Владимир Гадзинский - Конец

Э. Келлер посмотрела на часы и сказала Бено:

— Бено, пошел четвертый час — пора дать радиотелеграмму в Пекин.

— Знаю, — ответил Бено, — сейчас телеграфирую.

Он сел за аппарат и застучал клавишами:

«Миновали Берингов пролив, летим по линии полярного круга. Никаких следов континента на линии Камчатка — Аляска. К западу от острова Альберта повернем на юг над территорией, где находилась Канада. Отвечайте. Бено».

И он, и Э. Келлер, и Желенский, оторвавшийся от своих карт, вычислений и приборов ориентации — все они ждали ответа из Пекина.

Ждали, затаив дыхание, с болью в сердце. Секунды стали веками, кровь беспокойно билась в жилах и зловеще, с насмешкой ревел и смеялся пропеллер.

Прошли пять бесконечно долгих минут — ответа не было . Тогда Бено снова повторил на клавишах аппарата текст последнего сообщения.

И на сей раз радиоаппарат не отозвался звонком…

Бескрайние пространства воды и воздуха молчали…

— Значит, мы — и только мы — все выжившее человечество, — сказал Бено. — Вперед, вперед, Желенский! Выполним нашу задачу, а после — вслед за нашими братьями.

Желенский снова склонился над расчетами и минуту спустя произнес:

— Летим над местом, где был остров Альберта. Поворачивать на юг?

— По маршруту, — ответил Бено.

Отошел от аппарата, у которого будто ждал ответа, пересек кабину и молча сел в углу у книжного шкафа. Вскоре Э. Келлер, все глядевшая вниз через зеркальный аппарат, поднялась и подошла к нему. С минуту они смотрели друг на друга…

Желенский также прервал расчеты и встал из-за своего столика.

На лицах троих людей, выполнявших последний приказ человечества, отражалась усталость.

Было и другое — ненужность жизни…

Желенский, погруженный в тяжкие думы, сел на диванчик, сложил руки между коленями и опустил голову.

Слова исчезли где-то в неизвестности, мысли обрели какую-то необычайную ясность и жестокую быстроту.

Э. Келлер нежным женским движением прижалась к Бено и одновременно, едва сознавая, что делает, с искренним и глубоким чувством ласково положила руку на склоненную у ее колен голову Желенского.

Они были для нее чем-то большим, чем братья, любовники, товарищи… Чувства, наполнившего в этот миг ее грудь, не испытывала и не знала ни единая женщина в мире.

Бено первым пришел в себя.

— Разнежились, друзья, — сказал твердым голосом. — Нельзя — и не время.

Он поднялся на ноги.

— Нужно выполнить задачу.

Решительность и сила мощным аккордом зазвенели в его словах.

Одновременно он неловким и смелым движением склонился к Э. Келлер и нежно, с глубоким чувством поцеловал ее в голову. Обнял рукой Желенского…

— Вперед, вперед, товарищи, завершим наш маршрут, — вперед, дорогие!

И направился к зеркальному аппарату.

Внизу под дыханием мягкого ветра морщинилась, шла складками поверхность вод. Была половина шестого вечера по европейскому времени, а здесь, над бывшим американским регионом, светало. Слева от линии маршрута заалело пурпуром и золотом небо, очистившееся от туч, отразилось в ритмично волновавшейся, подвижной водной беспредельности. Где-то на краю небосвода, там, где пурпур и золото начинали сливаться в миллионы радужных, цветисто-ярких электрических молний, появилось облако, нарисовалось на светлом фоне длинным мягким телом — словно большая птица. Птица летела навстречу солнцу…

— Шестой час, — сказал Бено. — Вечер 28 июля по времени восточного полушария. Даю последнюю радиотелеграмму:

«Всем, всем, всем!

Ликвидационная комиссия Земсовреспублики призывает любую работающую или уцелевшую радиостанцию немедленно известить о себе. Мы над 100-м меридианом. Бено».

Но и на этот призыв, отправленный предельным напряжением мощности радиоаппаратуры, не последовало никакого ответа.

Желенский снял трубку внутреннего телефона и бросил слова команды. Приказал:

— У аппаратов работать посменно. Мы в кабине также будем дежурить. Нам предстоит еще 20 часов пути. Континенты исчезли, на наши обращения по радио никто не отвечает. Лететь прямо по 100-му меридиану.

А тем временем взошло солнце.

Сперва показало из воды красный край и миллиардом златопламенных стрел осыпало воды. После словно затрепетало от напряжения, с трудом, всем телом оторвалось от поверхности вод и вознеслось в небеса. Багрец и пурпур сменились светлым теплом. Беззаботно и радостно смеясь, солнце осветило походную обстановку кабины.

Лучи жизнетворящего света пронзили вселенную…

— Бено, — сказал Желенский, — я посплю час или два, а ты подежурь. На 6-м градусе южной широты, над местом, где находилась Патагония, поверни на восток.

Он разложил кресло, стоявшее слева от стола, прилег и мгновенно заснул.

Усталость, неодолимая усталость овладела Бено и Э. Келлер. За моторами, работавшими без отдыха и перебоев, — следили дежурные летчики. Прочие также уснули каменным сном изнеможения, забылись в смертельном, последнем отдыхе.

События уходящего дня истощили нервы этих людей…

Бено посмотрел в зеркальный аппарат.

Он отражал только синевато-желтый, золотистый, солнечный водный покров….

Э. Келлер устало опустилась в широкое полукресло, посмотрела на него. Бено почувствовал на себе ее взгляд. Он ощутил желание сбросить на миг жесткую маску долга; захотелось стать на миг маленьким мальчиком; он вспомнил детство…

Подошел к Элли и мягким движением прижался к ее коленям… Сомкнул глаза.

Почувствовал только — нежные женские руки на своей шее… Она звала его в последний раз в страну любви. Их губы соприкоснулись в сонной истоме забвения…

Они уснули…

Играли, играли пропеллеры песню ритмичную.

Флотилия шла вперед по маршруту.

Было уже два часа дня (ночи — по времени восточного полушария), когда проснулся Желенский.

Быстрым взглядом окинул кабину. Бено и Э. Келлер спали рядом друг с другом, как двое детей.

Посмотрел в зеркальный аппарат.

От иллюминатора кабины тянуло холодом. Бескрайние воды, бушуя, ворочали ленивые тела черно-зеленых волн. На волнах мелькали льдины и острые высокие сколы ледовых глыб. Уничтожение центральной тепловой станции ввергло окраины южного полярного круга в забытый век — в варварскую эпоху разных температур.

— Идем вдоль южного полярного круга, а может, еще южнее, — прошептал он сам себе.

А температура быстро снижалась…

Вскоре установил, что флотилия уже пересекла южный полярный круг, и немедленно повернул ее вдоль ближайшего меридиана на север. Он решил, постепенно забирая на запад, достичь мест, где находился когда-то африканский регион.

Водные пространства, над которыми летели три аэроплана, молчали. Постепенно исчезли обломки льда и только что образовавшиеся ледовые горы. Температура повышалась. Чувствовалось, что близок тропик Козерога.