Блейк Крауч - Сосны. Заплутавшие

Он начал:

– Приостановленная жизнедеятельность – это не концепция науки двадцатого века. Не мы ее изобрели. Она принадлежит, как и все великие загадки мироздания, самой природе. Возьмем семя лотоса. Оно все еще может давать ростки спустя тринадцать сотен лет. Споры бактерий, открытые в пчелином улье, идеально сохраняются и жизнеспособны спустя десятки миллионов лет. И не так давно ученые из Уэстчестерского университета успешно оживили бактерию, которая двести пятьдесят миллионов лет была замурована в соляных кристаллах глубоко под землей. Квантовые физики, похоже, намекают на возможность путешествия во времени, и, хотя это интригует, их теории применимы лишь к частицам на субатомном уровне. Настоящее путешествие во времени не нуждается в пространственно-временных туннелях или конденсаторах временных потоков [12].

В аудитории прошелестел смех. Эта фраза всегда заставляла смеяться.

Он улыбнулся всем лицам, которые не мог видеть.

Как будто их там вообще не было.

Не было ничего, кроме спрессованной энергии, огней и жара огней.

– Настоящее путешествие во времени уже здесь, – сказал он, – оно было тут целую вечность, происходило в природе; вот туда мы, ученые, и должны смотреть.

То была сорокапятиминутная презентация, и в течение всего времени его мысли витали где-то в других местах – в крошечном городке Заплутавшие Сосны, в Айдахо, который все больше и больше ощущался домом.

С его коллектором Хавьером, который пообещал доставить десять новых «рекрутов» к концу года.

С последней фазой его исследований и предстоящей продажей их результатов военным – продажей, которая полностью покроет все грядущие расходы.

Закончив лекцию, он принялся отвечать на вопросы; люди выстроились в очередь к микрофону, установленному перед центральным проходом.

Четвертый вопрос задала студентка-биолог с длинными черными волосами. То был неизбежный вопрос, рано или поздно задававшийся после каждой его лекции.

– Большое спасибо, что пришли сюда, доктор Пилчер, – сказала она. – То была высокая честь – несколько дней принимать вас в кампусе.

– Это честь для меня.

– Вы много говорили насчет медицинского применения приостановки жизнедеятельности – об использовании консервации для того, чтобы поддержать жизнедеятельность пациентов с травмами до тех пор, пока те не смогут получить надлежащее лечение. Но как насчет того, на что вы ссылались в самом начале лекции?

– Вы имеете в виду путешествие во времени? – спросил Дэвид. – Эту забаву?

– Именно.

– Ну, я просто старался привлечь ваше внимание.

Все засмеялись.

– У вас получилось, – сказала студентка.

– Вы спрашиваете, считаю ли я такое путешествие возможным.

– Да.

Он снял очки и положил их на свой блокнот в кожаном переплете.

– Что ж, об этом наверняка весело помечтать, не так ли? Знаете, уже были проведены успешные испытания на мышах – их консервация с помощью гипотермии. Но, как вы можете себе представить, заполучить подопытных людей, подписавшихся бы под участием в подобном эксперименте, – совершенно другое дело. Особенно когда речь идет о долгосрочной спячке. Возможна ли такая спячка? Да. Я так считаю. Но мы все еще в десятилетиях от нее. На сегодняшний день, боюсь, приостановка жизнедеятельности в качестве путешествия во времени для человечества – лишь тема для плохой научной фантастики.

Ему все еще аплодировали, когда он прошел за кулисы.

Молодая да ранняя сопровождающая, которая не отходила от него все время, пока он был в кампусе, ожидала его за кулисами с ослепительной улыбкой.

– Это было так изумительно, доктор Пилчер, о Господи, я так воодушевлена!

– Спасибо, Амбер. Я рад, что вам понравилось. Вы не возражаете показать мне ближайший выход?

– Но вы же будете подписывать книги?

– Сперва мне нужно глотнуть свежего воздуха.

Она провела его по задним коридорам, мимо гардеробных, а потом – к двойным дверям в задней части здания рядом с погрузочной площадкой.

– Все в порядке, доктор Пилчер? – спросила она.

– Конечно.

– И вы вернетесь? Все уже выстраиваются в очередь к столу, за которым вы будете подписывать книжки. У меня есть тоже книга, чтобы вы на ней подписались.

– Я бы такого не пропустил.

Дэвид вышел в дверь и шагнул в переулок.

Темнота, тишина и прохлада были так приятны.

Разило от ближайших свалок, и он слышал, как вдалеке рокочет центральное отопление на верху аудитории.

То был период между Благодарением и Рождеством, приближался осенний семестр, в воздухе стоял запах гниющих листьев, и в кампусе в преддверии экзаменационной недели воцарилась тишина.

Его автомобиль – черный «Субару» – был припаркован в переулке.

На капоте сидел Арнольд Поуп, закутавшись в куртку «Норд фейс» [13], и читал книгу при свете уличного фонаря.

Когда Дэвид подошел, Арнольд спросил:

– Как прошло?

– Всё позади, тур закончен, и это хорошо.

– Вы уже кончили раздавать автографы?

– Это я пропущу. Маленький подарок самому себе.

– Мои поздравления. Давайте доставим вас обратно в центр города. – Арнольд закрыл книжку в бумажной обложке.

– Еще рано. Я хочу сперва немного прогуляться по кампусу. Если меня будут спрашивать…

– Я вас не видел.

– Молодец.

Дэвид потрепал Арнольда по руке и пошел по переулку.

Поуп был с ним уже четыре года, сперва в качестве шофера, но в прошлом он служил в правоохранительных органах, и Дэвид позволил ему заниматься также сбором информации. Этот человек был талантливым, одаренным – и жутким.

Дэвид начал ценить не только проницательность Поупа в расследованиях, но и его советы. Арнольд быстро становился его правой рукой.

Перейдя Шеридан-роуд, Дэвид вскоре понял, что бредет в чистом поле.

Несмотря на поздний час, витражные стекла окон библиотеки светились.

Небо было ясным, луна висела над шпилями большой готической усадьбы вдалеке.

Пилчер оставил свое пальто в «Субару», и холодный ветер, дующий с озера, до которого было меньше мили, проникал сквозь шерстяной пиджак.

Но это было хорошо.

Он чувствовал себя хорошо.

Живым.

Пройдя полдороги через Диринг-мидоу, он уловил в ветре запах сигаретного дыма.

Еще два шага – и он почти споткнулся о нее.

Удержался и, качнувшись, сделал шаг назад.

Сперва он увидел красный огонек тлеющего табака, а потом, когда глаза привыкли к разгорающемуся лунному свету, увидел за сигаретой девушку.

– Простите, – сказал Пилчер. – Я вас не заметил.

Она взглянула на него снизу вверх, подтянув колени к груди. Глубоко затянулась сигаретой – огонек вспыхивал и угасал, вспыхивал и угасал.

Даже при скудном свете было видно, что она не из здешних студенток.