Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

Когда Ириска прибыла на похороны отца и явилась в родительский дом, Черная Лиса оскорбила ее нехорошими словами и даже попыталась выплеснуть на нее помои. Гордая Ириска обратилась за поддержкой к единоутробному брату Аркадию, и тот велел слугам на территории бывшего подворья Кочубея построить для нее и ее свиты просторный балаган. Каждый день Ириска часами простаивали на Главном причале, всматриваясь вдаль в надежде увидеть, когда на горизонте появится корабль Тезей-хана. С жадностью ловила она слухи о героических подвигах своего супруга и его боевых товарищей: Сансары, Урсулы и Старой Доси. Эти имена упоминались чаще других, наряду с именами Гонория и Гарегина Плотника. Ее «фрейлины»: Полина, Зоя и Снежинка, — пребывали в блаженном безделье и донимали Ириску своими капризами. Алексия (Алексхан), предоставленная сама себе, переоделась в мужскую одежду и отправилась на охоту. Она отсутствовала несколько дней, поскольку заблудилась. Где она пропадала, и что с ней случилось, она не рассказывала. Прибыв на Красные Камни, я про нее не сразу и вспомнил, а, когда вспомнил, то было уже поздно: гермафродит замкнулся в себе, стал дерзить и требовать, чтобы я отдал ее на пожизненную службу в отряд Центуриона Сансары. Я решил, что она блажит, и снова пригрозил, что выдам ее замуж за старика Бильдыева. В день совершения «хвалебной» тризны, которая проходила в Священной дубовой роще, преподобный Колыван пригласил меня с супругой и со всей ее свитой погостить в его резиденции — столько, сколько мы захотим. Как Верховный жрец племени орландов, Колыван возглавлял ритуальные, траурные и похоронные мероприятия, и зятю усопшего — опальному сыну императора джурджени, уделял повышенное внимание: первым со мною здоровался, особо выделял среди присутствующих, а в свободную минуту общался на языке джурджени, которым владел в совершенстве. Хоть и не любил я попов, предложение Колывана принял с благодарностью. Шурин Аркадий оказался парнем не плохим, но слишком многодетным. Его рано женили, и две его супруги из таинственного кочевого племени богомилов рожали ему детей ежегодно, причем, норовя по двойне. В его подворье и без гостей было довольно тесно. Кроме того, я считал, что колонистам, рано или поздно, придется определяться с выбором религии. Основы взаимоотношений духовной и светской власти, которые утвердились в племени орландов, меня вполне устраивали, и я хотел бы их перенять. Преподобный Колыван предоставил нам роскошные апартаменты в двухэтажном деревянном доме, в котором он принимал на постой самых почетных гостей (именитых купцов и коллег-жрецов из корпорации Высочайшего Храма Одина). И даже приставил к Ириске прислугу из числа домашних рабов и рабынь. Перемена обстановки пришлась ей по душе, ибо она снова почувствовала себя госпожой. В утренние часы — до и после завтрака — мы с Колываном обычно прогуливались на берегу реки Ипуть и обсуждали актуальные политические темы: выборы вождя племени орландов и агрессивные действия администрации Агесилай-хана IV в отношении народов Северного Забайкалья. Верховный жрец не исключал того, что на следующий год джурджени повторят попытку овладеть факторией и Красными Камнями и весьма сожалел о трагической гибели Гонория.

Орландские амазонки хоронили боевых подруг по особому обряду и без присутствия посторонних. Даже родители покойных к погребальному костру не допускались. Для меня Центурион Сансара и ее «старухи» сделали исключение: пригласили на похороны Забавы и Младшей Доси, которые скончались от ран на третий день после моего прибытия на Красные Камни. Перед этим они предложили мне принять посвящение, которое они сами проходили после достижения 40-летнего возраста.

Отказать Сансаре в ее просьбе я не мог. Вечером после совершения «хвалебной тризны» по Верховному вождю Гонорию я отправился вместе с Сансарой на ее ладье к Верблюжьей горе, где река Ипуть разделялась на два рукава. В ста метрах от берега на линии водораздела стояла на якоре «Лимузина». На борту я застал капитана Тараса с тремя вахтенными и шеф-повара Рутения.

Остальные матросы и бойцы сошли на берег и пребывали в качестве почетных гостей в летнем военном лагере орландских амазонок, разбитом неподалеку от Разрушенной Башни. Воспользовавшись моментом, Сансара решила не тянуть с выполнением своего обещания обучить юношей из Эльдорадо фехтованию и приемам орландского рукопашного боя. Мое посвящение в Рыцаря Вечного Света произошло на закате солнца в вертикальной карстовой пещере, представлявшей собою колодец диаметром 3–4 метра и глубиной около 80 метров, выпадающий в просторный зал округлой формы диаметром до 20 саженей. Попасть на дно пещеры можно было коротким путем, спустившись по веревке, либо пройдя по извилистому коридору длиной более 300 шагов и шириной в две сажени через замаскированный вход на западном склоне Верблюжьей горы. При совершении обряда неофит входил в подземный зал по коридору, а обратно на землю его уже вытаскивали на веревке, что символизировало прохождение ребенка по родовым путям. Я полагал, что, раскрывая передо мною свои сакральные тайны, воительницы надеются на то, что в начавшейся войне с Прибайкальской Империей я буду не только их верным союзником, но и предводителем, отдающим разумные приказы и требующим их неукоснительного исполнения. Как оказалось, я был совершенно прав, ибо, найдя у пленного строителя-архитектора Авенир-хана карты, изображающие Красные Камни с фортификационными сооружениями, Сансара и ее боевые подруги впали в уныние. Допросы Авенир-хана и других пленных подтвердили их самые худшие опасения: великая война только начинается. Однако существовала и другая причина, — может, даже более важная, о которой я поначалу даже и не догадывался. Следуя за Сансарой, вначале по малозаметной тропинке, петляющей между деревьями, а затем через подземный коридор, я очутился в вышеупомянутой пещере, из которой днем можно увидеть солнце, а ночью — звезды. Для орландских амазонок это потайное место служило одновременно и хозяйственным складом, и приютом, и командным пунктом, и святилищем. По народным преданиям, здесь проживали когда-то «чучки» — мелкие люди, то есть, надо понимать — гномы, оставившие после себя фигурные рисунки, сделанные красной краской.

Посреди просторного подземного убежища горело живительное пламя очага.

— А вот и мы. Надеюсь, не опоздали? — вместо приветствия обратилась к присутствующим Сансара. Ожидавшие нашего прибытия «старухи» с облегчением вздохнули и сдержанно заулыбались. Среди них я увидел бывшего Центуриона Агату и, совершенно забывшись, назвал ее по имени. Агата испуганно вздрогнула и сразу переменилась в лице. Мгновенно осознав оплошность, я с поклоном поприветствовал других «старух»: Гиту, Досю, Ядвигу, Любаву и Олесю, — найдя для каждой подходящее лестное прозвище. Я был бы рад увидеть среди них и Урсулу-грозу хунхузов, но моей боевой подруге еще не исполнилось и 30-ти лет.