Пол Андерсон - Кокон [ Межавт. сборник]

Джим снова замолчал. Довольно долгое время ни один из членов Комиссии не нарушал тишины, затем заговорил Хейнман.

— Раньше вы сравнивали Высокородных с нами, людьми Земли, и называли их сверхсуществами. Теперь вы взялись сравнивать их со стадом обезьян. Они не могут быть и теми, и другими.

— Могут! — воскликнул Джим. — Ардли утверждал — «нации рождают героев, а нойо — гениев». В случае Мира Владык, послужившего прототипом для других планет, гении создали нойо. Обезьяны калицебус живут в утопических условиях: на деревьях им хватает пищи и питья. Высокородные Мира Владык тоже основали своеобразную утопию на базе совершенной технологии, ориентированной на удовлетворение любых желаний и потребностей. Естественно, в подобных условиях они неизбежно должны деградировать и сделаться легкой добычей какого-нибудь предприимчивого народа с окраин Империи, где условия жизни не в пример хуже. В истории так бывало не раз — аристократия неизбежно слабела и становилась зависимой от нижних слоев общества.

— Почему же этого до сих пор не произошло с Высокородными? — спросил Хейнман.

— Потому что им удалось придумать нечто уникальное — вечную аристократию, — объяснил Джим. — Империя собрала на планете лучшие умы своих колоний, и планета превратилась в Мир Владык, куда продолжали прибывать самые талантливые люди со всей Галактики, обеспечивая постоянный приток свежей крови. Кроме того, аристократия Мира Владык, развивавшаяся в Высокородных, сумела сделать то, чего не смогла добиться ни одна аристократия в истории — она обеспечила каждого члена сообщества знанием всего технического потенциала Империи. Высокородные не просто гении, они — всесторонние гении. Высокородная Ро, в данный момент находящаяся здесь, при наличии материалов и времени способна превратить Землю в точную копию Мира Владык. Я имею в виду его технический потенциал.

Хейнман нахмурился.

— Не вижу связи между Высокородными и нойо, — сказал он.

— Бессмертная аристократия, — ответил Джим, — тоже имеет способность к эволюции. Но это реэволюция, она ведет общество к упадку; это движение проявляется на всех уровнях — и на социальном, и на индивидуальном.

Губернатор с Центавра наклонился, что-то зашептал Хейнману на ухо, но тот отстранил его, причем довольно бесцеремонно.

— Как только я разглядел признаки скорого краха Империи, — снова заговорил Джим, — я понял, что семена его упали на благодатную почву. Свидетельством тому служили совершенно извращенные общественные отношения, — Джим не сводил глаз с губернатора. — Иными словами, самое большее через несколько сотен лет Империя натает разваливаться, ей будет не до Земли и ее обитателей. К несчастью, вскоре я узнал о заговоре Галиана. Не все Высокородные были удовлетворены системой нойо. Многие, вроде Галиана, Вотана или Словиеля, жаждали серьезного действия, а не того призрачного существования с игрой в Пункты, которое им предлагало нойо. Кроме того, Галиан был опасен. Как и Император, он был сумасшедшим, но, если так можно выразиться, несколько буйного склада. И он вполне был способен претворить свое сумасшествие в жизнь. Он увлек бы Землю следом за Империей — в пропасть, раньше, чем Империя рухнула бы под собственной тяжестью.

Джим замолчал. Ему внезапно захотелось оглянуться на Ро и оценить впечатление, произведенное его словами, но он удержался.

— Итак, — заключил он, — я поставил целью уничтожить Галиана. И я это сделал.

Он замолчал.

В зале царила мертвая тишина, словно люди ожидали продолжения. Но вскоре члены комиссии заерзали на стульях — поняли, что речь окончена.

— Значит, такова ваша трактовка собственных действий, — Хейнман медленно наклонился вперед и устремил взгляд в переносицу Джима. — Значит, вы спасали Землю от буйнопомешанного… Но насколько вы уверены в своей правоте?

— Я отвечу. — Джим мрачно улыбнулся. — дело в том, что я разыскал в архивах немало любопытных сведений. Земля, да будет вам известно, все-таки была колонизирована Империей — здесь высадилось несколько Высокородных со слугами. И… — он помедлил, но затем выговорил медленно и очень ясно: — Я САМ — ПОТОМОК ЭТИХ ВЫСОКОРОДНЫХ! ТАК ЖЕ, КАК И РО — Я ПОТОМОК БОЛЕЕ РАННЕЙ И БОЛЕЕ ЗДОРОВОЙ АРИСТОКРАТИИ. ИНАЧЕ, СОСТЯЗАЯСЬ С ГАЛИАНОМ И ДРУГИМИ ВЫСОКОРОДНЫМИ, Я НЕ СМОГ БЫ СДЕЛАТЬ ТОГО, ЧТО СДЕЛАЛ. Я МОГ БЫ ДОСТИЧЬ БОЛЬШЕГО, ЕСЛИ БЫ МОЕ РАЗВИТИЕ НЕ ОСТАНОВИЛИ ЗДЕСЬ, НА ЗЕМЛЕ, КОГДА МНЕ БЫЛО ДЕСЯТЬ ЛЕТ ОТ РОДУ!

В мертвой тишине Джим смерил взглядом губернатора. Тот сидел неподвижно, его рот был слегка приоткрыт, глаза уставились в пустоту. Джим неожиданно почувствовал уверенность в себе и симпатию аудитории, включая членов Комиссии. Но столь же внезапно симпатия эта сменилась чувствами недоумения и досады.

— Высокородный? Вы? — Хейнман, казалось, спрашивал сам себя. Довольно долго он смотрел на Джима недоуменным взглядом, затем взял себя в руки и словно бы вспомнил о своем положении и обязанностях. — В это трудно поверить. — В его голосе засквозила прежняя, едва уловимая ирония. — Чем вы докажете это?

Джим спокойно кивнул на губернатора Альфы Центавра 3.

— Губернатор знает Высокородных. Мало того, он видел меня в их среде. Он может подтвердить мои слова, если конечно, вы поверите такому свидетелю.

— О, — Хейнман откинулся в кресле и по инерции отъехал с ним от стола. — Думаю, свидетельству губернатора мы поверить можем.

Он повернулся к маленькой фигурке гостя и громко, чтобы слышали все, спросил:

— Мистер Кейл, находящийся здесь, утверждает, что он — Высокородный. Что по этому поводу думаете вы, господин Ук Бен?

Взгляд губернатора по-прежнему был устремлен на Джима. Он открыл рот, намереваясь говорить, затем закрыл; наконец, с трудом выговаривая слова земного языка, сказал:

— Нет, нет… Он никогда не может быть Высокородным… НЕТ!

Над аудиторией пронесся шумный вздох. Джим медленно поднялся и скрестил на груди руки.

— Сядьте, мистер Кейл! — крикнул Хейнман, но Джим не удостоил его вниманием.

— Адок! — позвал он в пространство, и в проходе между столом Джима и сценой, на которой размещались члены Комиссии, внезапно появился старкин. Он стоял неподвижно, могучий торс слегка поблескивал в электрическом свете белыми энергетическими полосами. По залу вновь пронесся вздох. Затем наступила тишина.

Джим обернулся и показал на одну из стен.

— Это наружная стена, Адок. Я хочу, чтобы ты открыл ее. Просто открыл — без всякого шума, огня и обломков. Сделай это.

Старкин встал вполоборота у указанной стены. Казалось, он не произвел ни единого резкого движения… На мгновение вспыхнул ослепительный свет, и раздался хлопок, похожий на взрыв электрической лампочки. В стене образовалось отверстие неправильной формы, сквозь которое виднелись крыши домов и голубое небо с мелкими барашками облачков.