Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

— Арнольд Борисович, — вы не научите меня каким-нибудь словам из их языка, хотя бы самым простым: «есть», «пить», «я», «он», «она». «My name is Peter». И тому подобное.

— Почему же Питер? — фыркнул бес и пояснил. — Эти симпатичные пацаны, которые сейчас пялятся на вас, как на фокусника в цирке, между собой называют вас Скролл, что означает «сорока». А катер они воспринимают, как оживший персонаж из волшебной сказки, которую, наверное, им рассказывала их покойная мать.

— Сорока? — удивился Павлов и завел мотор. Девушка-аборигенка от испуга залезла с головой в спальный мешок и затаилась. Павлов с помощью шеста оттолкнулся от берега. Катер начало разворачивать течением, но он дал газ и благополучно вышел на тальвегу, то есть наибольшую глубину русла. Свыкнувшись с незнакомым шумом и запахом бензина, а может быть, из-за недостатка кислорода, девушка высунула голову из спального мешка и пробормотала что-то вроде: «Какой кошмар!». Он в решил, что ослышался. Прошло несколько минут. Туземка лежала неподвижно. Ему показалось, что она заснула, и он решил продолжить прерванный разговор.

— Арнольд Борисович, голубчик, а как на их языке сказать: «Как ваше самочувствие», — зашептал он в ладошку. Бес, утомленно зевнув, дал ответ:

— «Ni deziru plai banan. Но вы за нее волнуйтесь. Как говорят в таком случае: „Если больной хочет жить, медицина бессильна“. Павлов в раздумье почесал затылок: „Мне такое даже не выговорить.

Изучение языков всегда давалось мне очень плохо“. И предложил:.— Может, мне притвориться глухонемым? Бесу его предложение не понравилось, и он немедленно высказал свое мнение, подражая неповторимому голосу артиста театра и кино В.Б. Ливанова:

— Нет, дорогой Ватсон, то есть Сорока. Впрочем, полагаю, что Сорока — не имя, а прозвище. Имя, наверное, у вашего двойника когда-то было, но потом его заменило характерное прозвище. Для того чтобы войти в образ, вам придется пройти ускоренный курс изучения туземного языка, а в качестве предисловия я прочту что-то вроде введения в краткий курс доисторического языкознания.

— Извольте! — согласился Павлов, не зная, как реагировать на предложение и тон, с которым оно было оглашено. Не мешало бы по этому поводу задуматься. То ли бес зуб на великого актера имел, то ли исполнение Василием Борисовичем Ливановым роли Шерлока Холмса не оставило его равнодушным, как оно не оставило равнодушным самих англичан. Но, вероятнее всего, нечистый дух, наконец, нашел наиболее подходящий тон „дружелюбного общения“, который им обоим не претил: бесу — по инструкции, а Павлову по соображениям религиозной этики.

— Итак, слушайте, — продолжал вещать бес. — У человечества вначале был один общий язык. Некоторые ученые лингвисты утверждают, что это — санскрит; другие говорят, что до санскрита был еще другой язык. И те и другие неправы. По настоящему, первый язык возник вместе с самим человеком, то есть с Адамом и Евой и был более естественным, чем те, усложненные материальной культурой языки, которые нам известны. Возьмите, например, языки птиц и животных. Эти языки — не грамматические; они являются естественными выражениями их настоящих и чувств и потребностей. С помощью определенных звуков животные одного вида передают предупреждение о том, что надо защитить себя или покинуть место, где они находятся; сообщают об изменении погоды и так далее. У них есть определенный способ выражения возбуждения, страсти, гнева, раздражения, которое они чувствуют в данный момент.

— Зачем мне это знать? — с тоской думал Павлов, напряженно вглядываясь вперед через лобовое стекло, интуитивно определяя направление движения катера по совершенно неизвестной ему реке. Надо было учитывать все: ветер, волнение, течение, глубину и ширину фарватера. Тем временем бес рассказывал интереснейшие факты из жизни первобытных людей, которым Павлов, к сожалению, вынужден был внимать вполслуха:

— Первоначальный язык человечества был языком чувств и естественных эмоций, как и их примитивные наскальные изображения. И по мере того как древние люди развивали эту науку, они начинали постигать, что звук в форме голоса, это — нечто священное. Данное обстоятельство, в свою очередь, наталкивало их на понимание значения дыхания, поскольку голос является всего лишь выражением дыхания. И когда голос выражается внешне, то это происходит в форме слова.

Слова, в свою очередь…

— Короче, Склифосовский! — Павлов не выдержал интеллектуальной интоксикации.

— А если короче, то я не понимаю языка, на котором они говорят.

— Как?! — удивился Павлов. — Вы ведь уже переводили для меня какие-то слова и выражения. Бес ненадолго замолчал, словно раздумывал, а затем сделал парадоксальное умозаключение:

— Ватсон! Это же элементарно! Что они говорят, мне и без слов понятно. По жестам и мимике, которыми они свою речь сопровождают. Но вы не отчаивайтесь. Все не так уж плохо. Короче, я сделал открытие: язык, на котором говорят наши туземцы, не естественный, а искусственный. Что-то вроде эсперанто. Еще пару часов назад я получил доступ к накопителю вербальной памяти этой несчастной девочки и скопировал необходимую информацию. Как я это сделал, объяснить вам не могу. Не имею права. Сами понимаете, дал подписку о неразглашении секретов черной, белой и прочей магии. Сейчас я анализирую полученную информацию, и ту часть, которую успел обработать, готов внедрить в ваше сознание.

— Так просто? — не поверил Павлов.

— Отнюдь не просто, — признался бес и пояснил. — Долговременную память человека обеспечивает фермент под названием протеинкиназ Мзета, который постоянно укрепляет силу контактов между нейронами.

Механизм аналогичен сохранению информации на жестком диске компьютера в виде двоичного кода: нолей и единиц.

— Опять ничего не понял — признался Павлов. Бес снисходительно хмыкнул, но затем все-таки его обнадежил:

— А вам, дорогой Ватсон, по причине отсутствия у вас PC, ничего и не надо понимать из того, что я сказал. Помалкивайте и ждите. Скоро у вас появится ощущение, что вы находитесь в лингафонном кабинете и слушаете магнитофон с записью урока иностранного языка. Вы услышите и начнете запоминать значения слов из первого в мире толкового словаря языка наших аборигенов, составленного лично мной. При этом вам даже не придется делать над собой усилий, чтобы их запомнить.

— У меня есть пи-си! Не надо меня недооценивать — обиделся Павлов.

— Ха-ха! — засмеялся бес и снова изрек что-то непонятное:

— Я имел в виду не то, что вы подумали, а персональный компьютер, в сокращении по-английски — PC. Не прошло и минуты, как Павлов услышал в ушах треск, как будто ему на голову надели наушники. Монотонный механический голос начал произносить слова на чужом языке и их русский перевод. Некоторые слова показались ему похожими на испанские, французские и итальянские. Правда, ни того, ни другого, ни третьего языка Павлов не знал, но когда-то слышал либо по радио, либо от иностранных студентов, с которыми ему доводилось общаться. Вначале он слушал внимательно, а потом его начало клонить в сон. А еще через некоторое время он почувствовал, что у него кружится голова.