Стивен Бакстер - Эволюция

— Люди пропали, верно? Цивилизация рухнула, бла-бла-бла. Кошки и собаки были избалованными, одомашненными, всё их выведенное людьми генетическое разнообразие. Они не протянули бы долго без нас.

— Я бы подумал, что кошки выживут. Даже маленькие котята ходят на охоту.

— Дикие кошки были совершенными машинами убийства. Но у домашних разновидностей зубы, челюсти и мозги были меньше, чем у их диких предков, потому что так их больше любили старые леди, — Бокоход подмигнул. — Я всегда думал, что кошки были не тем, кем казались. Они были не такими уж и жизнестойкими. Просто головная боль.

— А где автомобили? — спросила Луна. — Я имею в виду, что я вижу здания, то, что от них осталось. А как же машины?

— Если пороешься в растительности, то сможешь найти несколько пятен ржавчины или кусочков пластмассы, — Бокоход впился взглядом в Ахмеда. — Что, снова собираешься устроить мне разнос за снижение морального духа? Я всего лишь указываю на вопиюще очевидные вещи.

— Но прямо сейчас нам не следует забивать этим голову, — сказал Ахмед с рассудительностью, восхитившей Снежка. — Также вполне очевидно, что мы должны делать дальше.

Снежок кивнул.

— Мы должны найти укрытие.

Боннер вскарабкался на низкую насыпь, которая когда-то могла быть стеной. Затем он указал примерно на запад.

— Туда. Я вижу стены. Я имею в виду, стены, которые стоят. Что-то, не полностью покрытое дерьмищем.

Охваченный неразумным проблеском надежды, Снежок залез к нему. Это была церковь, он это видел. Средневековая церковь. Он мог разглядеть высокие, узкие окна, высокий дверной проем. Но дверей и крыши давно уже не было, и здание стояло, открытое всем ветрам. Он чувствовал разочарование, и в то же время прилив восхищения.

Бокоход, казалось, разделял его мысли:

— Если уж ты собрался строить, надо строить из камня.

— И где, ты думаешь, мы находимся? В Англии, во Франции?

Бокоход пожал плечами.

— Да что я знаю о церквях?

Ахмед поднял свою ношу.

— Хорошо. Крыши там нет, поэтому нам нужно будет сделать навесы. Боннер и Снежок идут со мной, и мы принесём какие-нибудь ветки. И нам нужен будет огонь. Луна, Бокоход, вы отвечаете за него.

Он посмотрел на их лица, которые сияли в сгущающейся темноте, как монеты. Это был первый раз, когда они исчезали из поля зрения друг друга с того момента, как проснулись, и даже Снежок ощутил острую боль неуверенности.

— Не заходите слишком далеко, — мягко сказал Ахмед. — Мы здесь одни. Похоже, никто не придёт нам на помощь. Но с нами всё будет в порядке, пока мы будем сохранять осторожность. Если что-то пойдёт не так — что угодно — кричите или воспользуйтесь своим пистолетом, и остальные прибегут. Понятно?

Они кивнули и зашептались. Затем они скрылись в сумерках, целеустремлённо выполняя поставленные задачи.

Внутренняя часть церкви была просто ещё одним участком земли, поросшим растительностью. С одной стороны находилась насыпь, которая когда-то могла быть алтарём, но скамеек или распятий, молитвенников или свечей просто не было. Крыша зияла дырой, в которую было видно небо, без единого следа деревянных конструкций, которые должны были когда-то перекрывать пространство между этими тонкими прочными стенами.

Под построенными навесами, на подстилке из кустарника, с листвой в качестве одеял, ночь обещала быть не такой уж некомфортной. Они все прошли множество тренировок на выживание; по сравнению с ними это было не так уж и плохо.

Они пользовались своими наборами для выживания, жевали сушёные бананы и вяленую говядину. Они не ели ничего из лесных плодов. Снежок подумал, что в этом была некоторая доля суеверия, словно они хотели максимально долго цепляться за то, что осталось от прошлого, перед тем, как предать себя в руки этого странного нового настоящего. Но в том, чтобы привыкать к этому постепенно, не было ничего плохого. Ахмед показывал хорошее знание психологии, позволяя это. Ведь в долгосрочной перспективе результат всё равно был бы один и тот же.

Все они были довольно сильно измотаны многокилометровой прогулкой в свой первый день за стенами Ямы. Снежок спрашивал себя: как бы они чувствовали себя, если бы им действительно пришлось бы сражаться; возможно, эта стратегия не работала бы так, как представляли себе те, кто её планировал. И у них у всех были проблемы с ногами — боль и натёртые пузыри. Дала о себе знать проблема отсутствия носков. Снежка волновал слишком быстрый расход их ограниченных запасов мазей. Завтра им нужно было что-то с этим делать.

Но в том, что они прятались среди остатков человеческой постройки, было что-то успокаивающее, словно они всё ещё находились в объятиях цивилизации, из которой вышли. Тем не менее, они поддерживали горение костра всю ночь.

Снежка успокаивала мысль о том, что он слишком устал, чтобы слишком напряжённо думать. Однако он проснулся.

Он перевалился на спину, ощущая беспокойство. Воздух был жарким — чертовски жарким для английской весны: возможно, изменился климат, сошло с ума глобальное потепление, или что-то в этом роде. Кусок неба, окаймлённый остатками стен, был усеян звёздами и покрыт в разных местах облаками. Висел серп луны, слишком узкий, чтобы затмить своим светом звёзды, которые, насколько он мог заметить, остались неизменными с тех пор, как его сосредоточенное лицо наблюдало за ними в детстве. Он прошёл небольшой курс астрономии в ходе тренировочных упражнений в пустыне с целью ориентации на местности. Он начал искать созвездия. В небе была Кассиопея — но знакомые W-образные очертания дополняла шестая звезда. Горячая молодая звезда, которая, возможно, зажглась уже после того, как он вошёл в Яму. Какая странная мысль.

— Я не вижу Марса, — прошептал из темноты Бокоход.

Это заставило Снежка вздрогнуть: он не знал, что Бокоход не спит.

— Что?

Бокоход указал в небо, его рука была видна чёрным силуэтом:

— Венера. Юпитер. Сатурн, я полагаю. А где Марс?

— Возможно, он уже сел.

— Возможно. Или, возможно, с ним что-то случилось.

— Тогда дерьмово, верно, Бокоход?

Бокоход не ответил.

— Как-то я видел некоторые древнеримские руины, — зашептал Снежок. — Адрианов вал. Он был похож на всё это. Весь зарос, даже известковый раствор весь выкрошился.

— Это явление иного масштаба, — пробормотал Бокоход. — Даже для Древнего Рима. У нас была глобальная цивилизация, перенаселённый мир. Всё было взаимосвязано.

— И что, ты думаешь, случилось?

— Не знаю. Возможно, это тот долбаный вулкан. Голод. Болезни. Всюду беженцы. И в итоге, предполагаю, война. Я рад, что не окунулся в это.

— Эй, вы, двое, заткнитесь, — прошептал Ахмед.

Снежок сел. Он посмотрел сквозь лишённый стёкол оконный проём в стене церкви. Ему не было видно ничего. Земля была лишь тёмным покрывалом, нигде не мерцали огни, не было зарева уличных фонарей на горизонте. Возможно, так же темно, как здесь, было повсюду. Возможно, их костёр был единственным светом в Англии — да и на всей проклятой планете. Это была чудовищная, невероятная, недопустимая мысль. Возможно, Бокоход мог принять её должным образом, но Снежок точно не мог.