Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

— Подожди пару минут. Мне надо сбросить с себя энергию, иначе ты получишь от меня удар силою, примерно, 1 ампер.

— Урсула, да ты ли это? Как ты смогла так хорошо сохраниться?

Ведь тебе в этом году должно исполниться 100 лет! — удивлялся Деметрис.

— Вообще-то девяносто девять. Но это — я. Можешь не сомневаться!

А теперь, когда посох забрал энергию, позволь мне обнять тебя и прижаться к твоей груди. О, мой единственный и самый любимый человек! — воскликнула Урсула-Цирцея и, прижавшись к нему, заплакала. Слабый удар тока Деметрис все же от нее получил, но, почувствовав, не испугался. За годы, прожитые рядом с ней на острове Кипрос, она «стреляла» в него электричеством и посильнее. Так, обнявшись, они простояли пару минут, а затем владычица острова, спохватившись, пригласила пройти в дом.

— Можно мы останемся за оградой? — робко попросил Дорофей, когда Деметрис объяснил илинойцам, что хозяйка дома приглашает их в свои апартаменты.

— Ладно, пусть обвыкнутся— согласилась Урсула-Цирцея и поинтересовалась. — А кто этот милый мальчик, который так похожий на моего брата Медвежонка?

— Его, как и его покойного отца, который приходился мне внуком, зовут Авесалом. Ему 12 лет. Он сирота. Медвежонку он приходится внуком, а тебе, соответственно, внучатым племянником— объяснил Деметрис, и, чтобы продолжить тему родственных отношений, представил Дарью и Ефросинью:

— А эти две юные особы — мои младшие дочери. В общем, считай, что они — твои сестры.

— Очень рада, сестрички, что вы меня навестили, и, поскольку слуг в своем доме я не держу, прошу вас помочь мне приготовить ужин на 15 персон— попросила Урсула-Церера дочерей Деметриса, едва пришедших в себя и обретших дар речи. Чувства Дарьи и Ефросиньи легко понять. Еще бы! Они, воочию, убедились в том, что их благородный отец, которого они, разумеется, любили и уважали, — родитель великой волшебницы Цирцеи.

Следовательно, донимавшие их с рождения слухи и сплетни о том, что Деметрис — сын Аполлона, оказались не беспочвенны! Это было так приятно и неожиданно, что они, не сговариваясь, попытались украдкой коснуться края одежды своей богоподобной сестры, когда она от них отвернулась.

— Осторожно! — хотел предупредить их Деметрис, но было уже поздно: сноп желтых искр и чувствительный электрический удар стал расплатой за их любопытство.

— Torpedo marmorata! — выругалась Урсула-Цирцея, и попросила Дарью и Ефросинью, когда они пришли в себя от испуга, не дотрагиваться до нее без ее разрешения. Из съестных припасов в доме Урсулы-Цирцеи в изобилии наличествовали разнообразные фрукты, плоды хлебного дерева, мед и виноградные вина. Для насыщения мужских желудков этого было недостаточно, и Деметрис приказал воинам отправляться на охоту за гусями, утками и осетрами. Своему правнуку он приказал набрать на мелководье устриц и нарезать морской капусты. Пока Дарья и Ефросинья расставляли и накрывали во дворе столы, Деметрис и Урсула-Цирцея обошли дом, поднялись на второй этаж, а затем направились в беседку, увитую виноградом.

— Удивительно! Прошло столько лет, а в доме ничего не изменилось — радовался и удивлялся Деметрис.

— Я верила в то, что ты когда-нибудь вернешься, и старалась, как могла, поддерживать в доме порядок и уют— в словах Урсулы-Цирцеи чувствовались печаль и уныние.

— За все это время я несколько раз посылал тебе письма, но с моими гонцами ты не передала мне даже крохотной записки. Последнего же гонца ты, на глазах свидетелей, превратила в козла. Это правда? — в словах Деметриса чувствовались обида и раздражение.

— Извини, с последним гонцом и правду получилось нехорошо. Но он сам в этом виноват. Зачем он стал ко мне приставать— оправдывалась она. Они замолчали, но не потому, что им нечего было друг другу сказать, а потому, что, ни один из них, не готов был начать разговор на печальную для них тему. Наконец, Урсула-Цирцея не выдержала и осторожно спросила:

— Твоя кругосветная экспедиция, которая затянулась на двенадцать лет, имела еще какую-то цель, кроме географических открытий?

— Да. По просьбе Верховного жреца храма Аполлона преподобного Мельхисдека мы должны были найти в Индийском океане, Северной Атлантике и Антарктиде пять капсул с законсервированными в них людьми. Все капсулы мы нашли и вскрыли, но находившиеся в них андрогины уже были мертвы, — со вздохом сожаления сказал он.

— Выходит, что моя единственная дочь Аврора и мой любимый брат Медвежонок погибли по вине Цинь Ши Хуан по прозвищу Мельхисдек— тихо сказала она и заплакала.

— Прежде всего, они погибли по моей вине. Мне не следовало брать их в поход, и, кроме того, я успел заметить, что они друг в друга влюблены — признался Деметрис.

— Как я была влюблена в тебя, не желая знать, что этого делать нельзя, а? — полувопросительно сказала она и, вытерев слезы, печально улыбнулась.

— По-моему, отношения Медвежонка и Авроры зашли гораздо дальше.

Но, если бы они остались живы, разве это принесло бы им счастье? Я в этом не уверен, — осторожно заметил Деметрис.

— Скажи, ты приехал надолго? — она, взяла его за руку, прижалась к ладони лицом и стала осыпать горячими поцелуями.

— Урсула! Я прибыл на Кипрос, чтобы проститься с тобой навсегда.

Мне уже, наверное, сто тридцать лет, и у меня туберкулез. Жить мне осталось месяц-другой— сообщил он самую неприятную для нее новость.

— Оставайся здесь, и я не дам тебе умереть! У меня есть антиоксиданты и антибиотики, витамины и биостимуляторы! — взволнованно заговорила она, оторвавшись от его руки.

— Откуда?! — удивился он.

— Батискаф «Фантом»! Три года тому назад его прибило к острову.

Накануне было сильное подводное землетрясение. Мне удалось проникнуть внутрь, оприходовать вещи, которые ты и Вена Саймон не смогли с собою забрать, и переместить «Фантом» в надежное укрытие, — сообщила она ему, наверное, самое невероятное из всего, что он ожидал от нее услышать. Ровно в полночь на галечном пляже обычаям илинойцев вспыхнул поминальный костер. Из всей большой семьи, которую Деметрис Паулюс (Дмитрий Павлов) и его жена Вена Саймон создали на острове Счастливый (Кипрос), остались только двое: он и его старшая дочь Урсула. После Вены Саймон, умершей почти сто лет тому назад, у Деметриса были еще жены, которые родили ему в совокупности полсотни детей. Вена Саймон родила ему семерых, причем, дважды, по двойне, а один раз сразу троих. Вот имена их детей: Медвежонок, Урсула, Сара, Лира, Жимаган, Ричи и Леон. По-разному сложились их судьбы. Медвежонок пропал без вести в арктических льдах. Сара и Лира умерли во время эпидемии чумы.

Жимаган погиб при пожаре своего дома, спасая жену и детей. Ричи и Леон пали на поле брани: встав спиной, друг к другу, они так отчаянно рубились мечами, что поразили мужеством и отвагой самого Алхана — великого полководца джурджени, который приказал своим людям воздать им воинские почести и передать их тела родственникам. Известие о гибели младших братьев Урсулу особенно огорчило, так как после смерти Вены Саймон она заменила им мать.