Джордж Мартин - Путешествия Тафа

Она усмехнулась.

— Не беспокойтесь, вы в безопасности. Это металлопласт тройной толщины. Ни планета, ни лифт на вас не упадут, а вероятность попадания в купол метеорита ничтожно мала.

— Я полагаю, что здесь довольно интенсивное движение, — сказал Хэвиланд Таф. — А можно ли быть уверенным в том, что в купол не врежется какой-нибудь турист, взявший напрокат вакуумные сани, ударит потерянный инструмент или прогоревшее импульсное кольцо?

— Абсолютной уверенности нет, — призналась Толли Мьюн, — но в тот самый момент, как это случится, запечатаются тамбуры, завоют сирены и откроется ящик с аварийным комплектом. Все это должно быть в любом помещении, граничащем с вакуумом. Портовые правила. Так что если что-то случится, а это маловероятно, у нас будут легкие скафандры, кислородные мешки и даже лазерная горелка на тот случай, если мы захотим сами заделать пробоину, пока сюда не прибудут «паучки». Но за все время, что существует порт, такое случалось всего раза два-три, так что можете наслаждаться зрелищем и не беспокоиться.

— Мадам, — сказал Хэвиланд Таф с достоинством, — я не беспокоюсь, я просто проявляю любопытство.

— Ну вот и прекрасно, — улыбнулась она.

Толли Мьюн пригласила его садиться. Таф неловко втиснулся в кресло и, пока официант подавал тарелки с закусками и корзинки с горячим грибным хлебом, сидел молча, поглаживая черно-белую спинку Паники. Закуски были трех видов: маленькие пирожки с пряным сыром и грибным паштетом и что-то типа маленьких змеек или, может быть, больших червей, запеченных в ароматном оранжевом соусе. Таф дал две змейки своей кошке, которая жадно их проглотила, потом взял пирожок, понюхал, осторожно откусил, прожевал и кивнул.

— Превосходно, — объявил он.

— Значит, это кошка, — сказала Толли Мьюн.

— Несомненно, так, — ответил Таф, отрезая кусок грибного хлеба — изнутри батона поднималась струйка пара — и аккуратно намазывая его толстым слоем масла.

Толли Мьюн потянулась за своим хлебом и обожгла пальцы о горячую корочку. Но она не отдернула руку; перед Тафом не следовало показывать слабость в чем бы то ни было.

— Вкусно, — сказала она, проглотив первый кусок. — Знаете, Таф, большинство сатлэмцев питаются не так.

— Этот факт не остался мною не замеченным, — отозвался Таф, беря двумя пальцами еще одну змейку для Паники, которая прыгнула к нему на колени.

— По правде говоря, калорийность нашего обеда примерно равна тому, что средний житель потребляет за неделю.

— Судя по одним только закускам и хлебу, я осмелюсь предположить, что мы уже получили больше гастрономического удовольствия, чем средний сатлэмец имеет за всю свою жизнь, — бесстрастно отозвался Таф.

Подали салат; Таф попробовал его и одобрил. Толли Мьюн ковыряла в тарелке и ждала, пока официанты не отойдут к стене.

— Таф, — сказала она. — Кажется, у вас был какой-то вопрос.

Хэвиланд Таф поднял глаза от тарелки и посмотрел на Толли Мьюн. На ее лице ничего не отразилось.

— Вы правы, — сказал он. Паника тоже смотрела на Толли Мьюн своими узкими глазами, такими же зелеными, как неотрава в салате.

— Тридцать девять миллиардов, — тихо произнесла Толли Мьюн.

Таф моргнул.

— Несомненно, так, — сказал он.

Она улыбнулась:

— И это все, что вы хотите сказать?

Таф посмотрел на огромный шар Сатлэма, висевший над их головами.

— Раз уж вы хотите знать мое мнение, Начальник порта, то я замечу, что, хотя эта планета представляется мне весьма большой, я не могу не сомневаться, что ее размеры достаточно велики для такого громадного количества людей. Нисколько не осуждая ваших обычаев, культуры и цивилизации, я все же думаю, что население из тридцати девяти миллиардов человек можно считать несколько избыточным.

Толли Мьюн криво ухмыльнулась:

— Вы так считаете?

Она откинулась на спинку стула, позвала официанта и велела подавать напитки. Пиво было густым и темным, с толстой шапкой ароматной пены; его принесли в больших кружках из травленого стекла. У кружек было по две ручки. Толли Мьюн подняла свою кружку довольно неуклюже, наблюдая, как в ней плещется напиток.

— Вот почему я никогда не привыкну к гравитации, — сказала она. — Жидкость, черт возьми, должна выжиматься из пластиковых бутылок. А с этими кружками только и жди какой-нибудь неприятности.

Она отпила глоток, и над ее губой остались усы из пены.

— Однако неплохо, — сказала она, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Ну ладно, Таф, я думаю, хватит играть в прятки, — продолжала она, ставя кружку на стол с чрезмерной осторожностью человека, не привыкшего даже к такой слабой гравитации. — Вы, конечно же, подозревали о наших проблемах с перенаселением, иначе бы не задали такого вопроса. И к тому же вы поглощаете всякую другую информацию. Для чего?

— Любопытство — моя слабость, мадам, — ответил Таф. — И я просто хотел решить задачку Сатлэма, может быть, надеясь, что в процессе решения сумею найти какие-то средства вывести вас из тупика.

— И? — произнесла Толли Мьюн.

— Вы подтвердили предположение о перенаселенности, которое я вынужден был сделать. Теперь все становится ясным. Ваши огромные города поднимаются все выше и выше в небо, потому что вам надо где-то размещать свое стремительно растущее население. Вы тщетно пытаетесь бороться за сохранение своих сельскохозяйственных земель. Ваш великолепный порт работает с заметным напряжением, лифт постоянно движется, потому что вы не можете сами себя прокормить и вынуждены импортировать продовольствие с других планет. Ваши соседи вас боятся и, возможно, даже ненавидят, потому что несколько веков назад вы попытались решить проблему перенаселения при помощи эмиграции и захвата новых территорий, но разразилась война. Ваши люди не держат кошек, собак и других домашних животных просто так, для души, потому что на Сатлэме нет места для особей, которые не являются эффективным и неотъемлемым звеном продовольственной цепочки. Средний сатлэмец гораздо ниже, чем положено быть человеку, из-за многовекового недоедания и нормирования буквально всего, вызванного экономической необходимостью. Поэтому каждое ваше поколение становится ниже ростом и слабее предыдущего, приспосабливаясь ко все более скудному рациону. Все эти беды — прямое следствие перенаселения.

— Похоже, вы не очень-то это одобряете, — заметила Толли Мьюн.

— Я не собираюсь вас критиковать. У вас есть и свои достоинства. В целом вы трудолюбивы, общительны, нравственны, цивилизованны и изобретательны, а ваше общество, ваша техника и особенно темпы интеллектуального развития просто достойны восхищения.

— Наша техника, — сухо сказала Толли Мьюн, — это единственное, что спасает наши паршивые задницы. Мы импортируем тридцать четыре процента калорий. Еще около двадцати процентов мы выращиваем на тех сельскохозяйственных землях, что у нас еще остались. Остальное продовольствие производится на фабриках из нефтехимических продуктов. И этот процент с каждым годом растет. Должен расти. Только пищевые фабрики могут достаточно быстро приспосабливаться к росту населения. Но с ними тоже проблема.