Стивен Бакстер - Эволюция

Бокоход фыркнул.

— Цивилизация рухнула, все мертвы, а мы застряли на тысячу лет в будущем. И как мы думаем строить планы ?

— Эта река, вероятно, чистая, — сказал Снежок. — Все фабрики, должно быть, закрылись целые столетия тому назад.

Ахмед с благодарностью кивнул ему.

— Хорошо. В конце концов, мы сумеем что-нибудь построить. Мы можем ловить рыбу, можем охотиться; мы можем начать это с завтрашнего дня. Бокоход, почему бы тебе не воспользоваться своим мозгом для чего-нибудь полезного, и не подумать о рыбной ловле? Придумай, как мы сможем сварганить снасти, сети, ещё какую-нибудь фигню. Снежок, займись тем же самым, но уже насчёт охоты. Если идти дальше, то мы оказываемся перед необходимостью найти где-нибудь место для жизни. Возможно, мы сможем разыскать ферму. Начните думать о том, как расчистить землю, сеять пшеницу, — он посмотрел на небо. — Как вы думаете, какое сейчас время года? Раннее лето? В этом году мы слишком запоздали с урожаем. Но следующей весной…

Бокоход оборвал его:

— И где ты думаешь, что сможешь найти пшеницу? Ты знаешь, что случается, если ты оставишь зерно или несжатую пшеницу? Колосья падают на землю и гниют. Культурной пшенице для выживания нужны мы . А если ты оставишь коров не доёными в течение нескольких дней, они просто сдохнут — у них лопнет вымя.

— Полегче, — сказал Снежок.

— Всё, что я тебе говорю — то, что, если хочешь устроить ферму, тебе придётся начинать всё на пустом месте. Всё, мать твою, сельское хозяйство и земледелие, всё опять и опять из взятых в природе растений и животных.

Ахмед натянуто кивнул.

— Нам, Бок. Не «тебе». Нам. Мы все огребли здесь проблем. Ладно. Так что это мы и будем делать. И в то же самое время мы занимаемся собирательством, мы охотимся. Мы живём за счёт земли. Так бывало и раньше.

Луна потянула пальцами свою одежду.

— Этот материал не будет существовать вечно. Нам нужно будет выяснить, как делать ткань. И наше оружие будет вообще бесполезно, как только закончатся боеприпасы.

— Возможно, мы сумеем сделать ещё боеприпасов, — сказал Боннер.

Бокоход лишь рассмеялся.

— Думай о каменных топорах, приятель.

Боннер проворчал:

— Я не знаю, как сделать долбаный каменный топор.

— Да и я тоже не задумывался об этом, — глубокомысленно сказал Бокоход. — И знаете, что? Держу пари, нет даже ни одной книги, в которой говорится, как это делать. Вся та мудрость, приобретённая в страданиях с тех пор, как мы скакали в виде голых Homo erectus по всей Африке. Всё пропало.

— Тогда опять же мы просто должны будем начать это снова, — твёрдо сказал Ахмед.

Боннер взглянул на него.

— Почему?

Ахмед посмотрел на небо.

— Мы должны это сделать ради наших детей.

Бокоход сказал просто:

— Четыре Адама и одна Ева.

Повисла долгая, напряжённая тишина. Луна была похожа на статую, её глаза были неподвижными. Снежок заметил, как близко она держала свою руку к PPK.

Ахмед поднялся на ноги.

— Не думайте о будущем. Думайте о том, как набить себе живот, — он хлопнул в ладоши. — Давайте двигаться.

Они разошлись. Серп луны уже восходил, похожий на костяную стружку в синем небе.

— Ну, — спросил Бокоход Снежка, когда они расходились, — и как ты находишь жизнь в будущем?

— Как в тюрьме, дружище, — с горечью сказал Снежок. — Словно мотаю охрененный срок.

Примерно в пяти километрах от базового лагеря Снежок попробовал разжечь костёр.

Он находился на том месте, которое когда-то, наверное, было полем. Ещё оставались следы сухой каменной кладки, которая отмечала собой широкий прямоугольник. Но через тысячу лет, поросшее многолетними травами и злаками, кустами и сеянцами лиственных деревьев, оно очень сильно напоминало любой другой кусок земли по соседству.

Он сделал огневую доску длиной со своё предплечье, с углублением, вырезанным на её плоской стороне. У него были стержень — палочка с заострённым концом, грузик — небольшой камень, который аккуратно ложился ему в руку, и лук — скорее просто молодое деревце с куском пластикового шнурка от обуви, натянутым на нём. Кусочек коры под углублением служил лотком, чтобы ловить тлеющие угольки, которые могли бы получиться. Рядом он собрал небольшую кучку сухой коры, листьев и сухой травы, готовой поддержать огонь. Он встал на правое колено и поставил подушку левой ступни на огневую доску. Он сделал из тетивы лука петлю и просунул в неё стержень. Смазав углубление небольшим количеством собственной ушной серы, он поместил закруглённый конец стержня в углубление на огневой доске, а заострённый — в углубление на грузике. Затем, слегка нажимая на углубление, он начал двигать луком взад-вперёд, вращая стержень с всё большими давлением и скоростью, ожидая, когда пойдёт дым и затлеют угольки.

Снежок знал, что выглядел старым. Теперь он носил длинные волосы, связывая их в «конский хвост» кусочком шнура. Также у него росла борода, хотя он резал её ножом каждые пару дней. Его кожа напоминала дублёную шкуру, вокруг глаз и рта появились морщины. Хорошо, я старый, думал он. И мне уже тысяча лет. Я должен хоть отчасти выглядеть на этот возраст.

Было трудно поверить, что прошло всего лишь чуть больше месяца с тех пор, как они вышли из Ямы.

Пока у них не было реальной потребности заниматься этим — разводить огонь самостоятельно. У них всё ещё оставалось множество коробок влагоустойчивых спичек, и достаточный запас упаковок триоксана — химического источника высокой температуры, весящего немного и широко используемого военными. Но Снежок смотрел в будущее, в тот день, когда им уже не удастся воспользоваться тем, что вынесли из Ямы. Конечно, в какой-то степени он «хитрил». Он пользовался своим прекрасно изготовленным тысячу лет назад швейцарским армейским ножом, чтобы сделать лук и огневую доску; позже ему пришлось бы пользоваться каменным ножом. Но — не всё сразу.

Это древнее поле лежало недалеко от части обширного массива дубрав, которые, насколько они смогли разведать, преобладали на ландшафтах Англии после эпохи человека. Оно раскинулось на небольшой возвышенности. На западе, дальше вниз по склону холма, раскинулось озеро. Снежок мог разглядеть следы каменных стен, исчезающих в глубине спокойных вод. Но озеро заросло тростником, кувшинками и прочей травой, а на его поверхности он мог различить нездоровый серо-зелёный блеск водорослевого цветения. Эутрофикация — так говорил Бокоход: даже сейчас искусственные питательные вещества — особенно фосфор — выщелачивались из земли в озеро и подстёгивали развитие миниатюрной экосистемы. Снежку казалось невероятным, что всё то дерьмо, которое закачивали в свою землю давным-давно умершие фермеры, по-прежнему могло отравлять окружающую среду вокруг него, но это, похоже, было правдой.