Рудольф Жакмьен - Нэсси, или яйцо бронтозавра

Клиффорд рассмеялся:

— Нет, Энди. Как он мог попасть из Шотландии в наш сарай?! Но ты не так далек от истины, поэтому не хочу вас больше мучить неизвестностью. Вы бывали у меня в музее. Помните, там было яйцо бронтозавра под стеклянным колпаком?

Текльтоны утвердительно кивнули, и Клиффорд снова показал на странное животное в хлеву:

— То, что вы здесь видите, вылупилось из того яйца!

— Плохая шутка, Боб, — заметил Текльтон. — Ты же

сам тогда рассказывал, что тому яйцу около сотни миллионов лет, а теперь утверждаешь...

Он с негодованием умолк, а Боб, успокаивая, положил руку на его плечо:

— Это звучит, конечно, неправдоподобно, и если бы Мириам и я не пережили все это сами, мы тоже сочли бы происшедшее за сказку или газетную утку.

Он в нескольких словах рассказал историю своего сенсационного открытия, признался, что ископаемое яйцо заменил подделкой, а естественное тепло — искусственным, чтобы процесс развития довести до конца.

— Сначала Мириам кормила маленькую Нэсси козьим молоком, и хотя она давно привыкла к зеленому корму (да, да, Энди, и к твоим отходам капусты), она до сих пор отдает предпочтение молоку нашей Лисси, которая, таким образом, сама не ведая об этом, стала кормилицей динозавра.

Мириам дополнила рассказ Боба интересными подробностями:

— Представь себе, Долли, Нэсси не было месяца от роду, но уже знала свое имя. Когда я приносила ей молоко, она, пошатываясь, спешила мне навстречу, и, когда я совала ей в рот палец, она принимала его за сосок.

Потеряв от удивления дар речи, Текльтоны молча смотрели на живое чудо, которое, повернув голову к людям, казалось, прислушивалось к их разговору.

— Смотрите,— сказал Боб,— она понимает, что речь идет о ней.— Он перегнулся через низкую дверь хлева и протягивал руку.— Ну, иди сюда, Нэсси,— позвал он ласково. — Ну, иди же!

Детеныш, переваливаясь с боку на бок, тотчас подошел и обнюхал руку. В это время из-за перегородки на другой стороне сарая послышалось блеяние его «кормилицы», козы Лисси. Нэсси подняла голову и прореагировала странно визгливым, но явным блеянием. Теперь уже удивляться пришла очередь Клиффордам, потому что они еще ни разу не слышали подобных звуков, исходящих из пасти Нэсси.

— Ты слышала, Мири? — ошеломленно спросил Клиффорд.

— Конечно, Бобби. И так же, как и ты, впервые.

— Ага! — воскликнул Текльтон, пришедший тем временем в себя после удивления.— Так это для вас тоже новость: детеныш бронтозавра, который блеет, как коза! От этого можно сойти с ума. Может быть, в один прекрасный день ваша Нэсси станет еще и доиться? Как ты думаешь, Боб?

Он весело засмеялся, другие вторили ему. Потом перед прощанием Текльтоны еще раз пообещали хранить тайну старой конюшни, пока Клиффорд не решит, что настала пора показать современникам зоологическое чудо, которое несомненно вызовет сенсацию.

Потом пошло все очень быстро. После того как отпраздновали Рождество и Новый год, Нэсси начала расти ошеломляющими темпами. В конце января она уже была пяти футов ростом, еще через четыре недели почти десяти футов, а в конце марта Клиффорд был вынужден разобрать пол сеновала над хлевом, так как Нэсси то и дело стукалась о него головой.

Доставка корма тоже стала проблемой, потому что вместе со стремительным ростом Нэсси рос и ее аппетит. Только с помощью преданных Текльтонов удавалось удовлетворить его. Еще счастье, что Нэсси тем временем пришлись по вкусу свекла и картошка. Чавкая, она перемалывала клубни, попеременно выражая свое удовольствие то хрюкающим блеянием, то блеющим хрюканием.

Мистер Браун, сосед, с возрастающим интересом следил за подвозом корма, скрывать который становилось все труднее. Однако, как истинный британец и джентльмен, он не проронил об этом ни слова. И вот однажды, когда фруктовые деревья в его саду стояли в полном цвету и в палисаднике Мириам распустились первые цветы, около полуночи зазвенел звонок у входной двери Клиффордов. Боб и Мириам, которые уже легли спать, но еще не заснули, с беспокойством посмотрели друг на друга.

— Кто это может быть? — пробормотал Боб.

Когда звонок раздался снова, он встал, спустился из спальни в мансарде вниз и открыл дверь настолько, сколько позволяла предохранительная цепочка. При тусклом свете горящей над крылечком лампочки он увидел стоящего перед дверью мистера Брауна в длинном халате, накинутом на сутулые плечи. У бывшего сборщика налогов был такой растерянный вид, что Боб поспешно распахнул дверь настежь и встретил позднего гостя словами:

— Мистер Браун? У вас что-нибудь случилось?

Старик покачал головой с козлиной бородкой:

— Нет, мистер Клиффорд, у нас нет, а у вас!

— У нас? — повторил Боб, не ожидая ничего хорошего.

— Да, у вас,— подтвердил Браун со странной интонацией в голосе.— Идемте, я покажу вам.

Клиффорд последовал за ним, как был, в пижаме. Они завернули за угол дома, и мистер Браун молча указал рукой в направлении сарая, крыша которого темнела па фоне освещенного полной луной неба. Боб сразу понял, о чем говорил старик: прямо над крышей сарая торчала длинная шея с маленькой головкой...

Нэсси встала, очевидно, во весь рост, вытянула шею во всю длину и прошибла при этом черепичную кровлю, чем невольно решила свою дальнейшую судьбу.

После бессонной ночи Клиффорды еще до рассвета были на ногах. Боб убедительно просил Мириам по возможности мешать своевольной Нэсси высовывать голову через крышу, вскочил на велосипед и умчался в город. Как всегда он оставил своего железного ослика у Текльтонов, информировал их в нескольких словах о случившемся, а потом, преисполненный нетерпением, ждал в приемной директора музея появления сэра Эдварда Смита. Ученый муж имел похвальную привычку входить в свой кабинет ровно в девять часов утра, чем приучил и своих подчиненных к педантичной аккуратности. Увидев в это утро в передней служителя палеонтолого-зоологического отдела, который при его появлении быстро вскочил, он удивленно поднял кустистые седые брови.

— Мистер Клиффорд? Вы ко мне?

— Да, сэр.

— Неотложное дело?

— Очень даже неотложное!

— Тогда пойдемте.

Они вошли в кабинет, обставленный тяжелой темной мебелью викторианской эпохи. Директор занял свое место за массивным письменным столом, который словно барьер отделял его от всех посетителей.

— Так что же вас привело ко мне?

Роберт Клиффорд мысленно уже неоднократно представлял себе эту драматическую сцену, так как его здравый смысл и почтение к власть имущему подсказывали ему, что при обнародовании своего сенсационного эксперимента этого человека ему обойти нельзя. Из старой кожаной сумки, в которой транспортировал ископаемое яйцо и его подделку, он извлек вместо ответа папку, вытащил оттуда несколько фотографий большого формата и положил их молча перед директором на стол.