Коллектив авторов - По ту сторону реальности. Том 3 (Сборник мистики и фантастики)

Гигантская зала, выложенная из того же серого камня, была освещена десятками смоляных факелов, вставленных в держатели на стенах. Блики огня, полыхающего в диковинном сооружении, похожем одновременно на печь и на котел, плясали на стенах вместе с тенями невидимых Мартину существ… У огромного сооружения, которое заканчивалось такой же огромной воронкой, стоял громадных размеров каменный стол. Поверхность его, гладкая, как зеркало, была чернее самой черной ночи… У стола, противно повизгивая и рыча, возилось с десяток мелких бесенят, покрытых отвратительного зелено-бурого цвета шерстью, с мелкими острыми рожками и рыльцами, удивительно похожими на свиные. Они сновали суетливо туда-сюда, перетаскивая какие-то непонятные инструменты, стеклянные колбы и реторты, банки и склянки с разноцветными жидкостями, при этом ругаясь друг с другом. А один из бесенят, не выдержав, вдруг накинулся на другого, колошматя его кулачками по голове и таская за жидкую бороденку. Другие, бросив свои ноши, присоединились к потасовке, и скоро зала наполнилась ревом и писком разъяренных чертенят…

– А ну тихо, проклятое отродье! Вот я вас, поганцев, испепелю мигом! – голос Циффера, казалось, звучал сильнее грома, отдаваясь стократно гулким эхом в просторах огромной залы. – Все по местам!

Затем последовал такой дьявольский рык, что стены задрожали, и с потолка потекли струйки песка. Мартин даже уши заткнул – ему стало больно.

Бесенята замерли на мгновение, словно статуи, а затем, огласив негромким, жалким визгом пространство залы, мгновенно выстроились в ряд у стола, опустив повинно рогатые головенки.

Циффер, негромко рыкнув еще раз, для острастки, щелкнул пальцами, и бесенята, сорвавшись с места, молниеносно притащили невесть откуда взявшийся старинный, черненого золота, поднос, на котором красовались два потрясающей красоты бокала, наполненные рубиново-красной, искрящейся в тусклом свете факелов, жидкостью, удивительно похожей и на вино, и на кровь…

– Ну-с, стекольщик Мартин, выпей! – Дьявол (а в том, что это именно он, у Мартина уже не оставалось сомнений), высоко поднял бокал.

– Э-э-э… не могу, ваше… э-э-э… господин Циффер, – заикаясь, промолвил стекольщик, – не могу… хоть казните…

– Да ты прямо святой, стекольщик! – Циффер захохотал громогласно, и стены вновь отразили многократным эхом дьявольский смех вместе с дребезжащим, тонким хохотком чертенят. – Не пьешь, не куришь, баб у тебя не было вот уже лет десять. В Бога веришь! – он захохотал снова.

– Осмелюсь сказать – верю, – тихо, но твердо сказал старик.

– Да?.. Ну… верь, верь в своего бога… Это не помешает, – Циффер залпом осушил бокал и с размаху бросил его в печь…

Там пламя заискрилось вихрем, разноцветные искры рассыпались в стороны, озарив на мгновение ставшее почти каменным лицо Алоиза… он преобразился на глазах – стал еще выше, глаза лишились зрачков, одежда таинственным образом сменилась… Теперь перед Мартином стоял, подбоченившись, огромного роста, весь покрытый черной блестящей шерстью, увенчанный длинными рогами, сам Сатана… На плечах его покоился аспидно-черный, с красной подбивкой, плащ, расшитый золотыми пентаграммами и непонятными знаками. Глаза горели адским огнем, и лишь ослепительная белозубая улыбка напоминала о некоем подобии Алоиза Циффера…

Даже голос стал нечеловеческим – этаким глухим и трубным, истинным голосом преисподней…

– Слушай же меня, стекольщик, и внимательно! Ты – душа смертная, коей позволено будет помочь самому Князю Тьмы… Помочь совершить великое действо – позволить миру стать настоящим! Да! Он, – Дьявол поднял вверх палец с длиннейшим когтем вверх, – считает, что мир Его совершенен. Но знает, что это не так, причем – из-за вас! Вы, его творенья, настолько жалки и неуправляемы, что даже мечты не умеете воплощать! Все!!! Он хотел сделать вас идеальными – сделал похожими на себя, но ошибся. Его Мир – и вы, отродье, не получились! А я, изгнанный и проклятый им, ему помогу исправить это! Ибо я… обожаю совершенство. Во всем: в жизни, мечтах, смерти… Да! В смерти особенно… Но это уже потом. Я подарю Миру вашему свои картины – множество их, каждому смертному – по картине, картине, на которой будет изображена его самая тайная, самая сокровенная мечта. И пусть каждый смертный живет в ней!!! В мечте! Она сбудется, и сбудется именно так, и даже стократ лучше, чем грезилось!!! А картины будут на стекле. Почему? Ты знаешь, Мартин. Стекло усиливает сознание реальности того, что за ним… таинство стекла всегда было, есть, и будет именно тем, что позволит мне дать вам, грешным, полную свободу мечтать!!! Ты ведь видел даже Двери… Да, Двери – ты не ошибался… именно так все и есть – две Двери, обе из стекла, и ведут они к разным Владыкам! Стекло. Оно имеет власть над пространством и временем. Прозрачность времен недосягаема, она запретна для вас, ибо вы – вы не понимаете и малой толики того смысла, который заложен в этом. Ты же… ты всю жизнь был со стеклом, ты знаешь его, ты чувствуешь. И ты мне поможешь – мне нужны холсты для картин моих, – Сатана расхохотался снова, – а холстами послужат стекла. Ты… Ты станешь резать их на ровные куски, правильные и совершенные, идеально-прозрачные и блестящие, те самые, что будут дверями в мечту. И вы все, все! Вы будете жить в мечте… Мир станет совершенным… Абсолютно, ведь даже войны и смерть будут за стеклом… Люди уже не смогут без этого… Никогда… А владыкой идеального мира стану я! Он… я поставлю Его перед свершившимся, и Ему нечего будет сказать… И делать. Итак, готов ли ты, смертный?

Мартин, совершенно оглушенный и сломленный сказанным, не в силах был даже звука произнести и лишь слабо бормотал что-то…

Да… впрочем, твоего согласия мне и не надобно! Ступай к печи и возьми резак, – Сатана пальцем указал на сверкнувший алмазом золотой резак, лежащий на краю стола, – режь ровно, с любовью и вдохновением! Я же буду рисовать… Рисовать мечты нового мира! Но помни! – голос загрохотал громом, – если хоть крохотный кусочек стекла отколется… если трещинка, даже величиной с волосок, появится по твоей вине – все пропало!!! Я не смогу. Он поставил это условие. Давно, еще до того, как я появился в вашем городишке, когда я написал первую картину. Для чего – не знаю, но условия Его нужно выполнять. Таковы правила. Так что помни! Если что. – он еще повысил голос, – то я мгновенно испепелю тебя! Да, душа попадет на самое дно ада, в самые страшные муки, которые вы, людишки, даже и представить себе не можете! Ну, пошел!

Мартин, двигаясь, как во сне, на деревянных ногах, шаркая, поплелся к столу… Негнущимися, словно чужими, пальцами осторожно взял резак, не обращая внимания на пляшущих вокруг чертенят, оглашающих воздух визгом и кривляющимися рожицами выражающими свой восторг…