве. Слишком много народа, сэр. Меня постоянно толкают. В ресторанах столы стоят слишком близко друг к другу, стулья малы для меня, а иногда рядом садятся незнакомые люди и толкаются локтями. Сиденья в театрах и сенсориях узкие и тесные. На тротуарах толпы, в вестибюлях толпы, в трубоходах толпы — везде полно людей, которые трутся о меня без моего на то согласия.

Хозяин изобразил на лице слащавую профессиональную улыбку.

— О, человеческое племя! — сказал он, вдруг обретя красноречие. — Слава Сатлэма! Массы народа, море лиц, бесконечные процессии, драма жизни! Ничто так не придает бодрости, как ощущение плеча своего собрата!

— Возможно, — бесстрастно отозвался Хэвиланд Таф. — Однако я взбодрился уже достаточно. Кстати, позвольте заметить, что средний сатлэмец не достает мне до плеча и поэтому рад коснуться моих рук, ног или живота.

Улыбка исчезла с лица, хозяина.

— У вас неверный подход, сэр. Чтобы как следует оценить наш мир, вы должны научиться видеть его глазами сатлэмцев.

— Я не собираюсь ползать на четвереньках, — сказал Хэвиланд Таф.

— Вы случайно не сторонник антижизни?

— Ни в коей мере, — ответил Таф. — Жизнь для меня всегда предпочтительнее, нежели ее противоположность. Однако я знаю по своему опыту, что все хорошее имеет свою оборотную сторону и ничего нельзя доводить до крайности, до абсурда. Мне кажется, на Сатлэме именно это и делают.

Он поднял руку, чтобы хозяин его не перебивал.

— Если говорить конкретнее, у меня возникло что-то вроде антипатии, несомненно, поспешной и необоснованной по отношению к отдельным, так сказать, представителям жизни на Сатлэме, с которыми я случайно столкнулся. Некоторые из них открыто выражали враждебность, награждая меня эпитетами, явно имеющими отношение к моим размерам и массе.

— Ну, — сказал хозяин, краснея, — мне очень жаль, но вы… гм… мужчина крупный, а на Сатлэме… гм… не принято иметь лишний вес.

— Вес, сэр, это всего лишь функция гравитации и, следовательно, величина переменная. Кроме того, я не признаю за вами права судить о том, лишний у меня вес или нормальный, поскольку это критерий субъективный. Эстетические взгляды в разных мирах не одинаковы, так же как и генотипы, и наследственная предрасположенность. Я вполне доволен своей нынешней массой, сэр. Но вернемся к делу. Я хочу немедленно покинуть вашу гостиницу.

— Очень хорошо, — ответил хозяин. — Завтра утром я закажу вам место на первом же трубоходе.

— Это меня не устраивает. Я хочу уехать немедленно. Я изучил расписание и знаю, что один трубоход отходит через три стандарт-часа.

— Там остались только места второго и третьего класса.

— Я потерплю, — сказал Хэвиланд Таф. — Несомненно, когда я выйду из поезда, от такого тесного контакта с человечеством я буду просто до краев наполнен бодростью.

Толли Мьюн парила в центре своего кабинета в позе лотоса и смотрела на Хэвиланда Тафа сверху вниз.

У нее было специальное кресло для «мух» и «земляных червяков», не привычных к невесомости. В целом кресло было довольно неудобным, но надежно привинчено к полу и снабжено ремнями, которые удерживали сидящего на месте. Таф неуклюже, но с достоинством добрался до него и застегнул ремни. Она же, удобно устроившись, парила прямо перед ним примерно на уровне его головы. Для человека такого роста, как Таф, вряд ли было привычно в разговоре смотреть на собеседника снизу вверх; Толли Мьюн посчитала, что это даст ей определенное психологическое преимущество.

— Начальник порта Мьюн, — сказал Таф, похоже, ничуть не обескураженный своим приниженным положением. — Я протестую. Я понимаю, что это постоянное обращение к моей персоне как к «мухе» всего лишь пример колоритного местного жаргона, в котором нет и тени оскорбления. Но я не могу не обижаться на эту явную попытку, скажем так, оборвать мне крылышки.

Толли Мьюн криво улыбнулась:

— Извините, Таф, но наша цена твердая.

— Несомненно, — сказал Таф. — Твердая. Интересное слово. Если бы я не испытывал благоговейного страха от одного лишь присутствия такой многоуважаемой персоны, как вы, я мог бы даже предположить, что эта твердость граничит с жестокостью. Вежливость не позволяет мне произносить такие слова, как жадность, алчность, космическое пиратство, чтобы добиться своих целей на этих трудных переговорах. Однако я должен отметить, что сумма пятьдесят миллионов стандартов в несколько раз превышает валовой планетарный продукт многих миров.

— Маленьких миров, — возразила Толли Мьюн, — а работа большая. Этот ваш корабль просто чертовски велик.

Таф по-прежнему был бесстрастен.

— Я признаю, что «Ковчег» действительно большой корабль, но боюсь, это мало относится к делу, если только у вас не принято начислять плату за квадратные метры, а не за отработанные часы.

Толли Мьюн рассмеялась.

— Но ведь это не то же самое, что оснастить какой-нибудь старый грузовик несколькими импульсными кольцами или перепрограммировать вашу навигационную систему. Здесь речь идет о тысячах рабочих часов, даже если три полные бригады «паучков» будут трудиться в три смены, об огромных системах, которые должны сделать наши лучшие киберы, об изготовлении новых деталей, и это только для начала.

Мы должны прежде всего исследовать этот ваш чертов музей, а уж потом только разбирать его на части, иначе нам потом его не собрать. Нам придется привлечь лучших специалистов снизу, может быть, даже с других планет. Подумайте, сколько уйдет на это времени, энергии, калорий. Да одна только плата за стоянку — ведь в этой штуке тридцать километров, Таф. Ее нельзя поставить в «паутине». Нам придется построить вокруг корабля специальный док. И даже тогда он будет занимать место, которое мы могли бы отдать под сотни три обычных звездолетов. Хотите знать, сколько это будет стоить?

Она быстро подсчитала на своем портативном компьютере затраты и покачала головой:

— Если вы пробудете здесь один месяц по местному времени, то это обойдется почти в миллион калорий только за стоянку. Больше трехсот тысяч стандартов вашими деньгами.

— Несомненно, так, — ответил Хэвиланд Таф.

Толли Мьюн развела руками:

— Если наша цена вас не устраивает, можете, конечно, обратиться куда-нибудь еще.

— Я не могу этого сделать, — сказал Хэвиланд Таф. — Хотя мои запросы так скромны, похоже, к сожалению, их могут удовлетворить только на нескольких планетах — печальное наблюдение о сегодняшнем уровне технического развития человечества.