Стивен Бакстер - Эволюция

Детям Гарпунщицы было суждено успешно миновать это «бутылочное горлышко», но их гены всегда будут нести след, оставшийся после прохода по тому узкому месту. В будущем миллиардные толпы людей, которые вырастут из этого неперспективного семечка, фактически будут генетически идентичными; каждый человек будет родственником всем остальным.

Отношения Камешка и Гарпунщицы достигли своей кульминации во время охоты.

Однажды Камешек оказался в засидке, с подветренной стороны от стада гигантских лошадей, которые мирно щипали высокую траву. Засидка была просто каркасом навеса из молодых деревьев, неплотно связанных друг с другом и покрытых листьями пальмы и травой. Камешек затаился здесь, положив колющее копьё сбоку от себя, и наблюдая за крупным хромающим животным, которое было объектом их охоты. А Гарпунщица сидела сбоку от него. Он был в напряжении, в нём бурлил адреналин, а жара и запах лошадиного пота завладели его ощущениями.

Внезапно он почувствовал её пальцы на своём лице.

Он повернулся. Её кожа, казалось, сияла в зелёном сумраке. Она провела пальцами по вертикальным полосам охры, которые он по-прежнему носил. А потом её тонкие пальцы погладили его руку — давно зажившие надрезы, которые он сделал там. Каждое её прикосновение было потрясающим, как будто её пальцы были сделаны изо льда или огня.

Он провёл пальцами вниз по её руке. Его кулак легко обхватил её предплечье, как будто это была птичья лапка. Он чувствовал, что смог бы сломать ей кости одним движением. Внезапно случилось то же самое, что было в первый день, когда он встретил её на берегу. У него пересохло во рту, стало трудно глотать.

Он не понимал своей страсти: это была страсть, которая никогда не кончалась. Он думал о сложных инструментах, которые она делала, о её длинных, лёгких, широких шагах по земле, о пище, которую она принесла его людям — и о том гарпуне, об изящном острие гарпуна, которого он и представить себе не мог до тех пор, пока не увидел его в тот первый день. В ней было что-то, чего жаждало его тело; страсть была невыносимой.

Он перевернулся на спину. В шуршащей тени засидки она села на него верхом и улыбнулась.

Каждая глыба кремня была миниатюрным кладбищем. В каких-то давно исчезнувших морях трупы ракообразных падали в осадок, а крохотные гладкие иглы, которые некогда образовывали скелеты губок, стали крупицами кремня, захороненными внутри отлагающихся пластов мела.

Камешек всегда любил ощущать кремень. Он повернул гладкий ломкий камень в руках, ощущая его структуру. Обработчики кремня узнали едва различимые свойства всего камня. Чем больше кремень подвергался воздействию стихий, тем вероятнее он должен был содержать трещины, вызванные морозом или действием реки или океанского течения. Но этот кремень был лишён патины, образующейся на открытом воздухе. Он был новым и чистым. Он был совсем недавно извлечён из своей меловой материнской породы после того, как утёс разрушился. Такой кремень нельзя было найти в этих местах, и вообще в местах, где люди жили уже давно. Камешек мечтал о хорошем кремне долгие годы, проведённые на этом берегу до того, как в его жизнь вошла Гарпунщица.

В эти дни он ни от чего не получал большего удовольствия, чем от обработки камня — или, скорее, не получал меньшего неудовольствия.

С момента его первой встречи с Гарпунщицей прошло уже семь лет. В двадцать шесть лет его тело уже старело, изношенное и травмированное накопившимися заботами жизни, которая продолжала быть очень трудной, несмотря на то, что его народ сотрудничал с новоприбывшими.

Он принял в свою жизнь Гарпунщицу, и принял новизну и изменения, которые она принесла с собой — но те изменения и сами по себе были изумительными. Мышление Камешка было очень консервативным. И по мере того, как он становился старше, он всё больше и больше наслаждался такими моментами, пребывая один на один с камнем, когда он мог погрузиться в глубины собственного обширного ума.

Но этот момент мира был недолгим.

— Эй, эй, эй! Эй, эй, эй!

Приближались его сын и дочь, приземистый Закат и стройная Гладкая — они бежали по пляжу бок о бок и болтали на наречии, которое образовалось при смешении языков Камешка и Гарпунщицы.

— Иди, иди, иди вместе с нами!

Дети, голые, с кожей, покрытой корочкой соли и пота, хотели, чтобы он пришёл помочь с брёвнами, которые Ко-Ко и другие толкали к морю.

Он притворился, что не слышал их, пока они едва не залезли на него. Тогда он с рёвом схватил их обоих, и все трое повалились на песок и начали бороться. В конце концов, Камешек уступил. Он отложил свой кремень, поднялся на ноги и затопал по пляжу вслед за детьми.

Утро было ясным, солнце — жарким, а воздух — полным запахов соли и озона. Когда дети мчались, значительно опережая его собственную тяжёлую поступь, и Гладкая быстро опередила своего брата, Камешек почувствовал прилив радости за энергию их юности. Это место никогда не станет его домом, но здесь были и свои радости.

Ко-Ко, Рукастый и Тюлень делали своего рода плот. Гарпунщица тоже была здесь, держа руки на животе, который уже явно выпирал. Когда подошёл Камешек, она бодро усмехнулась.

Люди срубили две крепких пальмы в лесах вдали от берега, срубили с них листву и связали их вместе лианами и сплетённой лозой. И сейчас Рукастый и Тюлень тянули эту грубую постройку по песку к воде. Это сопровождалось недюжинными усилиями и бормотанием:

— Толкай, толкай, толкай!

— Назад, назад, нет, назад, назад…

— Эй, эй!

Камешек взялся за работу вместе с Рукастым и Тюленем. Даже для них троих это была тяжёлая работа, и Камешек вскоре вспотел, как остальные, а его ноги увязли в жгучем горячем песке. Ко-Ко пробовал помогать, но в применении грубой силы в чистом виде массивному народу не было равных. И им и помогали, и мешали эти двое детей и ручной волк Гарпунщицы, который бегал у них под ногами и лаял.

Волк, выращенный из пойманного щенка, был почти диким. Это было только начало отношений, более долгих, чем между людьми и любыми другими животными — отношений, которые в итоге окажут влияние на оба этих вида.

Камешек никогда не забывал о своём намерении добраться до острова. Наконец, когда он сидел на своём пляже и размышлял, он увидел молодёжь стройных, играющую с кусками плавающего в воде дерева — и в его уме замкнулась цепочка.

В своих мангровых болотах предки Гарпунщицы, которые были не лучшими пловцами, чем Камешек, вынуждены были искать способы преодоления вод, кишащих крокодилами. После многих проб и ошибок — когда каждая ошибка наказывалась увечьем или смертью — они нашли способ использования брёвен мангровых деревьев. На таком бревне можно было передвигаться, если лечь на него сверху и грести руками. На протяжении всего своего пути худощавые не забыли этот базовый способ. Именно так пробовали плавать дети на своих кусках дерева, когда их увидел Камешек. Наконец, он нашёл способ добраться до острова.