Грег Бир - За небесной рекой (сборник)

Люди истинной плоти медленно взбирались по лесам и попадали в верхний неф, желая видеть то, чего не могли узреть снизу. Из своего укрытия я наблюдал за тем, как солдаты несут паланкин епископа по узким лестницам. Констанция шла позади него, спотыкаясь, глаза ее были закрыты от столь неожиданной яркости.

Все пытались зажмуриться, но никому это не удавалось.

Я заплакал. Почти ослепнув от слез, я влез еще выше и взглянул вниз, на взбаламученные толпы. Увидел все еще связанного Корвуса, ведомого старухой. Констанция заметила его, и они посмотрели друг на друга, словно незнакомцы, но потом взялись за руки так крепко, как смогли. Она взяла нож у одного из солдат отца и перерезала путы, связывавшие любимого. Вокруг них стали клубиться ярчайшие видения, чисто белые, кроваво-красные, цвета морской волны, превращающиеся во множество детей, которых они бы зачали в невинности своей.

Я дал людям — да и самому себе — несколько часов, дабы прийти в чувство. А потом взобрался на место епископа и крикнул всем, кто стоял внизу:

— Время пришло! Мы все должны объединиться; мы должны объединиться!..

Поначалу никто не обратил на меня внимания. Я был достаточно красноречив, но возбуждение людское еще не схлынуло. Пришлось подождать еще немного, начать речь заново, но мой голос потонул в их криках. Вверх полетели гнилые фрукты и овощи.

— Урод! — заорали люди и прогнали меня.

Я прокрался по узкой лестнице, нашел незаметную щель и спрятался в ней, закрыв клюв лапами, думая: что же пошло не так? Понадобилось на удивление много времени, чтобы понять простую истину: мой план обрекло на поражение не каменное клеймо, а отвратительность моего собственного облика.

Тем не менее я проложил путь для Каменного Христа. Теперь Он сможет занять положенное ему место, так что я отправился по секретному коридору к Нему, пока не добрался до тайных покоев и желтого света. Там опять царила тишина. Поначалу я встретил только монстра-охранника, который подозрительно воззрился на меня полированными серыми глазами.

— Ты вернулся, — резюмировал он.

Сраженный подобным остроумием, я искоса посмотрел на него, кивнул и попросил сообщить о моем приходе Христу.

— Он спит.

— Важные новости.

— Что?

— Я принес добрые вести.

— Тогда позволь мне выслушать их.

— Они предназначены только для Его ушей.

Из темного угла вышел Христос. Выглядел Он еще старше, чем в прошлый раз.

— В чем дело?

— Я расчистил путь для Тебя. Симон, по имени Петр, сказал мне, что я — наследник его миссии, что я должен пойти перед Тобой…

Каменный Христос покачал головой.

— Ты действительно веришь, что Я есть источник всей благости вокруг?

Я кивнул в замешательстве.

— И что же ты сделал?

— Впустил в Собор свет.

Он снова медленно покачал головой.

— Ты казался мне достаточно мудрым созданием. Ты же знаешь о Гибели Господа.

— Да.

— Тогда ты знаешь, что у Меня едва достало сил, чтобы не рассыпаться в прах, чтобы вылечиться, не говоря уж о явлении Себя людям там. — Христос махнул рукой в сторону стен. — Мой источник исчез, — сказал Он мрачно. — Я живу на старых запасах, а они небесконечны.

— Он хочет сказать, чтобы ты ушел и прекратил досаждать нам, — объяснил монстр.

— Теперь у них есть свет, — объяснил Христос. — Они с ним поиграют, потом привыкнут, и все станет, как было. Есть ли тебе место среди них?

Я задумался на секунду, потом покачал головой.

— Нет. Я слишком уродлив.

— Ты слишком уродлив. Я слишком известен. Мне надо прийти из толпы, безымянным, а это невозможно. Нет, оставь их. Они снова сотворят Меня или, еще лучше, окончательно забудут обо Мне. О нас. Нам боле нет среди них места.

Я, ошеломленный, тяжело сел на каменный пол, а Христос погладил меня по голове, проходя мимо:

— Возвращайся в свое укрытие. Живи так хорошо, как сможешь. Наше время ушло.

Я повернулся к выходу и, когда добрался до коридора, ведущего вверх, услышал Его голос позади:

— Ты в бридж играешь? Если да, то найди еще одного. Для партии нужны четверо.

Я взбирался по трещине, сквозь стены, по аркам над царящим внизу весельем. Я не только не стал Папой — после благословения самого святого Петра! — но даже не смог убедить Того, кто был предназначен для этого, взять власть.

Полагаю, вечного студента отличает от других то, что он всегда возвращается к учителю, когда собственный разум его подводит.

Я пришел к медному гиганту. Тот забылся в медитации. Около его ног валялись обрывки бумаг с планами Собора. Я принялся терпеливо ждать, пока он не обратит на меня внимание. Великан повернулся, положив подбородок на руку, и взглянул на меня.

— Почему ты такой грустный?

Я помотал головой. Только он различал мои черты и мог прочесть по ним настроение.

— Ты последовал моему совету? Я слышал шум.

— Меа maxima culpa. [37] Моя вина велика (лат.).

— И?..

Я, запинаясь, рассказал о том, что сделал, и об отказе Каменного Христа выйти к людям. Гигант выслушал внимательно, ни разу не перебив. Когда история подошла к концу, он встал, возвышаясь надо мной, и ткнул линейкой в сторону открытого портала.

— Ты видишь то, что находится там, снаружи? — спросил великан. Указка словно устремилась за пределы острова, пролетела над лесами к далекому зеленому горизонту.

Я ответил, что вижу, и застыл в ожидании продолжения. Учитель, казалось, опять глубоко задумался.

— Когда-то на месте деревьев стоял город. Туда тысячами приезжали художники, шлюхи, философы, ученые. И когда Бог умер, все ученые, шлюхи и художники не смогли удержать воедино расползающуюся ткань мира. Как ты думаешь, сумеем ли мы сделать это сейчас?

Мы?

— Решение о том, нужно нам действовать или нет, не должно определяться ожиданиями, — ответил я и посмотрел на него искоса, не скрывая удивления и замешательства. — Или должно?

— Может, Mortdieu — это знак того, что нас наконец отняли от груди. Теперь мы должны всего добиваться своими силами, переделывать мир самостоятельно. Что ты думаешь об этом?

Я слишком устал, чтобы оценивать его слова по существу, но на моей памяти гигант никогда не ошибался.

— Ладно, я соглашусь. И что?

— Каменный Христос сказал, что Его силы на исходе. Если Бог отлучил нас от старых привычек, то разве может Его Сын заменить нам материнский сосок?

— Нет…

Он скорчился рядом со мной, лицо его сияло.

— Я думал о том, кто действительно станет следующим. Выйдет вперед. Это очевидно. Не мы. Так кого же выберут, малыш?

— Меня? — последовал кроткий вопрос.

Великан посмотрел на своего ученика с жалостью.

— Нет, — сказал он через какое-то время. — Меня. Нас отлучили! — Он прошелся в танце, а потом убрал мои лапы, которыми я опять закрыл клюв. Я заморгал. Учитель схватил меня за обрубки крыльев и поднял на ноги. — Встань прямо. Расскажи мне все.