Елена Асеева - Коло Жизни. Зачин. Том второй

– Слушаюсь, Зиждитель Огнь, – коротко откликнулся дух и понятливо засветился зеленоватым светом, низко склонив голову… вернее, свернув ее куда-то на сторону.

– Ну, раз, слушаешься, ступай и выполняй указанное, – дополнил уже много бодрее Рас и едва зримо шевельнул вытянутыми вперед ногами так, что гомозуль и альвинка склонились еще ниже.

Оба представителя племен уже ведали, что нынче в капище побывал Господь Перший. О том царице молвила рани Черных Каликамов, когда Вещунья Мудрая помогала ей укладывать в зыбушу все поколь спящую госпожу. Царица не решилась спросить Кали-Даругу, чем закончился осмотр божества Господом Першим и его разговор с божественным братом. Но сейчас выслушав повеления Зиждителя Огня догадалась, что коль жилище демоницы собираются достроить и Выхованка туда переселить, значит божество у Расов не изымут.

– Так теперь Двужил, – на удивление начал с гомозуля Огнь. – Хочу. Очень хочу, Двужил, чтобы в этот раз ты провел беседу так. Словом так как надо. Чтобы эта беседа была последней и окончательной. Свидетели нападения Кали-Даруги на мальчишку были?

– Были, – гулко дыхнул гомозуль и для верности кивнул, но так как он весьма страшился гневливого Бога, еще ниже склонил голову и таким образом, схоронил бороду, и часть своего поросшего волосней лица на выпуклой, мышцастой груди, а точнее в рыжей материи рубахи.

– Значит надо, чтобы они умели молчать, – продолжил теперь вновь ставшим сонно-недовольным голосом Огнь и порывисто вздохнув, прикрыл свои очи. – Отец Перший решил не изымать у нас девочку, а, следовательно, надо сделать так, чтобы она о нападении не узнала. Это просто недопустимо… Уж, будь мил, Двужил разреши эту проблемку так, чтобы мне не приходилось уничтожать детей. Ты понимаешь меня, Двужил? Я говорю внятно?

– Да! Да, Зиждитель Огнь, мне все ясно, – весьма бойко пропыхтел глава гомозулей и резко вздев голову, уставился на Бога.

Шибутно заколыхались волосы Двужила, будто на них кто порывчато дунул, а кончик мясистого носа купно покрылся махими капельками пота. Еще мгновение и те крупинки воды усеяли и саму браду, и усы, и всю поверхность волос на голове, вроде гомозуля окатил ситничек, мельчайший таковой дождь.

– Замечательно, раз все ясно, – отметил, вновь меняя тембр голоса Зиждитель, и теперь сказывая много благодушнее, легкая ухмылка тронула его огненно-красные уста. – Теперь ты, Вещунья Мудрая. Надобно разрешить вопрос с этим мальчишкой, как там его…

– Братосил, – подсказала царица имя юноши, зная, что Боги и в частности Огнь достаточно ровно, если не сказать стыло относятся к детям.

– Надо запомнить, как зовут, а то Перший при встрече спросит… А я и не помню, чем вельми Отца могу расстроить, – самому себе молвил Зиждитель, и медлительно вздев левую руку с облокотницы огладил прикрытые веками глаза, на малость сдержав на их поверхности тонкие, вытянутые перста. – Этого самого Братосила, как только станет возможным, вывезете из поселения. Честно скажу, я бы не стал с ним возиться, после того, что он натворил, но за него попросил Отец, Господь Перший. А я, как в общем и все иные сыны Богов, не могу не исполнить его просьбу. Словом вывезете его в дальнее поселение и перепоручите своим сподвижницам, что там главенствуют. Пусть за ним приглядывают, ибо мало ли чего ему в голову придет. Столько мороки из-за одного глупого отрока даже утомительно.

Было видно, и не только видно, но и ощутимо, что Бог и впрямь утомлен, поелику порой золотое сияние с его кожи исчезало. А сама кожа так бледнела, что чрез нее не просто проступали, а вроде выкатывались на поверхность оранжевые паутинные кровеносные сосуды и ажурные нити кумачовых мышц да жилок.

– Хочу, – теперь чудилось Огнь, еле ворочает языком, понеже говорил растянуто и неспешно, похоже, тот у него отяжелел. – Пояснить вам, чтоб окончательно стало ясно. Когда на Владушку напал энжей и дух с Дажбой принесли ее в капище. Мне стоило одного взгляда, чтобы возникла к ней привязанность и беспокойство, от которого не отвернешься, не отмахнешься… И если бы Воитель не отдал ей свою клетку, это сделал бы я… лишь бы девочка жила. Много позднее, когда открылось, что девочка божество я понял, это на меня… Да и не только на меня, но и на Дажбу, Воителя воздействовал Родитель, чтобы спасти плоть и показать… означить нам Расам, что за сияющее чудо живет в ней. Однако, это касается только нашей драгости… одной Владушки. – Бог говорил свою речь, многажды раз прерываясь, не столько обдумывая ее, сколько и впрямь утомляясь от слов. Он почасту оглаживал свой лоб, очи и губы перстами тем самым вспенивая на коже золотое сияние. – Все остальные дети, – добавил он. – В этом поселении… на этой планете… аль на иной другой меня не интересуют. И ежели еще раз, что-либо таковое повторится, надеюсь, на тот момент не будет подле моего Отца-заступника, а посему я уничтожу любого… И не важно, это будет человек, дух, гомозуль или альв… – Огнь, наконец, отворил очи и достаточно жестко глянул в лицо Вещуньи Мудрой. – Думаю Седми не больно расстроится тому обстоятельству, – при этом никак не задев Двужила, або стало итак понятно, что Воитель тому обстоятельству не огорчится. – Меня вообще, вообще тут не должно было быть.., – с явным огорчением молвил Рас. – Я хотел отдохнуть… в Галактике Отлогая Дымнушка, оно как дюже утомлен, но нахожусь тут ради лучицы. И, конечно, не позволю… ни кому не позволю погубить нашу бесценную лучицу… Лучицу, моего дорогого Отца.

Долгая речь Огня завершилась, он смолк, сомкнул очи и замер… Застыли не только его конечности, тело, голова, но и тончайший золотой венец, водруженный на нее сверху, иноредь сияющий семью крупными, ромбической формы, желтыми алмазами. Зиждитель совсем немного хранил отишье, а после досказал:

– А теперь идите. Вещунья передай мои указания по поводу, – он прервался на морг, а после досказал, – Братосила своей старшей помощнице, и вернись в капище. Ибо тебя указано Отцом Першим доставить в хурул… Насколько я понял, Отец хочет тебе, что-то поручить, а после отнести на маковку для лечения, потому какой-то срок тебя не будет на Земле, предупреди о том своих соплеменниц.

– Я пойду в дольнюю комнату, – устало отозвался Огнь.

Бог стоял подле отвесно уходящей вверх стены в многоугольной комнате хурула, прицепленного к спутнику Земли, Месяцу. По помещению плыло желтоватое, клубистое испарение, кое, ползло не только по своду, стенам и полу, но и по двум креслам, стоящим в середине залы и сформированным с более плотных по своей структуре облаков. В креслах сидели супротив друг друга Небо и Перший, оба в серебристых сакхи, с укороченными до локтя рукавами и в своих величавых венцах. Подле Огня, почитай касаясь материи его долгого колыщущегося сакхи, стояла Вещунья Мудрая. Царица белоглазых альвов низко склонив голову, кажется, и не смела обратить на себя внимание, а может старалась раствориться белизной своей кожи в не менее белоснежном плотно облегающем тело сакхи Огня.